В нашем мире, переполненном изображениями и имиджами, легко предположить, что «мы всё уже видели». Однако фотографии Парка обладают той сверхъестественной силой, что не позволяет нам вполне удовлетвориться каким-то окончательным мнением о них. Парк — единственный австралиец в составе прославленного агентства Magnum, и его работы уже получили широкое признание в Европе и Северной Америке. В 2003 году Трент был удостоен престижной награды W. Eugene Smith Award за гуманизм в фотографии. Он также является обладателем наград World Press Photo за 1999, 2000, 2001 и 2005 годы. Его репутация базируется на трех больших проектах. Первый, Dream/Life — рассказывает о космополитических течениях в центре Сиднея. Второй — The Seventh Wave, снятый совместно с партнером (ныне супругой) Нарелль Отио — показывает предрасположенность австралийцев к пляжному отдыху, и снят преимущественно из-под поверхности моря. И, наконец, Minutes to Midnight — темное, чувственное и апокалиптическое видение современной Австралии. Полный комплект отпечатков из этого последнего проекта (30 фотографий) был приобретен Национальной Галереей Австралии. В настоящее время Парк работает над новым проектом под названием Coming Soon. Четырнадцатого сентября 2006 в Художественной Галерее Нового Южного Уэльса было объявлено, что Трент Парк получил престижную премию ABN AMRO Emerging Artist Award — как результат признания его значимости не только в качестве замечательного фотографа, но и одного из самых изобретательных и оригинальных современных молодых художников Австралии.
|
Ваш первый крупный проект Dream/Life был снят на улицах Сиднея. Ваш текущий проект, подходяще названный Coming Soon, возвращает зрителей в ту же самую среду. Вы чувствуете какую-то особенную связь с этим городом?
Придуманный мир — вот что интересует меня больше всего: потоки людей, тревожное освещение зданий. Это меня очаровывает, заставляет сердце биться чаще. На улицах города происходит так много всего. И никогда не знаешь, что случится в следующее мгновенье.
Как вы начали карьеру фотографа?
Я вырос на окраине Ньюкасла, там, где город переходит в пустыню. Когда я в возрасте 21-го года переехал в Сидней, я все бросил — друзей детства, и лучшего друга тоже. Сначала я чувствовал только полное одиночество в большом городе. И я сделал то, что всегда делаю — вышел из дома и использовал свою Лейку, чтобы выплеснуть мои персональные эмоции в образы.
И это превратилось в Dream/Life…
Да, Dream/Life — в основном о поиске самого себя и своего места в жизни. Я хотел показать более правдивую версию Сиднея — с частыми дождями и грозами, со всеми мрачными чертами, что присущи этому городу, — а не «открыточные» виды, которые знает весь мир. Но я также хотел сделать мои снимки поэтическими. Проблема в том, что город был довольно уродливым из-за огромного количества рекламы и прочего визуального мусора, захламлявшего улицы. Я обнаружил, что могу очистить картинку, используя резкое австралийское солнце для создания глубоких теней. Этот жгучий свет, неотъемлемая часть Сиднея — просто волнами катится по улицам. Итак, я использовал эти глубокие тени, чтобы спрятать нагромождение рекламы и сделать сцены более мрачными и драматичными. Я хотел показать мир снов, мечты. Это работа света: превращение повседневности в магию.
Именно благодаря этой «магии» Вы изначально и занялись фотографией?
Ну, изначально я собирался стать профессиональным игроком в крикет. Фотография была просто хобби. Но потом она стала для меня чем-то большим, и в течение 3-х лет я работал фотографом в газете, продолжая при этом тренироваться, играть в крикет, участвовать в профессиональных турнирах в Англии.
Я начинал работу в газетах в качестве ассистента в Newcastle Herald, потом перешел в Singleton Argus и Cessnock Advertiser в Хантер Вэлли; я был единственным фотографом в издании, и мне приходилось делать все самому — рекламу, новости, спорт, фотоистории — все! Это занимало невероятное количество времени, но и научило меня быстро перемещаться, мгновенно снимать и думать на бегу.
