Нам нужны кураторы. Нам обязательно нужны кураторы. Без них мы как слепые котята, утыкающиеся в углы без возможности найти свое место, или, лучше, свой собственный уникальный путь. Это должен быть куратор, способный взять нас за руку и вывести к свету. Помочь как бы покинуть нашу привычную оболочку, вылетев из тела и взглянуть со стороны — на нас, на наши работы, мысли и концепции. Насколько мы достойны быть представлены публике такими, какие мы есть? Насколько мы готовы к этому?
Отчаяние и замкнутость творца, его погруженность в мир собственных метафор и иллюзий иногда приводит его к страху, загнанности, ощущению покинутости — я часто слышу пессимистичные заявления типа: «То, что я делаю, никому не интересно и не нужно». Я прошла через это сама. Меня злит ангажированность, претенциозность и искусственность современного арт-мира, который, как замок в поднебесье, стоит такой недоступный и сияющий искусственным блеском. Я попыталась найти выход в самоорганизации, плюнув на страхи, и даже часто произнося вслух «I don’t give it a shit» — и — печатать свои книжки, делать свои презентации и даже развешивать свои фотографии на деревьях и якобы сушащихся простынях во время больших и помпезных фотофестивалей (типа Перпиньяна и Арля). Это принесло частичный успех, во многом — уверенность в себе, и, как это ни парадоксально, я была замечена самыми «ангажированными и пафосными» кураторами.
Я знаю очень мало хороших кураторов в России. Тех, кто способен не погубить идентичность автора, но приумножить, обогатить неожиданным контекстом.
Старая школа отечественных фотофестивалей («Волжское фотобиеннале», или фото весна в Тольятти и все прочие подобные им) вообще не придает значения тому, как показывать фотографии. Как они развешаны, как соседствуют друг с другом. Вечно ссылающиеся на недостаток средств с одновременным желанием показать как можно больше, они часто аргументируют однотипные форматы и даже наличие 2-3х фотографий в одной раме простым: «У нас были только такие рамы, — или, — у нас мало места в музее», что звучит унизительно и для фотографии и фотографов и выдает кураторскую беспомощность в искусстве создания выставочной экспозиции. Отсюда — визуальная сумятица и каша, отсюда и пассивность как фотографов, так и зрителей, отсутствие взрыва эмоций и впечатлений (не могу говорить за всех, конечно, но мое ощущение именно такое).
Я считаю, что нужно думать о фотографии и контексте ее представления. Даже самые негативные элементы (мало места, мало денег, зал с сидящими библиотекаршами, стены, крашенные фиолетовой масляной) превратить в достоинства-то, на чем строится выставка, а не наоборот. Исследовать и набираться знаний о разнообразных и самых необычных способах печати и показа, сотрудничать с клиентолюбивыми фотолабами, если таковых нет, то организовывать свои — почему бы и нет. Делать еще множество всевозможных интересных вещей, которыми кое-где народ уже вплотную занимается — зины (самиздатовские фотокниги), неформальные фестивали, исследование смежных с фотографией областей.
И если нет такого куратора, который бы открыл вам глаза на вещи, то таким куратором можно и нужно стать самому.
Вернемся к «дикости».
Только не подумайте, что «западный» подход является для меня точкой отсчета для всего хорошего и настоящего — это не так. Будучи чистым эмпириком, я руководствуюсь только собственным опытом. Сейчас я на собственном примере продемонстрирую какое влияние может оказать куратор на плоды нашего труда. Для чистоты эксперимента я возьму лишь одну свою серию, которая много где выставлялась. А для еще более пущей чистоты эксперимента, приведу в пример только два групповых проекта, инициированных разными кураторами, где были представлены фотографии из этой серии, при этом кураторы подбирали работы под соответствующие контексты.
