Какое место в современном искусстве занимает фотография? Что такое «доступное искусство»? Как понять, что в фотографии главное? И как современному искусству живётся в Перми? Говорит Слюсарев.
В Пермском музее современного искусства проходит выставка классика современной фотографии Александра Слюсарева, культового фотографического дзен-буддиста Сан Саныча, и Амана Гельда, чьи фотографии, подобно Слюсаревским, стали широко известными благодаря «Живому журналу».
Куратором выставки выступил директор Музея Марат Гельман, который выбрал из обширного репертуара Слюсарева работы, которые, если вспомнить слова из «Махабхараты», демонстрируют «мудрость стены». Стены, запечатлённые Сан Санычем, выказывают не только мудрость, но и красоту, изысканность и разительное разнообразие. Они же как люди!
— Сан Саныч, как вы отбирали работы для выставки и что именно вы отбирали?
— Отбирал Марат (директор музея Марат Гельман — ред.), «про стены» (фотографии с изображением стен — ред.) На выставке 50 моих и 50 Амана Гельда, его работы расположены в центре зала, мои развешаны по внешнему периметру.
В принципе, моя часть хорошо смотрится. Я бы чуть человечков (фотографии с изображениями людей — ред.) дал, в той степени, как они существуют на улице. Но разница в подходе чувствуется, и зритель считывает это.
— Кто такой Аман Гельд и почему ваши работы совмещены в экспозиции?
— Это к Марату, он так придумал. Два разных человека, используя предметный мир, создают совершенно разные образы. Марату это было интересно, хотя это слишком очевидный ход.
— То есть, химии между двумя совмещёнными авторами не возникло?
— По-моему, нет, хотя, как я уже сказал, смотрится наше соседство неплохо. У Гельда изображённый или зафиксированный предмет теряет своё изначальное значение, а у меня сохраняет и этим воздействует на зрителя. Работы Гельда можно назвать метафорическими (ведь метафора это и есть перенос значений, по-гречески, метафора — носильщик), а мои, скорее, медитативными.
— Как реагирует на выставку пермская публика?
— На открытии хвалили и интервью брали. Спрашивали, что это я снимаю и когда снимать начал. Да нормально всё! У меня же там несколько знакомых, с давних времён. Юрий Чернышёв и Владислав Березин.
— А как вы относитесь к творчеству известного пермского фотографа Андрея Безукладникова?
— 20 лет назад это был многообещающий автор, но с тех пор не видел его работ.
— Это вы так иронизируете?
— Да нет, это факт.
— Сейчас много говорят о пермском культурном ренессансе. Можете ли вы подтвердить это мнение или же его опровергнуть?
— Подтвердить это мнение или же его опровергнуть невозможно. Выставляются, в основном, приезжие авторы. Потребление идёт на уровне просмотра, а не заказа. А про всю остальную Пермь мне говорить трудно, я там был один день. Город из панельных домов.
— Вы фотографировали в Перми?
— Нет! Я сделал там всего два снимка. Погоды не было. Поздняя осень.
— Можно подумать, «поздняя осень» никогда у вас не была поводом для работ.
Сан Саныч, а как вы относитесь к вопросам типа «что вы хотели этим сказать?»
— Раньше, лет 30 назад, спрашивали, теперь ― нет. Отвечал просто: смотрите, только это вы и увидите.
— Значит, восприятие искусства в массах изменилось?
— От восприятия «однопартийного» перешли к «глянцевому»… Это лучше, но вкус оставляет желать! Микояновская колбаса лидирует…
— Мы с вами часто спорим о сути искусства. На ваш взгляд, что такое искусство и какова его главная задача?
— Оформление жизни в лучшую сторону. Разными способами, впрямую и через катарсис. Заодно и через культуру. Это качество!
— А каково взаимоотношение реальности и искусства?
— Можно сказать, никакого, но можно ― наоборот, всеобъемлющее. По моему же определению, это единое целое. Просто, выходя на улицу, часто забываем об этом!
— Но разве искусство — это не то, чего нет в жизни?
— С чего вы взяли?
— С того, что иначе их и не различить. Ведь если они не будут отличаться друг друга и будут друг друга дублировать, то как их различить? Может, подскажете?
— Дело в том, что не стоит путать искусство и творчество. Искусство подразумевает произведение, условно ― предмет, вызывающий чувство у других людей, и он никак не связан с жизнью. А вот не так с творчеством, ибо оно с жизнью связано напрямую, не в воздухе же висит творящий. Коль он и создаёт это произведение, то и связывает всё воедино.
