На этой выставке представлены две группы произведений. Одни были созданы в США дабы скорректировать понятие "Американской мечты" применительно к эпохе Великой депрессии. Задачей других было способствовать в 1930-е годы в Советском Союзе внедрению в сознание утопической программы. Многие из этих фотографий, плакатов и книг стали теперь частью нашей национальной и персональной памяти.
Когда мы в Соединенных Штатах думаем о тридцатых годах, на память приходят образы нищеты Даст Боул, очереди за хлебом, Доки (рабочие из Оклахомы), мигрирующие в Калифорнию, полные достоинства лица безработных и членов их семей. Наше коллективное представление об этой истории во многом основывается на работах правительственных фотографов, которые ездили по стране и привозили домой "неприкрашенную правду" о своих нуждающихся соотечественниках, запечатленную в незабываемых кадрах, таких, например, как Сезонная рабочая, сборщица урожая в Калифорнии, 32-летняя мать семерых детей. (Мать-переселенка). Нипото, Калифорния. Доротеи Ланг (1936).
Воспоминания о том же времени в СССР не менее ярки. Канонические фотографии запечатлели показательные процессы, Иосифа Сталина и его приспешников, индустриализацию и коллективизацию, рабочих, зажавших серпы и молоты в поднятых кулаках, героически всматривающихся в советское будущее. Такие образы, как Пионерка Александра Родченко (1930), рассматриваемые в этой стране как сугубо пропагандистские, навсегда изменили наше представление о политике в двадцатом столетии.
Фотографии есть лишь один из источников, на которых основываются наши прочные представления о прошлом. Другими историческими источниками являются литература, музыка, кино, устные рассказы и т.д. Но воспоминания не представляют собой постоянные константы нашего воображения. Так же, как и сама история, они подвержены изменениям и колеблются время от времени, в зависимости от изменяющихся обстоятельств, контекста и перспектив. Эта постоянно происходящая переоценка, в свою очередь, позволяет по-новому взглянуть на происходившее в тридцатые годы в Советском Союзе и в США глазами многих высокопрофессиональных художников, чьи работы включены в настоящую выставку, и произвести необходимые сопоставления.
"Трудно не заметить, как мы стараемся открыть все возможности в фотографии, Как в замечательном вымысле, во сне, до поражающей действительности мы открываем все чудеса фотографии... Фотография имеет все права и она заслужила, чтобы к ней отнеслись с достойным внимание и уважением, как к искусству настоящего дня". - Александр Родченко, Фотография - искусство. 1934.
"Реалии нашей земли и нашего времени, показанные с хирургической точностью, вне художественного или поэтического комментария, или вынужденного искажения, являются уникальным полем деятельности для современного фотографаЕИменно фотокамера раскрывает сегодня наши бедствия и наши претензии Богу". - Линкольн Кирштейн, американский художественный критик, 1938
На протяжении 1930-х годов как в СССР, так и в США, правительство специально готовило фотографов для того, чтобы обеспечить поддержку своим социальным программам. В США одно из правительственных учреждений, организованных в соответствии с разработанной Франклином Делано Рузвельтом программой "Нового пути" - Администрация по защите фермеров (FSA) - образовало внутри своей структуры Исторический отдел, задачей которого было обеспечение через средства массовой информации положительного представления о работе Администрации. Проектом руководил ученый и экономист Рой Страйкер и результатом его деятельности явилось создание скрупулезно составленного образа Америки в переходный период.
Сохраняя свойственную временам царизма традицию править с помощью указов, Владимир Ильич Ленин заложил в 1920-е годы основы тотального правительственного контроля за информацией. Он разработал бюрократическую систему, призванную обеспечивать газеты материалами, поддерживающими идею бесклассового общества. Иосиф Сталин построил и укрепил эту систему в 1930-е годы. В поисках искусства, которое могло быть понятно массам, правительство ухватилось за идею социалистического реализма и сделало его обязательной доктриной. Для того, чтобы пробудить веру в коммунизм, этот новый стиль предусматривал дидактическое использование искусства, которое стало упрощенным и доступным, оптимистичным и героическим. Так возник образ СССР, выполненный в духе социалистического реализма.
В обеих странах и фотографы, делавшие снимки, и субсидировавшие их представители властей, и издатели, публиковавшие фотографии, - все верили в то дело, которое послужило основой их социально ориентированных программ. За нескончаемым множеством индивидуальных образов стояло глубокое убеждение: тяжелый труд не принижает, а наоборот, возвышает; машины означают прогресс; общественные работы и правительственные программы могут изменить жизнь людей к лучшему. Как в СССР, так и в США художественные изображения, где в разной степени и по-разному реализм объединялся с романтикой, демонстрировали то, что имело значение для публики.