Это выставка «In Pursuit of Happiness» в рамках фестиваля Noorderlicht, курируемая Вимом Мелисом, и «My Own Wilderness» — самостоятельный проект-книга, курируемый Кристофером Пакеттом, редактором журнала «Photo/ARTs Magazine».
Дело это невероятно сложное — собрать выставку на определенную тему, состоящую из работ разных авторов, да еще в разных жанрах и техниках. И так, чтобы все это выглядело уникально и вразумительно. И чтобы это не было набором разрозненных фотографий, а одним коллективным «месседжем» (извините, посланием). И чтобы это послание читалось зрителем — и не как аксиома, а как его собственное открытие и исследование. Чтобы зритель не испытал чувство хаоса и отчаяния от многообразия увиденного, и от ощущения еще большего многообразия окружающей реальности, готовой поглотить кого угодно и что угодно. А чтобы он кое-что понял об этом мире. Кое-что такое, чего не видел и не понимал раньше.
Чрезвычайно сложная задача куратора — подумать о зрителе. Потому что художник о зрителе не думает. Художник эгоистичен — он думает только о себе, о своем внутреннем мире и взаимоотношении с окружающей реальностью. Это и правильно, так и должно быть — это идеальные условия для создания чего-то нового и значимого. Обо всем остальном должен подумать куратор — добрый ангел. И в этом смысле ничтожным является обвинение кураторов в том, что они сами ничего не производят, а только пользуются талантом и известностью других для собственного продвижения и обогащения. Давайте ненадолго забудем о наших страхах и подумаем о роли всемогущего Куратора, который единственный может понять все контексты и значения современного мира и собрать работы, которые способны рассказать об этом, зазвучать в особом ключе.
Особенно я ценю того, кто решился взять на себя задачу организовать т.н. Open Call — открытую подачу. Тем паче если он это делает, не взымая «плату за участие» — несомненное зло, с коим нужно бороться игнором и всячески пресекать. То есть взять и начать копаться во всем этом необозримом потоке информации, разбирать его из чистого энтузиазма, жажды познаний, любви к искусству! Потому что не бывает плохих фотографий — любая, пусть и самая банальная, может рассказать что-то о людях, о нравах, о самом авторе… Зато бывают плохие кураторы, не умеющие или не способные в фотографии это разглядеть, поместить ее в нужный контекст, развернуть правильным смыслом к зрителю, и подчеркнуть в работе то, о чем, может быть, сам автор и не подозревал.
Самые добрые и открытые для взаимодействия кураторы легко распознаются: они не требуют от нас количества пикселей и знаков, не нудят о дед-лайнах, заканчивающихся ровно в 23–59 (хотя это и дисциплинирует), не мучают глючными вэб-формами, а просто по-дружески предлагают выслать все им на емейл.
Вим Мелис в своей «Погоне за счастьем» пытался показать то, что разные люди воспринимают свое бытие по-разному, нельзя принудить их к одной и той же форме счастья, каждый может быть по-разному счастлив в разное время, иногда даже не подозревая об этом, и потому все утопии бессмысленны. Нельзя умалять своих героев жалостью, какими бы бедными и увечными они бы ни казались, нужно в своих фотографиях возвеличить их любовью. Мысль сама по себе прекрасная, хотя и очевидная. И потом, плюс и одновременно минус такой концепции — это то, что под нее можно подогнать практически любую работу лишь чуть-чуть сдвинув градус ее смысла. Получается не выставка на тему, а выставка избранных куратором работ.
