Что важнее для биеннале — оригинальность или сохранение традиций?
Поэт Парщиков говорил: «На пустом месте даже глупость не растет». Для культуры, ее динамичного развития преемственность очень важна. Когда в 1996 году мы начинали первую Московскую международную фотобиеннале, мы знали, что начинаем традицию, которую надо будет поддерживать, холить и лелеять. Мы удержались в 1998-м, пережили 2008–2009-й и собираемся сохранять традицию дальше. Это касается и времени проведения фестиваля, и структуры фестиваля — мы стараемся сохранить пропорции 50 на 50 российских и зарубежных участников. Традиционно мы показываем и историю русской и зарубежной фотографии, и актуальное состояние современного искусства. Кроме того, фестиваль всегда презентует звезд российских и зарубежных. И обязательно новые имена — это уже к вопросу об оригинальности: да, каждый раз надо чем-то удивлять.
В России есть рынок фотографии? Пострадал ли он от кризиса?
В России рынок фотографии начинается. От кризиса он пострадал ровно в той степени, в какой пострадал весь рынок современного искусства. Кстати, этот рынок до осени 2008 года был лампочкой, которая активно мигала, сигнализируя о том, что в скором времени придет экономический кризис. Художественный рынок никогда не разбухает по воле галеристов или художников. Процесс его возгонки объективно связан с наличием свободных денег в экономике. Если бы финансисты внимательно следили за арт-рынком, они бы могли подготовиться и к кризису 2008 года.
А кого у нас покупают? Кто покупает? Сколько стоит?
В России многие покупки случайны. Ясно, что стали покупать зарубежную фотографию. Это звездные имена по заоблачным ценам, например Гурский, Пьер и Жиль, Беттина Реймс. Этот рынок пострадал больше, чем рынок на молодых или менее дорогих авторов в ценовом диапазоне ЕВРО ()1000–10 000. Кстати, это и мировая тенденция.
Несколько лет назад вы говорили, что «любой человек, идущий в творческий вуз, должен понимать, что в истории искусства остается ничтожно мало имен, остальное — контекст». Это соотношение сохраняется?
В любое время, в любой стране художников, которые определяют время, ничтожно мало. К сожалению, история не всегда справедлива, а я бы сказала, всегда несправедлива в оценке вклада каждого художника. Но жизнь и работа любого из них, независимо от прижизненной славы, известности, количества выставок, государственных и прочих наград, имеет огромный смысл. Именно благодаря им создается общий художественный контекст того или иного исторического периода и новые художники приходят в это трудное, мучительное и прекрасное пространство, называемое искусством. И чем больше людей захвачено художественной деятельностью, тем креативнее время в целом. А это благо для цивилизации вообще и для жизни каждого из нас в конкретный исторический момент.
Есть ли границы дозволенного в фотографии?
Фотография, как любое искусство, отражает жизнь. Есть ли границы дозволенного в жизни? Это вопрос философский, исторический, политический, социальный. Для меня лично недозволенным является безответственность — когда художник, думая о сиюминутной популярности, забывает о месседже, который его произведение несет людям.
Много ли примеров того, как провокационный, скандальный снимок становится толчком в карьере фотохудожника?
Много. Например, снимок Джона Леннона и Йоко Оно, сделанный Анни Лейбовиц.
Снимают все кому ни лень, скоро даже камеры в мобильных будут давать профессиональное качество. Не обесценивает ли это фотографию?
Нет. Удачный снимок может сделать кто угодно — даже обезьяна, случайно нажавшая на спуск камеры, с которой она играет. Фотограф же, как и художник, остается в истории искусства чаще не отдельным произведением, а тем, что называют проектами. То есть тщательно выбранными сериями работ, развивающими ту или иную тему, имеющими определенную стилистику, энергетический драйв. Кстати, серьезные галереи и музеи, которые всего-то четверть века назад признали фотографию и начали ее выставлять, выставляют прежде всего арт-проекты, то есть именно серии. Я сама не очень люблю конкурсы на отдельную фотографию. В них много случайного, хотя есть и блистательные попадания.
Снимая на пленку, проявляя ее и выбирая лучшие негативы для печати, фотограф, даже любитель, относился к фотографии более серьезно, чем многие профессионалы сегодня. Они накапливают на флешках и дисках миллионы снимков, которые у них нет даже времени отсмотреть. Исчезает значимость процесса выбора и сохранения художественной информации.
Недавно вот Дмитрий Медведев объявил о своем увлечении фотографией. Для вас это что-то добавляет к его образу?
Фотографией обычно увлекаются люди, которым небезразличен мир вокруг них. И которые, останавливая время с помощью фотоаппарата, пытаются его отрефлексировать — как в момент съемки, так и в момент отбора фотографий, остающихся в архиве. Кроме того, человек с фотоаппаратом, как правило, человек азартный.
Что вы сами любите фотографировать? Какой камерой снимаете?
Я фотографирую исключительно как любитель в редчайшие свободные минуты. Как правило, это мои каникулы, которые я провожу на Камарге, во Франции, среди дикой природы, где вокруг меня — муж, дети и две собаки. Они и становятся главными объектами моих съемок, которые я, как правило, даже не отсматриваю, получая наслаждение от самого процесса съемки. Последние годы снимаю в основном на Sony Cyber-Shot.
Вы выставляете только те фотографии, которые нравятся лично вам?
Подходя к каждой выставке как профессионал и директор музея, отягощенный определенной ответственностью, я не только чувствую, но и думаю. Поэтому мое «люблю» — это всегда сложный и рефлексивный процесс. Но если проект мне не нравится, я никогда не поставлю его в программу.
Как сейчас обстоят дела с новым зданием МДФ? Когда будет закончена стройка?
Дела на стройке обстоят, как в «Процессе» Кафки. Когда будет закончена стройка — не знаю. В конце 80-х виноградарь из Крыма покончил жизнь самосожжением, остановив таким образом кампанию по вырубке виноградников. Боюсь, и мне придется положить жизнь на то, чтобы строительство Московского дома фотографии закончили в конце мая. И я это сделаю.
