Юридическая баталия, развернувшаяся между фотографом Уильямом Эгглстоном (William Eggleston) и богатым меценатом из-за новых отпечатков работ, выпущенных ранее в виде ограниченных тиражей, подвергла сомнению сложившуюся практику и подняла несколько вопросов. Что такое «ограниченный тираж», каково точное значение этого термина? Законно ли перепечатывать изображения в больших размерах или с использованием других процессов печати, если они ранее были выпущены ограниченным тиражом? И если это законно, то этично ли?
Поводом к этому послужило то, что Эгглстон выпустил новый ограниченный тираж своих наиболее известных работ, напечатанный цифровым пигментным способом, и продал эти отпечатки через аукцион «Кристи». Эта сделка принесла Eggleston Artistic Trust, частной компании, созданной фотографом и его двумя сыновьями, 5,9 миллиона долларов от одного покупателя.
Вскоре после этой продажи, финансист Джонатан Собел, давно коллекционирующий винтажные работы Эгглстона, напечатанные в технике dye-transfer prints, подал на художника в суд. Он утверждает, что новые отпечатки, выпущенные Эгглстоном в формате 44×60 дюймов (≈100х150 см) тиражом 2 экземпляра, эффективно размоют рынок и обесценят его коллекцию винтажных отпечатков 16×22 дюйма (≈40х55 см). Собел также утверждает, что выпуская старые отпечатки в виде «ограниченного тиража», Эгглстон фактически дал юридически обязывающее обещание не выпускать новых тиражей, но нарушил его, выпустив цифровые отпечатки.
Коллекционеры часто предпочитают, чтобы отпечатки, купленные ими, оставались редкостью, и цена их, таким образом, не падала или даже повышалась. Фотографы тоже хотят, чтобы рыночная цена на их работы росла, и поэтому они идут навстречу коллекционером, выпуская ограниченные тиражи.
Но нередко позже фотографы печатают дополнительные тиражи своих фотографий, большего формата или выполненные в другой технике, или и то, и другое одновременно. Иногда это делается из творческих соображений, но часто — из стремления заработать на росте цены фотографий, существующие тиражи которых распроданы.
Пока другие коллекционеры ворчали на эту практику, Собел, вероятно, оказался первым, решившим подать на автора в суд. Эглстон мог понести ответ за ущерб, что было бы взято на заметку другими фотографами. Многолетней практике, которой потворствуют некоторые дилеры и терпят многие коллекционеры, мог быть положен конец.
Однако юристы, специализирующиеся на художественной фотографии и авторском праве, предсказывают, что Собела ждёт тяжелый бой. Во-первых, он должен доказать, что ему был причинен вред. Но даже дилеры, сочувствующие его жалобе, задаются вопросом, были ли обесценены принадлежащие ему отпечатки работ Эгглстона, благодаря производству новых пигментных отпечатков.
«Я сомневаюсь, что цена на них упала. Фактически, она скорее выросла благодаря успеху аукциона и вниманию, привлечённому к работам Эгглстона вообще», — говорит фотодилер из Филадельфии Алекс Новак (Alex Novak).
Собелу также трудно будет доказать, что он был введён в заблуждение и на самом деле верил, что Эгглстон не будет печатать новых фотографий после того, как старые тиражи будут распроданы.
«Вопрос в том, что было предоставлено (продавцом покупателю) во время продажи? Собел говорит, что это был „ограниченный тираж“, но что означают этот термин в отношении фотографов?» — задаётся вопросом адвокат из Нью-Йорка Барбара Хоффман.
По её словам, Собелу придётся представить доказательства того, что Эгглстон обещал никогда не делать новых тиражей своих фотографий после того, как старые будут исчерпаны. Сами по себе номера, проставленные на отпечатках, для этого недостаточны.
«Вы должны посмотреть на общепринятую практику в фотографическом мире и задуматься, разумно ли полагать „по умолчанию“, что не будет напечатано новых тиражей? (Адвокат Эгглстона) скажет, что номера отпечатков ничего не говорят об этом, касательно другого размера или способа печати».
Нью-Йоркский адвокат Ненси Вульф также говорит, что дело сводится к вопросу: что это значит, когда вы покупаете ограниченный тираж? «На практике, это множество раз было интерпретировано по-разному как фотографами, так и дилерами, и очень редко этот вопрос адресовался суду (если вообще когда-то адресовался)».
Чтобы рассмотреть иск Собела, суду придётся обратиться к нью-йоркскому статуту по делам искусства и культуры, к закону о защите прав потребителей. Он определяет «ограниченное издание» как «произведения искусства, созданные мастером, все из которых являются одним и тем же изображением и имеют номера или другие маркировки для обозначения их ограниченного производства до установленного максимального числа копий». Собел приводит эту формулировку в поддержку своего утверждения, что Эгглстон нарушил дух и букву закона.
Но это утверждение вызывает встречный вопрос: являются ли два отпечатка «одним и тем же произведением», если они имеют разные размеры и созданы с применением разных процессов? «Один из контраргументов к утверждению Собела состоит в том, что размер и процесс создают другое изображение», — говорит Вульф.
Более того, другие разделы закона допускают создание различных произведений с использованием одного исходника (негатива). Одна секция, например, говорит, что при создании новых произведений из исходника, ... потенциальный покупатель должен быть оповещён о существовании предыдущего тиража.