Одна фотография из моей серии «Другая семья» была включена Мелисом в «Погоню за счастьем», полностью совпадающую с моей концепцией возможности другой жизни и другого счастья. И я могла бы радоваться этому факту, если бы не одно «но» — из отосланных 12 работ, была выбрана единственная (это было условием участия), самая жесткая — на ней изображена маленькая девочка, стоящая слишком близко к члену отца, так близко, что заставляет зрителя зажмуриться от ужаса, или отвести глаза от стыда. Эта фотография бьет наотмашь, то есть «работает» — и, понимая степень заинтересованности куратора именно в подобных вещах — удар в ритме экспозиции — я не пытаюсь его осуждать. Но все же — в день открытия я стояла под этим метровым отпечатком и показывала подходящим зрителям папочку с другими фотографиями серии, уравновешивающими ту степень негатива, которую выдает один снимок, и рассказывающими историю, которой снимок был лишен. Рядом были самые разные фотографии. Например — плачущие от счастья люди на выборах Обамы, или фотография хипстерской пустой комнаты с желтыми записочками на стене.
И — что еще хуже — под каждой фотографией были подписи. Псевдо-поэтические фразочки, призванные придать некую романтический абстрактный смысл вполне конкретным изображениям-то есть вырвать их из их собственного контекста и поместить в какой-то иллюзорный мир, выдуманный куратором. И самое ужасное — эти фразочки писал не сам куратор, а нанятый им молодой писатель, который вообще ничего не знал ни об этих фотографиях, ни о фотографии вообще. Это был писатель, не написавший пока ни одной книги и участвовавший до этого только в создании комиксов (!). То есть, несмотря на весь кураторский жесткий отбор, неимоверную работу, выставка, и так державшаяся на одной ноге, развалилась из-за «сопливеньких» текстов, напоминающих школьный альбом…
Фотографии с выставки смотрите здесь:
http://www.noorderlicht.com/en/photofestival/human-conditions/exhibitions/the-pursuit-of-happiness/#photos
книга — здесь:
http://www.noorderlicht.com/en/shop/the-pursuit-of-happiness/
Вима Мелиса оправдывает только то, что он ежегодно поднимает огромный фестиваль Noorderlicht, используя небольшой бюджет и непредназначенные для этого места — церковь или бывший завод. Он удивительно творчески решает свою задачу и другие его выставки почти всегда необычны, удачны и прекрасны — бьют прямо в сердце, как например выставка «Лицо войны» на бывшем заводе, или «Личные документы» в церкви (где фотографии, сделанные им самим, являются только частью многогранных историй).
Куратор Кристофер Пакетт, создавая проект-книгу «My Own Wilderness», был изначально много мягче, чем Вим Мелис, менее привычен к кураторской работе, но даже несмотря на наличие нескольких «сорных» или «случайных» кадров, смог создать целостный проект, не лишая фотографии собственного смысла, а преображая их.
Думая о слове дикость, мы понимаем его в основном в негативном ключе — дикость нравов, невежество. Но дикость — это и прекрасная нетронутая природа, и внутренний «настоящий» мир человека не тронутый большой и искусственной цивилизацией. Это может быть страшный или печальный мир, но этот мир часто пугающе прекрасен.
Кристофер просил у каждого участника проекта дать ему личную интерпретацию фотографий, и, думаю, это помогло. В итоге были собраны работы разных жанров и разных концепций — постановочная фотография, коллаж, пейзаж, «документалка». Даже какие-то дети на берегу реки в цветастых платьицах выглядят (чисто любительский кадр) таинственно и двусмысленно в контексте других работ. Животные в человеческих интерьерах, или люди на природе, люди с волчьими головами, прекрасные пейзажи, нарисованные на оборудовании мрачного завода, или просто мальчик, стреляющий прямо в камеру из пистолета — многие картинки завораживают, заставляют пролистывать еще, и эта книга как лабиринт — заставляет притаиться или остолбенеть, когда что-то неожиданное выглядывает из-за поворота.
Там есть много сюрпризов, так же как и нелепостей. Всю книгу смотрите здесь:
blurb.com/books/2926222
Важно — куратором может быть каждый. Ну, или почти каждый — тот, кто сильно захочет. Можно самому сделать выставку (хотя бы и в цехе заброшенного завода), и мультимедиа или web-сайт, и издать книгу (с помощью интернет-сервисов это стало еще проще). Главное — понимание фотографии и любовь.