Когда Вы оставили крикет и полностью посвятили себя фотографии?
Когда мне предложили работу в Daily Telegraph, и я переехал в Сидней, то думал, что все-таки смогу тренироваться и играть по выходным. Но после первой же недели на новой работе я понял, что моя спортивная карьера закончена — так много сил отбирала газета. А если не могу делать что-то на все 100 процентов, то перестаю этим заниматься. Я должен жить тем, что я делаю — с утра и до вечера (и даже во сне). Я не хотел быть средним игроком, я всегда играл на пределе возможностей. И дело не в победе или поражении, дело в уверенности, что в каждый свой удар ты вложил все, на что был способен.
Моя мама умерла внезапно однажды ночью, я был еще совсем молодым человеком. И все. Все закончилось. Это был переломный момент в моей жизни, с тех пор я отчаянно пытаюсь делать что-то осмысленное здесь и сейчас — пока хватает сил. В завтрашнем дне нет никакой уверенности…
…Я перешел в The Australian через пару лет, став их единственным спортивным фотографом. В спортивной фотографии, если ждать, когда что-то произойдет, — то пока вы это снимете, уже будет поздно, момент упущен. Приходится следить за тем, как события разворачиваются у вас на глазах, так чтобы оказаться в нужном месте заранее. Опыт, приобретенный за 10 лет работы спортивным фотографом, очень мне помогает, т.к. теперь я чувствую все элементы будущей картинки в то время, когда единое целое еще только формируется вокруг меня.
Вы опубликовали Dream/Life в 1999. В то время Вы уже начали снимать проект The Seventh Wave. Он сильно отличается от предыдущей работы…
Ну, я встретил Нарелль [Отио] в 1999-м. Наши глаза встретились над рабочим столом в издательстве — и все! И как только это произошло, проект Dream/Life закончился, потому что эмоциональный повод что-то фотографировать — абсолютно изменился. Я больше не чувствовал одиночества.
Как возник проект The Seventh Wave?
В тот момент я только что приехал из поездки с австралийской сборной по крикету, к которой был прикомандирован в качестве спортивного фотографа. Я совершал такие поездки каждое лето, в течение многих лет, и поэтому у меня редко возникала возможность попасть на пляж. Я очень хорошо помню тот день на пляже Фрешвотер: пышные белые облака, кристально-чистая вода, косой вечерний свет. Один из моих друзей детства (по кличке Вомбат), он тогда был у меня в гостях, — прорвался сквозь волну и сказал «Эй, Парки, из того получилась бы отличная фотография!» Я всю жизнь слышу эту фразу… «Да, да, Вомбат, конечно, получилась бы». Но все же тогда на пляже меня охватила ностальгия по детству, и я почувствовал, как внутри что-то шевельнулось. Нарелль, тоже выросшая на море, в тот момент испытывала те же самые переживания. На другой день мы вышли из дома, купили камеры для подводной съемки, и с тех пор проводили на пляже каждый солнечный день в течение последующих двух лет.
И в конце 1999 года (как раз на пороге миллениума) Вы оставили газету и стали свободным художником…
Я проработал в газете The Australian уже несколько лет, когда у нас появился новый спортивный редактор из Англии, и он постарался превратить прекрасную иллюстрированную газету в таблоид. Я же всегда хотел раздвигать границы, и боролся с редакторами за публикацию наиболее интересных фотографий. Это, в конце концов, превратилось в ежедневную войну. В итоге разразился ужасный скандал. Я собрал вещи, очистил стол и покинул офис. И больше никогда туда не возвращался. Я ушел прежде, чем осознал, что делаю, и Нарелль пришлось кормить меня какое-то время. Плохой мальчишка!
Но потом Ваша жена тоже оставила работу, и вы отправились в путешествие, в котором сняли Minutes to Midnight, — снова совершенно отличный от предыдущих работ проект. Как это началось?
