Запись интервью сделана Владимиром Семеновым в Санкт-Петербурге в офисе издательства «Галерея Печати» накануне подписки на индийский дневник Машкина «Kumbh Mela Ujjain».
Подписавшиеся до 10 ноября получат книгу с автографом автора.
Подписка здесь: http://print-gallery.ru/shop/knizhnye-izdaniya/kumbh-mela-ujjain/
Никита Машкин – известный в Москве «оранжевый человек», узнаваемый и незаменимый.
Когда и чем тебя так очаровал Индостан?
Я ещё до школы знал, что Индия – самая лучшая страна в мире, что я там обязательно буду жить. Я очень хотел, чтобы меня учили санскриту в школе. В общем, я обломался, когда мне сообщили, что этот язык вообще «мёртвый» и никто на нем не говорит. Я понял, что меня окружают дебилы, потому что они не читали книги, в которых все обо всем написано. Не столько дебилы, сколько идиоты, ну не понимают, что вокруг происходит, действуют неадекватно. Я вообще удивлялся, как они … выживают здесь.
Ты жил как хиппи или это было что-то другое?
Я приземлился в Гоа – последнее пристанище хиппи, на золотом парашюте в начале очередного кризиса, и у меня там уже жило полсотни корешей, одноклассников, которых я не видел много лет, потому что они уже более 10 лет там жили, то есть я приехал сразу в семью - вот тебе кровать, вот тебе мотоцикл, вот тебе наши женщины. А когда бабло закончилось, и я понял, что не могу больше никогда работать менеджером вообще совсем, мне поступило предложение поснимать выборы в городе Сумы, на что я купил себе электронные книги, хард-диски, всю эту электронную х… для долгих поездок, а сразу за этим предложение работать в Гоа экскурсоводом.
На тот момент это был идеальный вариант, к тому же я закончил Историко-архивный институт и, все-таки, у меня единственный диплом с отличием - это гида-переводчика, ещё со школьного УПК. По окончании тренингов я у..б..я на мотоцикле и три недели лежал дома, поэтому, за это время я прочёл полку книг по истории Индии. Со времён института, я, ведь, конечно, не помнил ни х...я.
Стал я водить экскурсии по историческим и религиозным местам в Хампи и в Гокарне, и когда закончил рабочий сезон и получил зарплату, выяснилось, что Гокарну я посетил 108 раз. Это столько, сколько бусинок на чётках. То есть я как бы сделал 108 паломничеств в это святое место.
Выяснилось, что в Гокарне издревле тоже живут хиппи. И приезжая с экскурсиями, я периодически встречал своих корешей на улицах, и они мне говорили: «… здесь классно, тихо, нельзя включать музыку, в ресторанах музыки нет, в домах музыки нет, все тихо сидят, все домики стоят вдоль моря, все очень дёшево». Как только я отработал сезон, я поехал, естественно, отдыхать в Гокарну, с тех пор там живу. Потом ещё пару лет меня нанимали уже гидом-фрилансером, но с работой с тех пор покончено, я пообещал Вселенной, что никогда ничего не буду делать только ради денег и мне стали платить за фотки.
Как ты оказался на празднике Kumbh Mela?
Меня зазвал на Kumbh Mela в Ujjain мой друг, фотограф Лёша Пивоваров (Moon Giri). Жили в шатре у его гуру Bike Babá, он там вроде генерала. Moon Giri меня ему представил, а дед одобрил, пусть живёт, говорит, коль хороший человек, и разрешил жить вместе с другими в его шатре. У Байка Бабы была ещё кухня была, второй шатёр, там готовили в огромном тазу зараз мешок риса 50 кг. Мы его варили, выставляли и раздавали мимо идущим паломникам и сами тоже ели.
Палаточный городок в Ujjain огромного размера, там тысячи палаток. Все эти арки, палатки, все строения, они иногда попадают на моих фотографиях на заднем плане – это все построено на пустом поле из тряпок, фанеры и бамбука только для Kumbh Mela. Когда прошёл ураган, многое повалилось и там ещё человек 20 завалило насмерть.
На Kumbh Mela три главных купания: на полнолунье, новолуние и полнолуние. С купания идут строем, несут религиозные штандарты, как на параде, по всем понятиям, с оркестром, бронетехникой в виде конных колесниц и гуру как генералы едут в них. Ujjain – это святой город, у него очень длинные набережные и уставлены ашрамами, то есть там светских строений нет. Во время купания играют музыку, а деды танцуют, радуются и под музыку угорают.
На твоих фотографиях видно, что эти люди вроде как не совсем голые, намазаны чем-то. Они так ходят, демонстрируя бедность и отрешённость?
