7 ноября 2018 года в Галерее Классической Фотографии открылась выставка «Перекрестки Миров» молодого французского фотографа Алекса Перрэ. Мария Стрижёва и Екатерина Макарова (Photographer.ru) поговорили с Алексом накануне открытия.
– При знакомстве с твоими работами складывается впечатление, что тебя скорее привлекают экзотические страны, мало привычные европейцу. Как Гоген в своё время покинул Европу в поисках утерянного рая, так и ты отправился в путешествие. Что ты искал в столь отдаленных краях?
– Я вырос во Франции, а специфика нашей культуры – мультикультурность. Когда я учился в школе, то в нашем классе были французы, два бразильца, пять евреев, двое русских, индусы и африканцы. Мы с детства выросли в этом многообразии и это всегда было очень интересно. Моим близким другом был еврей, и именно дружба с ним вдохновила меня, впоследствии, на путешествие в Израиль. Хотелось увидеть эту страну такой, какая она есть на самом деле.
Путешествовать я начал лет в 19-20. Мне было крайне интересно узнать, а что вообще есть за пределами Франции. Фотография стала для меня возможностью показать, что я вижу, и способом самовыражения. Мое образование из сферы бизнеса – ни фотографию, ни искусство я никогда не изучал. У каждого человека свой язык самовыражения – для кого-то это музыка, живопись, а вот для меня – это фотография.
– Насколько совпали твои ожидания и реальность, которую ты встретил в путешествиях? Какую роль в этом моменте твоей судьбы сыграла фотография?
– Все, что я встречал стало для меня полной неожиданностью. Первое большое путешествие мы совершили вместе с моей подругой актрисой и компанией её друзей, каждый из которых владел несколькими языками. В нашей компании оказались бразильцы, шведы, русские. Мне было очень сложно поспевать за их шутками и общением, которое шло одновременно на всех языках! В пути мы провели всего 2 недели, но это были такие две недели!!! После этого мы с подругой уехали в Англию и там все было такое скучное, такое английское – дома, машины, люди... Это оказалось так непохоже на то, к чему я привык, настоящий выход за рамки своих границ. Но это же и было здорово. И вообще, судьба настоящего путешественника (и не путайте с туристом) – преодолевать свои границы, расставаясь с комфортом в поисках нового. А наивысший шик – спать под прекрасными звёздами на ступенях Старого Храма в Иерусалиме.
– В своих интервью ты говоришь, что ты наблюдатель. С какой позиции ты наблюдаешь за героями своих рассказов?
Мне не интересно снимать на заданные темы. Съемки моды и всего подобного всегда ограничены некоторыми представлениями. А мне просто нравится наблюдать за людьми. Как жадно я тогда в Великобритании впитывал все новое, то, что мне казалось новым, но для остальных было обыденной повседневностью! Это мой наркотик. Именно это и гонит меня в путь. Африка, Россия, Израиль, Южная Америка... А твой путь может иметь какой-то конец? В 2010 году я попробовал вернуться во Францию, но очень быстро понял, что надолго тут остаться не смогу.
– Какую роль в твоих работах играет постобработка?
Да, я люблю постобработку и сейчас активно этим пользуюсь. Но когда я только начинал снимать, я считал, что для документальной фотографии обработка это не шик, не люкс и просто не честно. Мы много времени провели в спорах с моим другом аргентинцем, который снимает только на плёнку, которую сам же и проявляет. Он убеждал меня, что без проявки в темной комнате его работы не существуют, и что фотошоп должен стать тёмной комнатой для моих работ, он позволяет из красивой фотографии сделать восхитительную. Теперь я понимаю, что обработка позволяет подчеркнуть детали, расставить акценты. Но при этом я не делаю коллажей или диптихов! Все мои работы сняты изначально такими.
– Ты много снимаешь людей – разных культур, традиций, религий, национальностей. Не во всех странах к фотографам относятся лояльно. Вступаешь ли ты в личное взаимодействие с теми, кого снимаешь?
