Фотограф, работающий с людьми, неизменно сталкивается с вопросом о хрупкости. Социальной, психологической и этической проблемой, чья актуальность в свете стремительного развития цифрового мира и нашей активности в нем, постоянно растет. С каждым запечатленным и загруженным в сеть кадром огромному риску «потерять лицо» подвергается отнюдь не фотограф – чьи переживания вполне оправданы, если речь идет о возможных интерпретациях его/ее работ публикой. В треугольнике «фотограф-фотографируемый-публика» наименьшими правами, как отмечает британский исследователь Джонатан Ворс, обладает именно человек «в объективе».
Иметь право на «решающий момент» и навсегда застывших в нем героев – серьезная привилегия, которую автоматически приписывает себе любой обладатель фотоаппарата (а сегодня – и телефона). Делая невидимым своего владельца, камера, а впоследствии и сеть, куда изображение в 99% случаев попадает, лишают этой невидимости других.
Еще пару десятков лет назад распределение власти по принципу обладания фотоаппаратом прекрасно ложилась в постколониальную парадигму. Однако сегодня, с появлением дронфотографии, ростом числа камер видеонаблюдения, скользкостью законов об авторском праве в отношении изображений в Интернете и жаждой цифровой славы, ситуация становится намного более любопытной и пугающей. Наконец, «хрупкость» имеют все шансы испытать представители любых социальных групп и культур. Иронично, но равными мы все же будем – хотя бы в глазах «нового дивного» дигитального мира.
Огромную роль в демократизации «хрупкости» сыграл Великий переход от плёнки к цифре. Судите сами, в ситуации с плёночной фотографией риск потери контроля над судьбой полученного изображения действительно был невелик. Обеспеченные белые туристы, вооруженные камерами, разъезжали по экзотическим странам мира, снимая «на память» местности и местных. В самой далекой перспективе, максимум, где, помимо домашних альбомов, могли оказаться сделанные в далеких краях карточки – это проекты вроде книги Саймона Норфолка «Бёрк+Норфолк», в которой известный автор совмещает свое сегодняшнее видение Афганистана с фотографиями члена британской имперской миссии 1878 года. Насколько вредоносным такой поворот мог оказаться для людей в чалмах, позировавших ирландцу Джону Бёрку (1843?-1900) на фоне кабульских пейзажей? Ни на сколько. Норфолк – профессионал в работе с контекстом, книга «Хронотопия» (2001) и последующие публичные демонстрации проекта, хотя и инициируют новые смыслы, но все же остаются бережными по отношению к запечатленным людям. Эти контексты – безопасны для сохранения памяти: ни афганцам, ни британцам конца XIX века не приписывают новые роли и не навязывают ярлыки, чуждые их сути. Их присутствие в проекте можно описать в терминах почти этнографического, научного интереса. Но есть ли у нас 100% уверенность остаться способными контролировать весь возможный контент, где завтра рискует оказаться размещённая в сети фотография, пусть даже сделанная с нашего согласия?
И что говорить о немыслимых масштабах визуального произвола, если даже в мире профессиональной фотожурналистики буквально каждый год вспыхивают скандалы, связанные с намеренным искажением информации о людях и ситуации в кадре?
Возьмем хотя бы один пример – проект Хоссейна Фатеми «Иранское путешествие», который получил второе место в категории «Долгосрочный проект» на «World Press Photo». День спустя после объявления победителей конкурса-2017, фотожурналист и преподаватель фотожурналистики в Колумбийском университете Рамин Талайе адресовал жюри текст с подробным анализом некоторых работ Фатеми. Даже беглого взгляда на изложенные аргументы, достаточно, чтобы сделать вывод об уязвимости и фактическом бесправии людей на фотографиях. К слову говоря, в основном – женщин.
Так, например, исламская женщина, состоящая во временном браке, появляется обнаженной на фото с подписью, где её представляют как работницу секс-индустрии. При этом её друг, местный фотограф, видимо для создания драматического эффекта, называется клиентом. Девушки, курящие кальян, занимающиеся спортом в спортивном зале или накладывающие макияж в салоне красоты, описываются как совершающие действия, свидетелями которых запрещено быть мужчинам. Встает логичный вопрос: почему же тогда у жюри такого важного конкурса не возникли сомнения в аутентичности кадров? А в случае, если их оригинальность не вызывала подозрений, то не стоит ли тогда задуматься о безопасности размещения серии в сети? Мусульманкам точно можно фотографироваться в купальниках и выкладывать эти кадры онлайн? Разве? Кто-то хоть на минутку задумался о хрупкости их статуса и, в буквальном смысле, уязвимости их дальнейших судеб?
В блоке текстов, собранных для рубрики «Ситуации» на платформе швейцарского музея в Винтетуре критик и куратор Хестер Кэйзер отмечает, что одной девушке со снимка Фатеми удалось добиться изъятия с сайта агентства только одного снимка. Тогда как в серии-победительнице их больше десяти. Остальные визуальные заметки с подписями, чья адекватность вызывает сомнения у отдельных представителей фотографического сообщества, до сих пор висят на сайте «World Press Photo» рядом со списком регалий «иранского путешественника». Формально дело выглядит закрытым, однако кадры с неоднозначными историями создания продолжают крутиться и множиться в сети, снова и снова подчеркивая бесправие изображенных на них людей, насильно помещенных и продолжающих жить в рыночно-«привлекательном» контексте. Выгодном и интересном лишь «власть имущим», а не тем, кто оказался по ту сторону камеры.
В разговоре о хрупкости не стоит упускать из внимания и изменения самого понятия «фотография», обусловленные спецификой ее существования в современном цифровом мире. В виде чёткой формулы оно также звучит в эссе Джонатана Ворса: «Наши камеры больше не производят латентные изображения. Они производят данные». Совершенно верно: никаких больше метафор о «цитатах реальности», сегодня снимок – гораздо больше, чем каждый из нас «видит». Ведь вместе с непосредственно изображенными на фотографиях людьми и сценками, фотографы «снимают», а затем и запускают в свободное Интернет-плавание внушительный пласт метаданных, о которых мало кто задумывается всерьез. Датами и временем создания изображения, геолокациями, характеристиками камер и параметрами создания снимка. Сервис, на который изображения загружаются, автоматически запоминает также и IP-адрес, с которого поступает поток данных, а значит делая прозрачным даже то, что, возможно, изначально не входило в планы пользователя.
И пока беларусский блогер пытается доказать свое авторское право на снимок северного сияния, без разрешения использованного в выпусках одного из государственных ТВ-каналов, визуальная цифровая база беспечно продолжает беспрецедентный рост. Вместе с этим ростом постепенно создаются и вступают в силу совершенно новые правила игры, возникают новые вызовы, угрозы и риски. И задуматься об их последствиях стоит уже сейчас.
