14 декабря в галерее Art of Photo состоится четвёртый благотворительный аукцион «Фотографии, меняющие жизнь». Все средства, вырученные за лоты, будут переданы как пожертвование на лечение онкологических больных, подопечных фонда AdVita. Одним из фотографов-участников, а также ведущим аукциона стал Юрий Молодковец, фотограф Государственного Эрмитажа. Что можно было бы изменить в правилах аукциона, в чём смысл существования фотографа и за какой лот он бы точно поборолся сам – в интервью Анастасии Романовой.
– Где, когда и при каких обстоятельствах вам удалось сделать фото «Посвящение Ван Гогу»?
– Это было лет восемь-девять назад. Я придумал проект, связанный с эрмитажными археологическими экспедициями, работающими в Крыму. И вот мы мчимся через всю Россию, проезжаем чудесные места, наверное, Ставропольский или Краснодарский край, сейчас уже не вспомню точно, увидели поля подсолнухов, остановились полюбоваться. Я посмотрел через видоискатель и передо мной раскрылся целый макромир: как будто не подсолнухи, а миллиарды клеток, соединённых в одно полотно. Сделал я там достаточно большую серию, она долго пролежала в архиве и еще не имела выставочной судьбы. А тут я взглянул на неё, вновь убедился, что цветы просто прекрасны и решил, что одна из работ украсит аукцион.
– С вами больше ассоциируются архитектурные или городские снимки. Почему вы выбрали эту работу для аукциона?
– Этот аукцион уже не первый, веду я его несколько лет, примерно знаю авторов. Это реальные имена в русской фотографии. Короче, я подумал: «Это будет 14 декабря, зима. Я порадую такой солнечной фотографией тех, кто придёт, кто будет за неё биться и в итоге тех, у кого она останется». Я не исключаю того, что на аукцион могут прийти представители музеев или галерей и купить работу в своё собрание. Но всё-таки большинство участников – это люди, которые поместят фотографию в личном пространстве, дома. Она очень простая и позитивная, но в ней есть над чем поразмыслить. Она наполнена красотой и смыслами. По-моему, это и есть искусство.
– Вы уже успели посмотреть все лоты? Есть среди них такие фото, за которые бы поторговались?
– Да, конечно, ведь все лоты выставлены на сайте. Мечтаю купить работу московского фотографа Димы Зверева. Он великий русский фотограф, с плохо скрываемой радостью смотрю на его работы в сети. Например, та, что представлена на Аукционе, «Ледоход в Москва-Сити» – удивительно лаконична и так графично решена. Осколки льда – как отражение современной архитектуры, как совсем иная новая архитектура и как будущие руины. Дима Зверев легко находит красоту и гармонию, для меня это запредельно важно. Смысл существования фотографа – смотреть и видеть красоту, а потом показывать её зрителю.
– Вы как ведущий не можете принимать участия в аукционе?
– Нет, торговаться самому технически не возможно. Но в зале будет человек, представляющий мои интересы, которому я буду подмигивать. Жаль, что в любом случае, придется действовать в рамках своих финансовых возможностей. Но я уверен, что все лоты разойдутся, искусство будет продано.
– Есть ли что-то, чтобы вам хотелось изменить в правилах аукциона?
– Я считаю, что ведущему нужно наливать хорошее белое сухое вино после каждого проданного лота. (Смеётся).
– Аукцион называется «Фотографии, меняющие жизнь». Что же должно быть в фотографии, чтобы она была способна изменить жизнь?
– На этом аукционе всегда представлены только фотографии, которые являются искусством. Это почти редкость в сфере производства изображений. А искусство как раз и создано для того, чтобы менять нашу жизнь, наполнять нас смыслом и красотой, заставлять переживать эмоции, которые помогают развиваться и творчески себя реализовывать. Это всегда фотографии со светлым началом.
– У вас есть и имя, и репутация. Вы знамениты и не нуждаетесь в PR. Очевидно, у вас иные мотивы участия в аукционе. Зачем вам это?
– Никакой я не знаменитый. Я просто великий русский фотограф (улыбается). Профессия обязывает делиться всем, чем ты владеешь. Что я и делаю. Думаю, что любой фотограф в определённом возрасте начинает понимать, что просто создавать работы – недостаточно, нужно делиться опытом. В аукционе я делаю не так много: помогаю тем, что его веду. Так сложилось исторически, что у меня появился опыт организации таких мероприятий. С Машей Гончаровой, великим русским дизайнером, мы периодически проводили, да и сейчас проводим «Аукцион настоящего искусства за маленькие деньги». У меня давно есть установка, избавить людей от боязни искусства с точки зрения попадания его в дом. Большинство уверено, что искусство, уж если оно настоящее, стоит бешеных денег. А мы уверены, что всегда можно найти искусство за те деньги, которые у тебя есть. Эта же идея для меня реализуется через Благотворительный аукцион фонда AdVita. Правда, у нас с Машей начальная цена на любого художника, какой бы знаменитый он ни был, – 1000 рублей. У фонда немного другая система. Есть онлайн голосование, поэтому единой стартовой цены у лотов нет: из-за заочных ставок некоторые лоты вырастают в цене. Но я против этого ничего не имею: у AdVita есть задача –собрать достаточно средств, чтобы помочь.
– Чем атмосфера благотворительного аукциона отличается от атмосферы обыкновенного аукциона?
– На благотворительном аукционе люди понимают, что, участвуя, они не просто приобретают искусство себе в дом, но и помогают конкретному человеку. Эти деньги действительно могут спасти жизнь, а это совсем не маленькое дело. Вдруг для кого-то та самая твоя тысяча окажется решающей. На таком аукционе ставки серьёзнее: цена сбора или не сбора – здоровье или даже жизнь. Побеждая и приобретая лот, люди не только обогащают себя, но и спасают подопечных.