Другая секция закона говорит о том, что покупатели должны быть оповещены, в случае, если произведение является копией выпущенного ранее на другом носителе. Иными словами, похоже, что законодательство в Нью-Йорке позволяет делать несколько тиражей фотографии, если покупателя оповещают о существовании предыдущих. (Законы, регулирующие ограниченные тиражи и кратные издания, варьируются в зависимости от штата, но закон Калифорнии похож на закон Нью-Йорка).
В то время, как закон может быть на стороне Эгглстона, не все уверены в его моральной правоте. Новак, например, высказывается довольно жестко.
«Независимо от того, законно ли это, это неэтично выпускать новые тиражи, о возможности создания которых прежние покупатели не были предупреждены, – говорит он. – Это обижает людей, купивших ранее ваши работы». И фотографы вредят себе, разбавляя рынок своих работ и дискредитируя свой имя, на создание которого потратили столько усилий.
«Это жадность и свинство, — продолжает он. – Я нахожу это отвратительным. Недавно я разорвал сотрудничество с фотографом, делавшим это... Если вы сообщаете рынку, „я ограничиваю тираж“, значит, делая новые тиражи, вы лжете, и должны быть наказаны за ложь». (Новак говорит, что дополнительные тиражи — нормальная практика в случае, когда фотограф заранее сообщает о возможности выхода новых тиражей прежде, чем продавать отпечатки).
Многих файн-арт фотографов раздражает то, что основная выгода от роста стоимости их работ достаётся коллекционерам, которые перепродают отпечатки по бешеным ценам. Именно это часто подвигает фотографов на выпуск новых тиражей — они хотят получать выгоду от своих работ и своего имени, что является, в конце концов, основополагающим правом капиталистического общества — а не оставлять всё это коллекционерам.
Адвокат Собела считает, что художник выигрывает финансово от ограничения своих тиражей. Коллекционеры платят дополнительные деньги, покупая малотиражные отпечатки работ таких авторов, как Эгглстон, в первую очередь. Этот тиражный лимит повышает нынешнюю цену работы, потому что увеличивает вероятность роста её стоимости в дальнейшем, по сравнению с неограниченно тиражируемыми отпечатками. Более того, такие коллекционеры, как Собел, помогают повысить узнаваемость авторского имени, делая работы фотографа доступными публике, что позволяет автору повысить цену на свои более поздние работы.
Новак соглашается с этим аргументом. «Но многие фотографы не уверены в себе, в своей способности создавать новые успешные работы», — добавляет он, так что они выпускают новые тиражи старых вещей и «множество дилеров продолжают их продавать». «Одним из последствий этой практики оказывается то, что многие коллекционеры не желают связываться с фотографией», — говорит он. «Они отворачиваются от традиционных фотографов, так как не могут им доверять». (Под «традиционными фотографами» он подразумевает, в первую очередь, документальных и коммерческих авторов, которые перешли на художественный рынок, в противоположность художникам, использующим фотографию как средство выражения).
Стефен Перлофф (Stephen Perloff), редактор фотографического журнала The Photo Review, также говорит, что «есть ясные этические аргументы против того, что сделал Эгглстон», независимо от того, нарушен закон или нет. Как и Новак, Перлофф считает, что фотографам следует предупреждать о возможности новых тиражей заранее, а не злить коллекционеров, выпуская новые тиражи просто для заработка. Но он допускает одно исключение: «Я думаю, этический барьер ниже в случае, если художник выпускает новый тираж на более устойчивом физическом носителе», — говорит он. Например, цифровые пигментные отпечатки более устойчивы, чем хромогенная цветная печать, отмечает он, но фотографы не могли предвидеть преимущества новой цифровой технологии. Так что, не надо запрещать им пользоваться этим преимуществом.
Другие видят в меняющихся технологиях оправдание для новых тиражей, основанных на свободе художника. «Эгглстон не мог сделать такие отпечатки в другое время, — говорит галерист из Нью-Йорка Ховард Гринберг (Howard Greenberg). – Технология не позволяла сделать это. Но как и любой художник, он заботится о том, чтобы его работы выглядели так или иначе. Не секрет, что фотографы делают отпечатки всё больше и больше. Так что он, естественно, хотел это сделать, и я не вижу в этом ошибки».
Галерист Янси Ричардсон (Yancey Richardson) также защищает фотографов, желающих сделать крупноформатные отпечатки более старых работ, как позволяют сегодняшние технологии. «С одной стороны, они должны иметь возможность делать это», — говорит она. Но она понимает и взгляд на проблему Собела, одного из своих клиентов. «Он очень серьёзно коллекционирует работы Эгглстона. Когда вы вкладываетесь во что-то больше, чем просто деньгами, да, я могу понять его гнев в сложившейся ситуации».
Если свобода художнике является стандартом для определения этичности вопроса, то гнев коллекционеров может быть единственной проверкой для фотографов и дилеров. Но большинство коллекционеров не бросают вызова системе, по крайней мере, прямо и открыто. «В галереях современного искусства, эти вопросы (о тиражах) не задаются», — говорит Перлофф, объясняя что коллекционеры покупают отпечатки, в первую очередь, ориентируясь на то, что работа им нравится. «Сохранит ли произведение свою стоимость, интересует их во вторую и третью очередь», – добавляет он.
Судебная баталия Собела с Эгглстоном может заставить большее число коллекционеров, наконец, начать задавать этот вопрос. Но до тех пор, пока коллекционеры в массе не станут более непреклонны в этом вопросе, практика выпуска новых тиражей знаменитых работ, вероятно, сохранится.
Оригинал на сайте PDN Online
Перевод с английского Александра Курловича
