Венгерское имя Кертеша, как известно, иное — Андор. Андре он стал уже в Париже, куда перебрался в 1925 году. В Венгрии он никак не мог найти себя. В Париже снискал славу. В 1936 году уехал в США. Все, что было им снято прежде (негативы и отпечатки), он оставил на своего поверенного, журналиста Жаклин Пауйяк. Она выступала в качестве его агента в Европе. С этого момента начинается интересующий нас сюжет.
Мы не будем рассказывать о парижской жизни Андре Кертеша, автора таких фотографий, как Chez Mondrian (1926), Meudon (1928), Ernst (1931) и конечно — Satiric Dancer (1926). Не будем говорить и о его непростой жизни в США. Речь пойдет о венгерском периоде творчества фотографа: с 1912 по 1925 гг. Упоминание о Жаклин Пауйяк является ключевым моментом в данной истории.
Но война закончилась. Прошли сороковые, пятидесятые. Только в 1963 году, когда у Андре Кертеша во Франции демонстрировалась экспозиция, Пауйяк связалась с фотографом. Можно представить себе его эмоциональное состояние. Чемодан был выкопан. Архив в совершеннейшей сохранности — ничего не пострадало. Разве не удивительная история?!..
Часть негативов венгерского периода была напечатана Кертешем сразу или в последующие годы1. Что-то было трактовано автором по-новому, пересмотрено при печати, откадрировано в соответствии с его модернистскими пристрастиями. Многое оставалось неопубликованным и непоказанным. Со слов Роберта Гурбо, куратора наследия Андре Кертеша (The Estate of Andre Kertesz), квартира фотографа представляла собой хранилище книг, наград, документов, фотографий и всего многообразия разнообразнейших предметов искусства. Негативы, контакты лежали в коробках и ящиках, что-то из отпечатков Кертеш использовал даже в качестве книжных закладок. На исследование, классификацию, систематизацию наследия фотографа и его сохранение потребовались годы.
Известно, что годы, проведенные в Венгрии, были для Андре Кертеша непростыми. С одной стороны, это время безуспешных поисков работы — стоящей, как убеждали в семье, но — весьма нежеланной, если не ненавистной, в его понимании. С другой стороны — время, когда он принимал участие в фотографических конкурсах, знакомился с представителями венгерских художественных кругов, впитывал в себя культурные традиции. Второе, безусловно, не могло не лечь в основу формирования его эстетических воззрений. Позже это будет сформулировано в лаконичном наставлении начинающим фотографам: «Упрощайте, упрощайте, упрощайте».
Дневниковым комментарием 1912 года к одной из своих контактных фотографий: «отпечаток крохотный, но четкий», на который «мог бы смотреть до бесконечности»3, — еще неизвестный миру шестнадцатилетний Андор Кертеш навсегда изменил свою судьбу. Не осознавая того, он написал первую строку в биографии будущего Андре Кертеша. Венгерский период творчества стал ее первой главой — вполне ясные по формулировке и элегантные по исполнению фотографии, среди которых и первая «дисторсия», датируемая 1917 годом.
1. Фотографии Budafok (1919), Circus (1920), Az Est (1920).
2. Из интервью с Элизабет Шанк (Elizabeth Shank), Нью-Йорк, июль 2006 года. Галерея Silverstein Photography стала представлять фотографическое наследие Кертеша в 2002 году.
3. Дневник Кертеша, 24 июня, 1912 года; стр. 15, Andre Kertesz, The Early Years by Robert Gurbo