Я люблю снимать людей и пространство без людей мне кажется скучным. Все пейзажи, которые вы у меня увидите, будут иметь значение только из-за человека, который там обязательно будет. Сначала я пытался снимать незаметно, прятать фотоаппарат, но это абсолютно не работает и ничего интересного так не снимешь. А ещё я никогда не использую зумы. Я всегда лично общаюсь с человеком, говорю, что хотел бы его снять. Или просто издалека показываю фотоаппарат. Кто-то соглашается сразу, кто-то отказывается, но и тогда я не ухожу далеко и часто бывает так, что они быстро меняют своё решение и разрешают. Я часто показываю получившиеся фотографии героям, мы их обсуждаем. К сожалению, при таком методе съемки первоначальная ситуация, которая и привлекла мое внимание, уже улетучилась. Тогда я решил делать так – мы пообщались, посмотрели готовые снимки, я ухожу, но продолжаю наблюдать и как только нужная мне ситуация складывается вновь, я спокойно возвращаюсь и открыто снимаю, так как разрешение на съёмку я уже получил!
– Есть ли разница в съемке азиатских стран или стран постсоветского пространства?
– Когда я впервые где-то оказываюсь, всегда пытаюсь понять, как люди относятся к фотографиям и к фотографам. Мне кажется, что и в азиатских странах, и на постсоветском пространстве люди очень открытые. В каждом месте есть какие-то свои, характерные только для этого места объекты, цвета, дома, люди – все то, в чем выражается характер страны. Визуально фотографии будут очень разные, но в социальном отношении люди все очень похожи друг на друга, особенно представители среднего класса, которые меня и интересуют. Средний класс для меня – это люди, имеющие определённый уровень культуры, но не имеющие много денег. Москва – место очень поэтическое, где соседствуют разные эпохи и социальные классы. Удивительные и просто волшебные контрасты. Да и вообще, Россия очень красочная страна. Мои друзья не верят мне, когда я им об этом пишу, приходится посылать фотографии. Понятно, что те, кто живет в горах, сильно отличаются от тех, кто живет на морском побережье или в Сибири, но рыбу все равно ловят одинаково и там, и там, и там. Так что, люди все такие одинаковые, хотя и все разные. Магия фотографии ещё в том, что она позволяет описать исчезающую реальность, национальные культуры, исторические.
– Создается ощущение, что большую роль в твоих работах играют локации и выбор точки съемки (ракурс, цвет, рисунок, фактура, поверхности, перспектива, детали или их отсутствие). Что важнее для тебя – сюжет или место съемки?
– Важно и то, и то. Пейзаж без человека мне не интересен. Серию «Дух» я снимал из окна едущего поезда. Эти люди – они и не потеряны в пространстве, ни его властители. Это некие фантомы, которые показались мне лишь на мгновение. Я о них ничего не знаю.
– В твоих работах часто повторяется мотив разделения, дуализма, встречи двух миров, но ты их не противопоставляешь. В какой системе координат ты проводишь тогда это разделение?
– Впервые эта линия родилась как-то совсем случайно. Это была спонтанная идея. Я видел некую линию, которая меня заинтересовала, а не две какие-то части. И уже при отборе снимков я обратил внимание на это визуальное взаимодействие. Я как-то снимал в творческой лаборатории у своих друзей и там вышел кадр, который мне очень нравится, пожалуй, он мой любимый из серии с разделениями – половина кадра вышла красной, половина синей, в этом есть и динамика, и контраст холодного с тёплым. Но это я уже специально искал подобное решение кадра. А дальше я решил тему усилить и развиваться в этом направлении – живые сравнения. На самом деле, это не так уж и просто снять. Надо найти место, где это будет смотреться естественно, но это должны быть две совсем разные системы, два разных пространства. И важно, чтобы само разделение не продолжалось ни на одной из половин кадра. Такие места найти сложно. В Москве, кстати, я много таких мест приметил, тут благоприятная среда. Хотя я уже и сам пригляделся, везде стал видеть эти разделения.
– Как ты относитесь к современному искусству?
– (Алекс смеётся и корчит рожу) Рукоблудие… Я не так давно попал в среду современного искусства. Меня недавно пригласили на большую выставку и там я в полной мере окунулся в самое современное искусство. У меня, наверное, отсутствует нужный бекграунд и образование, чтобы с этим взаимодействовать. При том, что я не считаю, что лишён некоторого художественного интеллекта. Настоящее искусство оно взаимодействует с человеком. Возможно, у современного искусства большой потенциал, неоднозначность и безумие придают ему ценность. Бэнкси – вот настоящее революционное искусство! Это интеллектуально и глубоко. Он предлагает не только технику и идею, он предлагает новый формат высказывания.