Я копил пять лет для того, чтобы проделать большое путешествие по Австралии. Я каким-то образом чувствовал, что в стране не все благополучно, и хотел убедиться сам, так ли это. В конце концов, в путь меня отправила прочитанная мною газетная статья. Приведенный отчет гласил: более половины австралийцев чувствуют, что страна потеряла невинность. Это задело во мне какие-то струны. Конечно, это выглядело другой Австралией, чем та, в которой я рос 20 лет назад.
Насколько Ваши ожидания соответствовали действительности?
Австралия — жесткая страна с ураганами, пожарами и бедностью. И хотя в ней живет ощущение некой свободы, в ней есть и цепенящее чувство неизбежности. Люди в провинции существуют по таким правилам, которые жители больших городов никогда не поймут. Но со временем видишь, что просто вот так они выживают, так выживали все это время. В этом нет никакой злобы — это просто инстинкт. Все просто так, как оно есть…
Даже в таком проекте, как Minutes to Midnight — очень региональном по своей сути, посвященном удаленным уголкам Австралии — содержится много того, что имеет глобальный смысл. Такие общие темы, как терроризм, расизм, нищета, природные катаклизмы и борьба за выживание. В какой-то момент я осознал, что использую эти символы, чтобы показать куда более общую, эпическую картину мира через фотографии, сделанные исключительно на территории Австралии. Я думаю, что люди могут воспринимать этот проект под самыми различными углами зрения.
Возможно, именно поэтому проект имел такой успех и в Австралии и за рубежом… Итак, создавая это эпическое произведение, от какого стилистического языка или традиции Вы отталкиваетесь?
На меня оказывали влияние самые разные вещи. Музыкальные видеоклипы очень повлияли… Есть такая группа из Исландии Sigur Rós — у них очень грустная и мелодраматичная музыка. Повлияли Nine Inch Nails, Radiohead и такого рода группы с передовыми клипами-минифильмами. В них есть такая темная мечтательность — думаю, это то, что мне хочется разбудить в зрителях. Но, если честно, я никогда не осознаю всего этого, когда снимаю, т.к. то, что внутри меня и то, что снаружи — вроде как течет сквозь меня и выплескивается на фото… Большую часть времени я нахожусь в другом мире. [смеется]
Вы можете вспомнить такую ситуацию и такую фотографию, когда бы эмоции от воспоминания и от снимка не совпадали?
Когда я фотографировал рождение моего сына Джема, я потом довольно долгое время не мог вспомнить сам момент рождения. Все в пелене. Я ничего не помню, все делал автоматически (освещение было очень слабым и мне было сложно поймать фокус). Только когда я просмотрел проявленную пленку, в памяти стали всплывать какие-то картины — картины того, что же тогда происходило. Я выключился на 10-15 минут, я был полностью в процессе съемки. Мне никогда не было так сильно страшно, как в процессе проявки этой пленки, потому что было четкое ощущение: что-то произошло, и я не хотел бы это пропустить.
Когда Вы снимаете некий проект на протяжении долгого времени, есть ли у Вас в голове видение конечного результата — будет ли это выставочный проект, серия для журнала, книга, что-то другое?
Все, что я делаю, всегда является работой над следующей книгой. Книги — то, что движет меня вперед. Меня не интересуют одиночные снимки. С самого начала работы над проектом Dream/Life я знал, что он должен превратиться в книгу, дабы я мог преодолеть свои чувства к этому городу. Подготовка книги очень многому тебя учит. После каждой поездки я делаю пробный экземпляр книги, чтобы посмотреть, куда это все ведет, и чего не хватает, чтобы все смотрелось единым целым.
Я самостоятельно опубликовал книгу Dream/Life, потому что, в конце концов, хотел полностью контролировать результат. Было бы практически нереально найти в Австралии кого-то, кто бы согласился так опубликовать книгу. Она обошлась мне в $65,000, и хотя большую часть этой суммы я никогда не верну, невозможно переоценить то, насколько эта книга помогла моей карьере. Но самостоятельное издание книг — это невероятный труд, и после того, как мы издали The Seventh Wave, я решил, что следующая книга должна быть издана коммерческим издательством. В настоящее время Magnum помогает мне в поисках издателя для книги Minutes to Midnight.
Как Вы стали членом Magnum Photos?
