Тема: ФОТОМИФЫ
|
Андрей Гринин ФОТОМИФЫ |
|
| 1. Миф объективности. Не углубляясь в философические дебри, - показывает ли нам фотография мир таким, каков он есть? Да. Но это ничего не значит, так как не устраняет момента восприятия: мира – фотографом и снимка – зрителем. Ясно, что таковое субъективно. И маленькое дополнение: субъект-объектный подход в большинстве случаев вообще малопродуктивен, а в отношении фотографии и вовсе бессмыслен 2. Миф авторства. Человек, нажавший кнопку затвора – не автор, а только место, откуда мир был виден таким в такой-то момент. За ним (человеком) сохраняется только один пункт своеволия – выбор момента, когда нужно нажать кнопку. И это, - если он не подвергает негатив/позитив никаким дополнительным манипуляциям (вот он – соблазн! но о нем см. ниже, 3), - не превращает его в автора. Правда есть еще одно деликатное обстоятельство – рамка кадра, благодаря которой просто увиденное становится картинкой; это-то и сбивает всех с панталыку: у всякой картинки есть композиция, стало быть, есть и «композитор», т.е. тот же автор, тот, кто порождает новые интенции и, таким образом, участвует в культурном процессе. И все-таки – то, что мы «просто» видим тоже картинка, и у нее даже есть своя «рамка» - достаточно узкий сектор острого зрения, окруженный несфокусированной периферией. Так что фотограф не «композитор»; решая, что поместить в рамку, а что оставить за ее пределами, он выступает скорее в роли исполнителя, заставляя звучать тот или иной фрагмент партитуры, сочиненной не им. Все это означает, что в применении к фотографии слово «автор» должно употребляться с существенными оговорками (например, касательно процедуры закрепления за имяреком прав интеллектуальной собственности)– либо вовсе изъято из оборота. 3. Миф художественности. Прямое следствие мифа авторства. Живые картины или театр, попросту – любое представление – людей, предметов, - устроенное с целью его сфотографировать, либо более-менее трудоемкие способы придания готовому снимку «фактуры», - все это обычно и именуют «художественной фотографией». Убей меня бог, но я никогда не мог взять в толк, чем подобная смесь литературы, дурного вкуса и весьма громоздкой подчас фантазии «художественна»! Производить при посредстве фотоаппарата картинки, конечно, проще, чем рисовать, ставить спектакли и фильмы, писать книги. Этот род художественной самодеятельности полагалось бы называть «сам себе режиссер», и оценивать призами, которыми радуют участников известной под этим названием телепередачи. Конечно, возможны и исключения, нечто особо «высокохудожественное», но тогда и говорить надо не о фотографии, а - вполне отвлекаясь от технологии, к которой заблагорассудилось обратиться художнику (то ли не удосужившемуся овладеть техникой живописи и рисунка, то ли не уважающему эти специфические навыки) – о живописи (графике). Здесь фотография выступает в роли репродукционной техники, вроде эстампа. 4. Миф порнографии. Строго говоря, это вторичное во всех смыслах образование; его корни в мифах (1) и (3) и в общекультурных мифах морали. Голый человек давно уже не табу, и надо научиться, наконец, принимать вещи такими, каковы они есть. Собственно это уже произошло, и страсти по этому поводу почти улеглись. Но миф жив, разве что перестал быть жупелом. Теперь он взят на вооружение желающими прослыть продвинутыми постмодернистами. Это скоро пройдет, - тем более скоро, если в миф порнографии будут внесены поправки, которые суть следствия из мифа (5) 5. Миф времени. Иначе может быть назван мифом остановленного мгновения или мифом события. В фотографии нет времени, а значит нет и событий. Остановленный миг суть остановленный взгляд. Процессы, события протекают во времени и вне этого измерения попросту теряют смысл. Опыт, память могут по фрагменту реконструировать события, - и тогда своего рода рефлекс играет и здесь на поле безвременья, но он не созидает в полной мере феномена фотографии: это именно и только рефлекс. Отсюда крайняя двусмысленность репортажа – рассказа в картинках о событии, участниками которого мы не были, лишенного, к тому же, необходимого элемента – времени. Феноменологически репортаж равен порнографии (как картинка) и сплетне (как нарратив) – почтенным факторам жизни социума, эстетическая ценность которых весьма сомнительна. В себе самом репортаж не более чем протокол, т.