— Какие фотографы повлияли на ваше творчество? И как повлияли? Можно ли привести примеры?
— Серьёзно говоря, все кого видел, кто нравился, а потом и остальные. Старые американцы, в первую очередь, Эдвард Вестон, Ирвинг Пенн, Арнольд Ньюман, Ричард Аведон. Чехословаки: Иржи Еничек, Карол Каллаи, Клиффорд Сайдлинг, Йозеф Судек. Повлияли культурой видения и тематикой.
— А как вы относитесь к советской фотографии? Кого-то выделяете особенно?
— Всеволод Тарасевич и Анатолий Гаранин, вот великие были фотографы!
— Сан Саныч, какое место среди искусств занимает сегодня фотография? Изменилось ли положение фотографии именно за последние годы?
— Вопрос не прост… За редчайшим исключением, публикой она не воспринимается как искусство, скорее, как информация об однократном событии. Происходит это ещё и потому, что воспринимается явление, а не произведение. Публика воспринимает искусство как нечто недоступное простому смертному, что ошибочно.
— А доступное искусство — в этом нет оксюморона в духе советской власти, которая считала, что искусство принадлежит народу?
— И да и нет, наряду с покупкой работ частными коллекционерами и общественными институциями, отсутствие информации об этом не породило возможного спроса со стороны потенциального потребителя. Плюс вздутые аукционными торгами цены. Под искусством в этом случае подразумевались музеи и их коллекции, а не живое искусство. Доступное, это когда ты можешь купить близкую к уникальности вещь, как в бутике.
— Нынешняя фотография ближе к традиционной живописи или к видеоинсталляциям?
— Ни к тому, ни к другому, поскольку иные движущие силы. Традиционная живопись ― понятие слишком расплывчатое. Если фигуративная, то она, скорее, ориентируется на фотографию, заимствуя у неё оптическое (геометрическое) построение перспективы и сюжетность (спорно). Видеоинсталляции так же используют геометрическое построение, но отсутствует остановленность движения.
— В чём отличие изображения, заключённого в рамку, на фотографии и, например, на картине? Как это изображение работает?
— Рамка, в принципе, отрывает произведение от фона и придаёт ему законченность. Будь то графика, живопись или фотография. В этом случае работает вся плоскость изображения. Без рамки, только центр.
— Я немного о другом: всё, что попадает в центр, оказывается значимым. Даже самая малая малость, которая в реальной жизни знаком не является.
— Нет, не так, всё зависит от принципа построения композиции и авторского высказывания. Я, например, часто увожу главный элемент в край, тогда остальное является экспозицией для подчёркивания главного. Нечто вроде контрапункта.
— Как успеть понять то, что главное?
— А как же… Укладываешься в 1/125 секунды. Процесс съёмки состоит из разных этапов. Это решается до спуска.
— Ну так раскройте секрет, что за чувство двигает?
— Интуиция и опыт. После съёмки остаётся только оставить или выкинуть.
— А вы много выкидываете?
— Сейчас половину, раньше 3/4.
— Не жалко выкидывать? Критерии отбора какие?
— Как обычно! Если не нравится, выкидываю. Потом бывает жалко. Жалко на уровне «лучше выбросить»…
— О чём вы рассказываете студентам на своих лекциях?
— Здесь самое главное ― помочь наладить способность анализировать то, что ты делаешь, и что у тебя получается. То есть себя и камеру как единое целое. Иначе у тебя получится только то, что видишь в видоискателе.
— А фотография — это вовсе не то, что видно в видоискателе?
— Надо осознать себя и камеру как единое целое. У тебя получится только то, что видишь в видоискателе. Фотография ― это фиксированное изображение на плоскости.
— У вас есть ученики? Кого-то вы считаете своими продолжателями?
— Есть! Но это у них надо спрашивать, ведь моими были ВСЕ, чьи работы я видел.
— А в чём, как вы считаете, заключается привлекательность вашего стиля для подражания?
— Я говорю просто о простых и понятных вещах, о мире, который нас окружает. Хотя далеко не все это принимают.
— Для изображения простых вещей существует миллион углов зрения. Как вы относитесь к тем, кто пытается вам подражать? Это ведь сразу видно? Вы это чувствуете?
— Я показываю так, как нравится мне, а подражания разные бывают. Есть идеи, которые витают в воздухе. Есть повторы как этап необходимого ученичества, есть использование технических приёмов. Всё оценивается в рамках творчества конкретных авторов.