– Какое место в современном искусстве занимает фотография? При каких условиях фотография способна быть не только средством самовыражения, но и источником дохода?
– В современной фотографии я вижу обратную ситуацию. Часто фотография очень красивая, но на этом она и заканчивается. За ней не стоит мысль, высказывание. Такая фотография никак не вписывается в современное искусство. В этом плане некие спонтанные кадры, да та же серия «Дух», ближе к этому понятию. Или моя серия про руки и прикосновения, там нет ни одного постановочного кадра. Подобные концептуальные серии требуют много ресурсов, ты долго ищешь кадр, годами собираешь. А когда меня начинают спрашивать про прибыль и доходы, я всем отвечаю, что веду жизнь художника! А это такая жизнь, которой живут музыканты, артисты, художники. Это сложно, практически невозможно что-то заработать на этом. Может быть, мне удастся переломить эту ситуацию и больше путешествовать. Хотелось бы задерживаться в тех местах, где бываешь, чтобы пожить жизнью обычных местных людей и немного начать понимать язык. Но на это нужны средства. Иногда мне удаётся продавать свои работы, но это не регулярный доход. Нужно верить в себя и сохранять верность своему делу и в конце концов все окупится. В случае самой острой необходимости буду искать коммерческие заказы, но хотелось бы обойтись без этого. Для коммерческих съёмок искусство – это слишком жирно, ты же даёшь ему часть своей души. Там требуется соответствие рамкам – проект, сроки, команда... и ты на это никак не влияешь.
– Как тебе кажется, является ли фотография отражением реальности?
Это зависит от того, какую реальность ты хочешь отразить. Конечно, документальная фотография – это реальность, но такая, какой я ее вижу. Сейчас стал популярным среди фотожурналистов разных газет некий «военный туризм». Мой друг так оказался в центре вооруженного конфликта в Израиле, стороны яростно дрались, когда вдруг ему в голову прилетел камень. В это же момент полиция остановила все драки, приехала скорая, его увезли, а заварушка на улице была продолжена. Это вышел вроде и как репортаж о вооруженном конфликте, где он даже получил травму, но... Всегда надо понимать контекст происхождения фотографии, чтобы не обманываться! У меня есть ряд приемов искажения реальности, которыми я пользовался при съёмке серии «Отражения Парижа». Первый кадр я снял из окна поезда и получилось отражение и потом я уже стал специально искать и создавать такие отражения. Я учился обходить реальность. Берёшь с собой бутылочку воды и создаёшь в нужном месте водную поверхность, в которой все отражается. Но это бывает странно – солнечный день и вдруг отражение в луже. В этом есть что-то искусственное и мне не нравится.
– О чем ты хотел рассказать в серии «Старые соседи»? Как ты искал своих героев?
– Серию я снимал в Литве, Грузии, Армении и в России. Я стремился найти некоторую характерность в местах, людях, ситуациях, историях. Я снимал людей пожилых, мне хотелось, чтобы моими героями были бывшие граждане Советского Союза, они все имеют общую историю, общую культуру, их объединяет русский язык. Это как соседи, которые когда-то жили в одном доме, в разных квартирах, которые были по-разному обставлены, но все равно дом был один. А сейчас они разъехались и связь между ними с одной стороны прервалась, но с другой – все ещё продолжается. В серии нет молодых, так как у них нет этого общего бэкграунда и языковой связи. Это именно старые соседи по тому государству. Я ходил по улицам, знакомился, искал героев.
– Как ты отбирал работы для выставки в России?
Сначала мы придумали общую концепцию выставки и потом Марк Коберт помогал выбирать более сильные работы. Он очень мне помог, мы много раз меняли состав работ, отбирал то одни, то другие.
– Хотел бы ты вернуться в Россию снимать? Что было бы тебе интересно снять здесь?
Мне нравится Россия. Мне бы хотелось снять тут проект, я его уж придумал. Чтобы с одной стороны это было про дуализм пространства, а с другой – игра отражений. Мне кажется, именно в Москве надо такое снимать.
Алекс Перрэ родился в 1979 году в Париже. Фотографией занимается с 2006 года. Вольный путешественник и фотограф.