В Индии принят закон, запрещающий голыми ходить в общественных местах и сейчас они ходят в оранжевых тряпках – традиционной одежде йогов и монахов. Но дело в том, что эти всегда мазались пеплом, который является их одеждой. Тёплый пепел перемешивают с водой и намазываются как мазью. В таком «костюме» тепло и мушки не едят. Сухим пеплом без воды мажут дреды, прямо пересыпают, чтобы там не жили жуки. И символический смысл в этом конечно есть – прахом было, прахом станет. Они как бы сожгли все привязанности, у большинства обет полного не стяжания и называются они «укрытые небом». Такое определение дигамбар, означает «укрытые небом». То есть он не одеялом укрывается и одеждой, а небом. Небо ведь здесь начинается. Сейчас между нами уже есть небо. Наш дед (Байк Бабá) приехал из Канниякумари. Он как раз дигамбар, хотя и у него несколько ашрамов, где он людям помогает.
Как ты умудрялся там фотографировать? Разрешение постоянно спрашивал?
Там по другому. Если не будешь там как свой, снимешь обычные трэвел-фотки. Бандканди Гири который в Кедарнатхе (я в книге о нем рассказываю), он демонстративно привёл нас за руку на то место, где постриг идёт, чтобы все видели, что это он привёл, хотя все и так уже знали, что мы живём в шатре у Байка Бабы. Смотри, вот лысые, это они на постриге сидят. Отсюда, с этого места, палками прогнали всех фотографов. И не тронули только меня и Лёшу Пивоварова.
На постриге новых монахов у них сбривают все эти длинные хайеры и дреды. Они были бабами, но тут у них апгрейд. Саньяса – это как бы монашество, принятие обетов, оно 4-х уровней. Эти становятся нага-бабами, нагими и только «укрытыми небом».
С чего вдруг кто-то решает, что пора обновляться, искать новый смысл в жизни?
Деды могут накурить новичков датурой, когда они поступают в монашеский орден, что они всё забудут, а когда придут в себя, окажется, что они в оранжевых тряпках, с палкой, котелком, у костра, и всё. А что раньше было…ничего не было. Для аскетизма вся семейная х…ня – это привязанность лишняя, и главное – она очень сильная. А самые главные демоны – это родители, потому что они нас воспринимают из старого, а мы уже другие, из будущего. То есть мы уже тотально другие, а они думают, что мы все ещё те же. И это называется самскара, у нас в голове, то, что мы когда-то были семейными, детьми, какими-то там. Поэтому цель любой йоги – это аннигиляция эго, которое по сути просто набор хаотично всплывающих впечатлений прошлого.
Меня растили довольно свободно, поэтому это не так негативно, как вот, мне рассказывали, в некоторых семьях, где уже взрослые дети религиозные книжки прячут от родителей, потому что родители их сдадут в дурку, считая, что они попали в секту. Если родители не адаптируются к тебе и твоей жизни, то это объективная х…я. Я это я, и родитель должен это понимать, что я это я, я не его, у меня своя жизнь.
Ты сказал про монашеский орден?
Все эти акхары нага-бабов – это духовные общины или монашеские ордена на основе воинских формирований, то есть у них у всех сабли, палки и они должны уметь этим всем владеть, так как раньше они принимали участие в войнах с англичанами, например. Поэтому я сказал, что Байк Баба типа генерала.
Здоровые мужики ходят голые да ещё и в бусах?
Потому что это по понятиям и всё символично – нагота, пепел, чётки. Я Михаилу Каламкарову бусы подарил такие же. Каламкаров, он же – бабá как бы, тем более он в лотос может сесть прямо в джинсах без растяжки. При мне просто взял и сел в лотос. Он никогда ни йогой не занимался, ничем. Я ему, естественно, бусы подогнал. Встретил и тут же ему чётки отдал, большие такие, красивые. Вывешиваю про это в интернете и тут же кто-то пишет: «Мишаня, бусы у Машкина отжал?»
Байк Баба – авторитет? Святой?
Обычно люди не то что приходят к нему просто: «На бабло» или «Дай бабло». Они идут к нему как к святому в Катманду, например, зная, что он решает проблемы людей. Он понимает, что, если у человека, например, пойдёт бизнес, у него большая часть проблем, о которых он все время думает, снимется. И он ему заколдовывает какую-то купюру и у человека развивается бизнес. Потом человек, соответственно, носит периодически пожертвования в его ашрам, где кормят бездомных, например, или беспризорных детей учат санскриту. Он всегда говорит, что заниматься гимнастикой не имеет смысла, потому что единственное, что имеет смысл, – это открытие сердечной чакры, сердца, чтобы ко всему миру относиться, как к детям и к своим родителям. Он говорит: «Где моя семья? Вот моя семья. Все женщины – мои мамы, все мужчины – мои папы, они же все мои дети, а я мама».