е. документ юридически безупречно (тут свои критерии) идентифицирующий те или иные аспекты жизнедеятельности человека. Что же касается фото, запечатлевших интимные отношения (не обязательно сексуальные), то они в 99% случаев то же, что и фотографии движения, - человек с повисшей в воздухе ногой это не идущий человек, а человек застывший в нелепой позе. То же можно сказать и о лице в момент сильного эмоционального всплеска: мы видим искажение, маску, - остальное дело работы нашей «испорченности», т.е. восприятия. Остается еще исторический аспект репортажа-как-документа, четко проявляющийся в двух, по сути взаимоисключающих ипостасях – как сенсационный снимок и как фрагмент семейного альбома. Первый породил феномен, всю мерзость которого мало сознают как те, кто его творят, так и те, кто его потребляют – моду на событие. Проследите соотношение снимков премированных в основных номинациях таких форумов как «INTERPRESSFOTO» с природными и социальными катаклизмами соответствующих лет и, я думаю, сомнений на этот счет не останется. Кажется, еще не перевелись охотники порассуждать о манипулировании общественным мнением, - но кто и кем здесь манипулирует? Сей феномен вполне может быть опознан как своего рода политическая мастурбация (или, используя замечательное выражение Писателя из «Сталкера», как «социологический понос»). Напротив, семейный альбом – полноценный исторический документ лишенный всех прелестей сенсационного репортажа и наделенный всеми прелестями предания. Если термин «чистая фотография» и уместен, то здесь более чем в какой-либо другой из сфер действия фотоаппарата. 6. Миф качества. Создан профессионалами. Согласно ему профессиональная фотография превосходит любительскую так же, как, скажем, рисунок сделанный выпускником Академии Художеств рисунок пенсионера, балующегося от избытка досуга искусством. Иначе – здесь а priori утверждается эстетическое превосходство технически безупречной фотографии перед небезупречной. Но уж коль скоро речь идет о технике экстраполяции в область эстетики требуют очень серьезных оговорок, - столь серьезных, что лишают таковые смысла. Перцептивные качества человека имеют свою оптику, свою «разрешающую способность», и гораздо более пластичны, чем любая самая совершенная техника. Настроенные на эстетическую волну, - а это происходит всякий раз, когда мы имеем дело с картинкой, – в том случае, если человек достаточно свободен от навязанных ему по случаю эстетических клише, они предъявляют, по сути, только одно простое требование – единства образа. «Качество» производно от этого требования; его нужно ровно столько, сколько диктует необходимость спровоцировать ту или иную интенцию. Качество, доступное современной фотографии подчас разрушает те интенции, которые та – в замысле – должна порождать; оно привносит коммерческий обертон, когда сама действительность, путем нагнетания гиперкачества, подобно телу приверженца бодибилдинга, превращается в симулякр. Так что же такое фотография без оболочек мифов? Всего лишь то, что нам любо видеть, и чем мы не прочь поделиться, как своим достоянием, с другими людьми. «Всего лишь» не значит мало. Фотография беспринципна. Человек для того ее и изобрел, чтобы смочь показать (а не рассказать или изобразить ) то, что он видит. Иногда он видит то, чего видеть не хочется. Иногда он пугается того, что видит. Но осуществить мечту Хосе Аурелиано Буэндиа – сфотографировать Бога – ему (как раз Богом) не дано. Будучи продуктом созерцания, фотография побуждает к созерцанию… Разве этого мало? |
|
1 сообщение в этой теме
------------------------------------------------------------------------------
...да говно вся эта фотография и без и в оболочках...