Изначально, с помощью книги. Один из представителей Magnum Photos увидел книгу Dream/Life, и мне было предложено представить 80 фотографий к очередному общему годовому собранию Magnum. Чтобы стать членом Magnum Photos, нужно пройти несколько стадий. После прохождения первого просмотра, я должен был предоставлять по 80 фотографий каждые 2 года, с тем, чтобы меня переводили на следующий уровень, если фотографии признаются удовлетворительными. В настоящее время я ассоциированный член агентства (прим. ред. - в июне 2007 года Парк уже стал полным членом агентства), и, если пройду просмотр через год, то стану полным членом Magnum Photos — и останусь им навсегда, если только сам не решу уйти. Это удручающе-эмоциональные «американские горки» — постоянно доказывать, что ты достоин членства. Но, говоря так, я все же верю, что это сделало меня более сильным фотографом. Каждый год я провожу неделю с этими невероятно вдохновляющими людьми, обладающими невероятно ценным опытом и знаниями.
Общение со всеми этими великими фотографами Magnum изменило Ваш стиль?
Не думаю, что это повлияло на то, как я снимаю фотографии, но определенно повлияло на то, как я думаю о них.
Возможно, именно из-за этого Ваш новый проект Coming Soon, делаемый в цвете, хотя и живописует городские пейзажи, по ощущениям так отличен от ранних, сновиденческих образов Сиднея…
Теперь, когда я начал снимать в цвете, я понял, что очень хочу создать проект, который рассматривал бы телесность современной Австралии… но также и психологический эффект, создаваемый рекламой, наседающей на нас, куда ни повернись…
Причем реклама — то, что Вы так успешно «затемняли» в проекте Dream/Life, помещая ее за границы света…
Да. Но теперь мне интересно, как людям удается жить своей жизнью, посреди этого безумия перемен — интересно отобразить их чувство отстраненности. И в то же время я хочу создать образы идеальные настолько, чтобы они выглядели постановочными, как реклама.
В то время как реклама пытается подделать реальность, я пытаюсь сделать нечто обратное. Я хочу размыть границы между настоящим и поддельным. Все в наше время выставлено на продажу. Все имеет цену. И не слишком высокую.
Что привело Вас к этому умозаключению, к такому взгляду на город?
Моя работа всегда произрастает из того, что оказывает влияние на мою жизнь в текущий момент. Я воспринимаю себя простым австралийцем, и то, что тревожит меня, обычно тревожит множество других людей. Я хочу, чтобы моя работа была комментарием на тему: что это такое — жить в этой стране в это самое время. В настоящий момент мы снимаем квартиру с двумя спальнями, размером с собачью конуру. И при сегодняшнем раскладе я не думаю, что мы когда-либо сможем купить дом, не думаю, что наши дети смогут вырасти в таких же условиях, какие были у Нарелль или у меня в детстве. Так что все это просачивается в мою работу, безо всякого моего желания.
И каким Вы видите будущее?
Недавно по телевизору я смотрел интервью с молодой девушкой из Байрон Бэй, которая только что поступила в университет. Журналист спросил, почему она решила пойти в университет. Она ответила: «Я хочу, чтобы у меня все были все хорошие вещи, какие есть на свете — хорошая машина, хороший дом с садом, тому подобное». Я подумал: «Эй, я тоже все это хочу». Так думает каждый молодой австралиец, и не забудьте еще влияние большого телевидения. Я мечтатель. (смеется)
Однажды, прогуливаясь в Голд Коуст, я увидел нарисованный от руки знак на углу пустынной улицы, кричащими красными буквами он гласил: COMING SOON (СКОРО БУДЕТ). Что скоро будет? Абсолютно все на свете.
© Alasdair Foster 2007. Алистер Фостер — Директор Австралийского центра фотографии, Сидней. Он является членом исследовательской группы фотомедиа при Университете Теории Искусства и Дизайна, Монаш, Мельбурн.
Оригинальная публикация в журнале Photofile No.79
Originally published in Photofile magazine
(c) Photofile
www.photofile.acp.org.au