Кто на сегодня для тебя крут в документальном жанре?
Если хочется арт-хауса, то хорошо Херцога (Werner Herzog) посмотреть, но есть любимый сериал Meet the Nativ, как туземцев с далёкого острова из каменного века вывезли в США и поселили в семью, там всё угар полный. Особенно интересны мимика туземцев и субтитры с переводом о чём они между собой разговаривают, а у них вождь с шаманом всё очень правильно понимают; сами туземцы эти известны западной культуре как авторы Карго Культа: во время войны военный самолёт совершил вынужденную посадку на их острове, починился и улетел, и в журнале записал: есть туземцы, живут в каменном веке; кажется в 70-е туда приехали этнографы и обнаружили из соломы самолёт и на алтаре предметы, оставленные лётчиками, там туземцы молились, учёные это назвали Карго Культ.
Ещё про животных нравится когда камера прямо между ними находится, эффект присутствия потрясающий, «Птицы» (Le peuple migrateur, 2001)
Многие помнят твою классную серию середины нулевых «Мои ночи прекраснее ваших дней» про московские кабаки The Real McCoy. На днях тебе, заслуженно, дали приз как лучшему барному фотографу. Трудно ли снимать в кабаке, там же можно легко нарваться?
Мне не трудно, наоборот, легко. Я ногами ходить не люблю, демонстрации там всякие – километры наматывать и к людям подходить надо всё время. В кабаке люди рядом, тепло, все на расслабоне, позитивные. Наши люди, только бухнув, расслабляются, с трезвыми вообще общаться невозможно; у пьяных эмоции яркие, хорошо на камеру ложатся. Александр Масленицын мне говорит: «Как ты пьяных снимаешь? у меня не получается: трезвого они меня не подпускают – состояние другое, а если я сам бухну то вообще фигню снимаю». С этим я согласен: во-первых, в пьяной изменёнке (изменённое сознание, ред.) думаю вообще нереально снимать, это ж диссоциатив (диссоциативное расстройство, ред), никакого контроля, сознание мутное и тупое, руки ватные и тоже не контролируются, даже укуренным или под ЛСД снимать можно, там есть на чём сконцентрироваться, твоё сознание в твоей власти (после некоторой тренировки) поэтому эти препараты шаманы использовали, а алкоголь для работы – порожняк, я никогда не бухаю, лет 20 уже вообще не пью. На объекты съёмки, алкоголь, наоборот, хорошо влияет, особенно на женщин, особенно в Москве. Трезвые, они вообще жуть как напряжённые, а бухнут и нормальные становятся, расслабляются, ржать начинают, шутить, лица хорошие, настоящие, эмоции открытые, этим они на меня становятся похожи, вот тут наши состояния и сливаются, я для них наоборот даже – вектор к расслаблению. Если компания и место незнакомое, и там как бы своя атмосфера, я минут пять готовлюсь в сторонке: смотрю перед собой и пытаюсь прочувствовать пространство именно как пространство, как в компьютерной игре, немного гипертрофированная перспектива и очень объёмно всё. Потом смотрю внутрь себя, убираю ощущения органов, освобождаю внутренне пространство до пустоты, потом эти пространства, внешнее и внутреннее, объединяю, после этого подхожу к объектам и они меня не идентифицируют как постороннего, я уже с ними одно. Схожая техника есть в йоге, используется для ослабления психологического цепляния за «я».
Можно ли научить фотографии? или это как музыкальный слух, или есть или нет.
Конечно есть совершенно необучаемые, например, меня бесполезно учить играть на скрипке, однако фото – это не скрипка и большинство обучению подвержено. При наличии методики обучения можно выучить на ремесленника, то есть методике получения качественного изображения, математически так сказать, преуспели в этом США и Китай. Обучить творчеству сложнее, тут эстетику над воспитывать, времени надо много, требуется изменение восприятия на уровне эмоций-гормонов-нейронных связей – это воспитуемо. Именно из таких учеников вырастают авторы. Конечно, есть таланты от природы, им вообще учиться вредно, правила композиции их только испортят, но таких людей единицы.
Подписка на книгу Никиты Машкина «Kumbh Mela Ujjain»:
http://print-gallery.ru/shop/knizhnye-izdaniya/kumbh-mela-ujjain/
Планируемая дата выпуска книги – Декабрь 2016–Январь 2017