Развитие технологий сделало для многих фотографов доступной новые компактные 35-милиметровые фотоаппараты. Стало легче осуществлять документальную непосредственную фотосъемку в самых различных местах. Фотографы использовали преимущества этой новой портативной фотокамеры, а также возможность быстрого передвижения, которая обеспечивалась развитием железнодорожного и автомобильного сообщения, для того, чтобы творить с той степенью документальной убедительности, которая ранее считалась невозможной. Это изменило и лицо фотографии, и то, как она воспринималась и воспроизводилась.
Советские и американские фотографы были удивительно похожи - своей энергией, идеализмом и чистой любовью к фотографии. Тем не менее именно механическая, кажущаяся сродни научной, специфика фотографии привлекала к ней внимание публики. Советские и американские фотографы однако не рассчитывали только на такую предполагаемую подлинность и точность фиксирования события. И те и другие верили, что фотография имеет социальное предназначение, и для того, чтобы служить ему, она должна быть возвышающей и убедительной. Если документ будет монотонным и скучным, его смысл не будет воспринят. Методы усиления воздействия фотографии были различными: неразработанная, импровизированная, порой даже безыскусная видимость предполагала правдоподобие; композиции, показывающие людей, находящихся в тяжелых обстоятельствах, вызывали сочувствие; фотография, сделанная с низкого ракурса, отдавала должное героическим свершениям. Оставаясь незаметными, превращая свою работу в нечто имперсональное, фотографы подразумевали, что созданные ими образы носят объективный характер, это - лишь то, что было увидено и беспристрастно зафиксировано.
Горячие споры велись и в СССР, и в США по поводу того, возможно ли манипулировать фотографией ради великого дела, или журналистская этика требует показывать лишь то, что было на самом деле. Манипуляция может иметь место в обращении фотографа с фотоаппаратом и с предметом съемки, в редактировании негатива, отпечатка, последовательности расположения фотографий на страницах газет и журналов, их дизайна и т.д.
Несмотря на кажущееся сходство, с отчетливой ясностью видно, насколько по-разному советская и американская фотография 1930-х годов отражает образ эпохи. И в СССР, и в США воспевали величие и достоинство труда, но делалось это по-разному. Земная героика в работах советских фотографов контрастирует со смиренностью, с которой люди встречают тяжелые обстоятельства на американских фотографиях.
Советские фотографии прокламировали, что государство стоит на защите здоровья, питает жизненные силы и обеспечивает рост производительности; они приглашали зрителей, статус и судьба которых были такими же, как и у изображенных на фотографиях, поверить и принять участие в строительстве новой исторической общности. По контрасту, американские фотографии показывали людей, оказавшихся в затруднительных обстоятельствах и катящихся вниз, призывая тех, кто находился в лучшей ситуации, оказать поддержку правительственным программам.
В культурном и историческом отношении СССР и США в 1930-е годы кардинально отличались друг от друга. Самое глубокое различие - и именно оно в наибольшей степени отразилось на воссоздаваемом в фотографии образе страны - коренилось во взаимоотношениях между индивидуумом и сообществом. Русский импульс коллективности, которым воспользовались Ленин и Сталин, коренился в деревенском жизненном укладе, восходившем скорее, к временам далекой древности, чем к марксистским или коммунистическим идеям. Групповая деятельность служила выражением патриотизма, идей самопожертвования, ценности дружбы. Отражение этого можно увидеть в сюжетах фотографий - это спортивные парады (метафора сталинской машины, которая может контролировать и заменять любого индивидуума); политические съезды; рабочие, строящие мощные индустриальные комплексы; толпы колхозников; люди, слушающие радио или учащиеся грамоте. Персональный момент возникает в фотографиях редко.
В то время как советские фотографы прославляли огромное коллективное дело, американские фотографы стремились к большей интимности и в масштабе, и в сюжете. Даже американские строительные проекты выглядят на фотографиях куда скромнее, чем их советские аналоги. Политические съезды, которые в США считались скорее значительными, чем благоприятными событиями, происходили редко, еще реже их фиксировали на пленку. Приметы обыденной реальности - семьи у себя дома или в пути, социальная и церковная деятельность, рабочий, занятый своим трудом или отдыхающий после конца рабочего дня, - все это в наибольшей степени трогало Америку и образовывало основную ткань документальной фотографии эпохи.
Советские и американские чиновники, заказывавшие эти фотографии, а также те, кто их использовал, были связаны с различными и противоборствующими политическими системами и реалиями. Отбор фотографий, работа с ножницами, последовательность расположения фотографий в публикации, подписи под ними всегда несли в себе следы меняющихся точек зрения, которые были личными и официальными одновременно. Все это ставилось на службу сложным международным политическим программам. Каждый из последующих этапов редактирования пересматривал то, каким материальный мир был запечатлен на пленке.
Сегодня, обращая свои взоры в прошлое, уже невозможно отбросить редакторские наслоения и понять, какова была исходная реальность. И также невозможно распутать тесный узел сходств и различий в этих советских и американских фотографиях. Они навсегда останутся загадкой.
