Отношения Джорджии О’Кифф и Альфреда Стиглица были определяющим видом партнерства в американском искусстве, глубоко повлияв на карьеры обоих художников и оставив непреходящее наследие. Основанные на взаимном художественном восхищении и на тесной личной связи, эти отношения продолжались более двух десятилетий, в течение которых авторы глубоко влияли друг на друга. О’Кифф, сейчас известная как одна из величайших американских модернистов, и Стиглиц, фотограф-новатор и арт-промоутер, вместе проторили путь, который помог переопределить траекторию американского искусства 20 века.
Первое знакомство: встреча мыслей и представлений
Первое пересечение художественного пути О’Кифф и Стиглица состоялось в 1916 году, когда общая знакомая, Анита Поллитцер (Anita Pollitzer), показала ему подборку рисунков О’Кифф углем. В это время художница была еще относительно неизвестна и работала в Техасе преподавателем рисования. Стиглиц, который в это время был хорошо утвердившейся фигурой в художественном мире и центральной – в нью-йоркском авангарде, был сразу же покорен «сырой» эмоциональной силой и оригинальностью ее работ. Он заявил:«Наконец, женщина на бумаге» (“Finally, a woman on paper”), признавая О’Кифф как талант, достойный быть увиденным. Без ее предварительного разрешения, Стиглиц включил ее работы в экспозицию в своей знаменитой галерее 291 в Нью-Йорке. Хотя художница сначала была поражена этим, выставка отметила начало их глубокой связи.
Их отношения выросли на взаимном уважении к творчеству друг друга. О’Кифф восхищалась ролью Стиглица как лидера современного искусства в Америке, а он преклонялся перед ее художественной оригинальностью, а также чувственностью и абстракцией в ее работах. Они начали страстно переписываться, что переросло затем в один из самых значительных романов в истории искусства.
Романтический и творческий союз
Отношения О’Кифф и Стиглица из восхищения перешли в глубокую привязанность, Стиглиц даже оставил ради О’Кифф свою жену, Эммелину Обермейер (Emmeline Obermeyer). В 1924 году они поженились, несмотря на разницу в возрасте в 23 года. Их женитьба знаменовала соединение двух сильных и независимых творческих душ.
Стиглиц на протяжении своей карьеры сыграл решающую роль в представлении американской аудитории европейских модернистов, таких как Пикассо, Сезанн и Матисс. Но он также страстно увлекался и растущими американскими художниками, и О’Кифф стала его главным объектом. Он помог ей утвердиться как одной из главных фигур в современном искусстве Америки, организовав множество ее сольных выставок в Нью-Йорке и продвигая ее как главную фигуру своего круга.
Их отношения, помимо прочего, прекрасно документированы камерой Стиглица. Он фотографировал О’Кифф постоянно более нескольких десятилетий, сделав более 300 ее портретов. Эти фотографии, начиная от интимных «ню» и до мощных изображений лица, запечатлевают ее как музу, художницу и женщину выдающейся индивидуальности. Эти изображения, особенно обнаженка, вызвали переполох в мире искусства и добавили мифов к творчеству О’Кифф. Хотя многие критики старались привязать творчество О’Кифф к ее частной и сексуальной жизни, сама она часто возражала против этих интерпретаций, предпочитая, чтобы ее искусство говорило само за себя.
Взаимное влияние и расходящиеся пути
В то время, как их художественные карьеры развивались параллельно, динамика отношений не обходилась без сложностей. Стиглиц, всегда бывший публичной фигурой и интеллектуалом, предпочитал жизнь в Нью-Йорк Сити, где он мог продолжать влиять на художественную сцену. О’Кифф, напротив, ощущала все большее тяготение к просторным ландшафтам Американского Юго-Запада. Пустынные пейзажи Нью-Мексико стали главным источником вдохновения для ее работы начиная с конца 1920-х годов. Горы, кости и цветы, которые она рисовала там, стали синонимами ее художественной идентичности, укрепляя ее репутацию как художницы, глубоко созвучной природе и духу Америки.
По мере того, как между ними вырастала географическая и эмоциональная дистанция, в их отношениях появилось напряжение. О’Кифф стала проводить больше времени в Нью-Мексико, в поисках одиночества и связи с землей, в то время как Стиглиц остался привязанным к художественному миру Нью-Йорка. Однако, несмотря на это физическое разделение, они оставались мужем и женой, и их переписка и встречи поддерживали их связь до смерти Стиглица в 1946 году.
Наследие партнерства
Отношения между О’Кифф и Стиглицем часто видятся, как сложное переплетение любви, ученичества и взаимного художественного влияния. Ранняя поддержка Стиглицем творчества О’Кифф, несомненно, помогла запустить ее карьеру, а его фотографии добавили к этому разошедшиеся мифы о ней как знаковой фигуре в американском искусстве. О’Кифф, со своей стороны, стала не просто музой, но равноправной художественной партнершей, и во многом превзошла достижения Стиглица, особенно говоря о публичном признании в ее поздние годы.
Их союз представляет собой типичную историю для американского современного искусства – когда две ярких личности с различным видением объединяются, чтобы вдохновлять друг друга, но в конечном итоге идти своим путем. После смерти Стиглица О’Кифф посвятила себя управлению его наследием, заботясь о том, чтобы его вклад в фотографию и современное искусство был сохранен. Одновременно она продолжала развивать собственную работу, укрепляя свои позиции художницы-новатора, чьи смелые изображения цветов, черепов и пейзажей стали определяющими образами американского модернизма ХХ века.
Говоря об их отношениях, ясно, что в то время, как Стиглиц в начале карьеры О’Кифф сыграл важнейшую роль, она явно переросла роль музы или просто протеже. Она стала совершенно самостоятельной новаторской силой сама по себе, величиной, которой отношения со Стиглицем помогли выйти в свет рампы, но не определяли ее художественное наследие.
Оригинал на сайте The Art Districts
Перевод с английского Александра Курловича