– Что общего есть у благотворительности и искусства?
– И то, и другое спасает жизнь. Так получилось коротко сказать, но и не прибавить к этому больше, наверное.
– Как вы относитесь к «осознанной благотворительности»?
– Я – за. Круто, что современные технологии способствуют «осознанной благотворительности»: не нужно бежать на почту или в банк, чтобы кому-то помочь, достаточно нажать пару кнопок. Представляете, если бы каждый петербуржец (нас ведь 5 000 000, взрослых, наверное, из них – 3 000 000) в день отдавал по рублю, по тридцать – в месяц. Это же любой себе может позволить. Было бы очень здорово, если бы кто-то придумал и такую систему сбора.
– Часто людей приводят в фонды личные истории. А как вы подружились с фондом AdVita?
– Представляете, я не помню. Мне кажется, что как раз благодаря аукциону. Мы встретились с Таней Везо, его куратором, на Петроградской, в фонде. Кажется, нужна была консультация, и AdVita искала опытного человека, разбирающегося в искусстве. Посоветовали меня. Аукцион очень важно правильно организовать: чтобы в нём был драйв, несмотря на небольшие деньги. Благотворительный аукцион должен быть настоящим, бодрым, люди должны биться за лоты и получать адреналин. Мы тогда уже проводили «Настоящее искусство за маленькие деньги» и знали, как это сделать.
– Вы пришли в Эрмитаж, когда вам было около тридцати. Можно сказать, что работаете здесь половину жизни. Существует разделение на «до» и «после»?
– Да, конечно. «До» прихода в Эрмитаж я не был великим русским фотографом, а «после» я им стал. С моим сроком работы, конечно, тут пока хвастаться рановато. Всего 26 лет. Вот 50 – уже кое-что значит. Но за эти годы Эрмитаж воспитал моё зрение, мои глаза. Я сначала этого не понимал, а потом осознал: я работаю быстро, легко нахожу решения и делаю любые снимки хорошо, потому что имею огромный опыт работы с эрмитажными шедеврами. Фотографируя для бесконечных каталогов и альбомов музея, я всегда оставался один на один с искусством. Эрмитаж – это цивилизация, которая производит красоту в космических масштабах. Я смотрю на шедевры, навожу резкость, кадрирую – пока всё это делаю, они приучают меня к красоте и гармонии. Теперь я могу находить её везде, и вне музея. Как известно, и на Удельном рынке.
– К прошлому Новому году вы подготовили очень вкусный фотопроект: натюрморты из старых ёлочных игрушек, которые вы нашли на Удельном. Готовите что-то в этот раз?
– Да, у меня в мастерской уже лежат готовые новые натюрморты, осталось только решить, куда их пристроить. Может быть даже придумаю ещё один благотворительный новогодний аукцион
– В декабре обычно подводят итоги. В 2017 самым популярным постом в аккаунте hermitage_museum стало видео падающего снега во дворе Зимнего дворца. А в 2018?
– Это произошло 30 ноября, и очень меня опечалило. Был Международный день домашних животных, в 23:45 мне подсказали, что существует такой праздник, и я подумал, что нехорошо было бы остаться в стороне. Опубликовал фото одного из котиков Эрмитажа, старое, ещё из проекта. К утру первого декабря там было уже больше 15 тысяч лайков и примерно 150 комментариев. На следующий день – в два раза больше. Котики, конечно, достойны лайков, но когда пост про Рембрандта набирает всего четыре тысячи лайков и 10 комментариев...Мне кажется, что что-то не так сбалансировано в нашем мире. Но вот то, что в топ-5 самых популярных постов вошёл один из проекта о голландской плитке с подробным комментарием – меня порадовало.
– Вы часто бываете с сыном в Эрмитаже, и вы рассказывали, что у него есть любимые потаённые места в музее. Какие?
– Расскажу вам об одном. Под Советской лестницей есть скульптура философа без головы. Сын любит спускаться к нему, садиться на скамейку и беседовать с философом, он ему отвечает, иногда загадывает загадки.
– Могу я предположить, что у философа ваш голос?
– Голос действительно похож на мой.
– Вы преподаёте фотоискусство в Санкт-Петербургском государственном университете технологии и дизайна, ведёте мастер-классы. А сами продолжаете чему-то учиться?
– Да, постоянно учусь. Я смотрю все выставки в Петербурге, не только фотографические, хожу в театры на лучшие спектакли, которые происходят, смотрю фильмы, которые заслуживают внимания, пью вино с замечательнейшими петербуржцами. Листаю книги с фотографиями, читать их я уже разучился. Нет времени, чтобы нормально погрузиться в серьёзную книгу. Могу прочитать разве что пост в Facebook, если он не очень длинный. (Смеётся). Конечно, я изучаю контент в сети. Я с удовольствием бываю на фестивалях, даже если ничего не читаю, не выступаю. Я вообще за живую жизнь, она всегда чему-то учит. Я за то, чтобы было неформально, потому что когда формально – мне неинтересно.
Беседовала Анастасия Романова
Юрий Алексеевич Молодковец (род. 3 марта 1963) — один из ведущих российских фотографов, фотограф Государственного Эрмитажа, член Союза дизайнеров и Союза художников России[1][2]. Его фотографий публиковались во множестве каталогов и альбомов, посвященным собраниям и и коллекциям Эрмитажа, а также в книгах по истории и архитектуре Санкт-Петербурга.
