Мое знакомство с творчеством новосибирской художницы Янины Болдыревой началось с ее феноменальной «Теплушки», поднимающей очень острый для постсоветского региона вопрос замалчивания коллективной травмы. В фотокниге разные измерения восприятия сталинских исправительно-трудовых лагерей представлены с помощью ряда медиа, с которыми одинаково точно и глубоко работает автор, но инвертированные снимки, стихи, рисунки, фиксация специально придуманных в рамках проекта инсталляций и муралов начинают диалог со зрителями не сразу. Один из особенных элементов книги — нож-заточка, прикрепленный на закладку. С его помощью, словно узник, транспортируемый этапом в тесном отапливаемом вагоне, давшем название проекту, читатель может самостоятельно разрезать страницы. Если он готов узнать, что там скрыто.
«Теплушка» — одна из шести фотокниг Янины, и работу над последней — «NSK» — она закончила в этом году. Пользуясь возможностью поговорить как о новом проекте, так о фотокнижном жанре вообще, я решила организовать этот разговор, чтобы дать аудитории Photographer. ru возможность больше узнать о творчестве плодовитого сибирского автора.
Муралы, инсталляции, рисунки, стихи и фотокниги — твое творчество, определенно, можно описать как творчество человека-оркестра, тем не менее мое первое сильное впечатление связано именно с «Теплушкой», поэтому первый вопрос — именно о фотокнигах. Какую роль в твоем многообразном арсенале играет этот жанр? Что он тебе, как художнице, дает, а в чем — ограничивает?
В фотокниге мне больше всего нравится возможность самостоятельно — от идеи до продакшн — сделать законченный проект. Ведь, по сути, то, какой она будет (наполнение, дизайн, тираж, каналы распространения и тд) зависит преимущественно от меня.
Второй ценный аспект связан со способностью фотокниги выступать собранным высказыванием: фотокнига — это больше, чем просто компактная форма проекта, это история с визуальными ключами, которые уже в ней содержатся. Даже неподготовленный человек может увидеть книгу и начать с ней самостоятельно взаимодействовать.
Мне нравится, что фотокнига имеет доступ к более широкой аудитории, чем отдельная выставка в галерее или культурном центре, ее жизнь — гораздо дольше. Я печатаю небольшими тиражами, максимальный — 100 экземпляров, но реальная аудитория — намного шире. Люди дают посмотреть фотокниги друзьям, перечитывают, перепродают и передаривают их, я знаю это по тому, что мне пишут самые неожиданные незнакомцы, рассказывая, каким непредсказуемым образом им довелось столкнуться с моими книгами.
Ну и, конечно, отличительная черта, упоминаемая применительно к фотокнигам в любой дискуссии — возвращение фотографическому медиуму темпоральности. Перелистывая страницы, нам легче сосредоточиться на физическом объекте и уделять ему больше времени, чем мы это делаем, листая сайт в Интернете.
В качестве минусов назову сложность исполнения, финансовые и временные затраты. Иногда понимаешь, что книга требует невыполнимого дизайнерского решения, и тогда начинаются поиски, компромиссы. Хочется, чтобы объект был недорогой, легко тиражируемый, но интересный. Это всё трудно совместить, но почему бы не воспринимать такую проблему как вызов профессионализму?
На каком этапе развития твоей концептуальной мысли о том или ином проекте возникает понимание, что ему нужна именно фотокнига?
Вообще, конечно, не все фотопроекты непременно нуждаются в фотокнижной форме. Но, что касается лично моего творчества, то решение о том, будет ли он представлен книгой или нет, я принимаю уже на начальных этапах. Часто это не только фотокнига, но и что-то ещё, иногда — только книга. Это всегда зависит от проекта, он как-то сам подсказывает формы, в которых его интересно реализовывать, и которые смогут ему помочь, добавят дополнительное измерение.
А каким должен быть проект, чтобы выйти на форму такой презентации как фотокнига?
Прежде всего, это должно быть объёмное высказывание, где фотографии, помимо эстетической, имеют выраженную смысловую составляющую. Подходят проекты, где есть динамика развития, нарратив, некий приличный объём материала. Также фотокнижный потенциал имеют проекты со сложными визуальными ходами или с парадоксальным сопоставлением снимков разных стилей, с разными частями, содержащими, например, тексты или документы.
Мне нравятся фотокниги, которые раскрываются и меняются по мере твоего знакомства с ними, к ним хочется возвращаться. И это отличает их от альбома с красивыми картинками или каталога произведений.
Фотокнига — это всегда динамичная история. И, даже если вы сделаете сто видов своего дома, при условии правильно подобранных фотографий, такое содержание все равно может выглядеть выразительно и иметь значение. А о чем можно или нельзя говорить фотокнигой... сложно сказать. В принципе можно делать всё и обо всём. Вопрос в том, интересно ли это будет выглядеть и добавит ли что-то проекту?
Проекты, где очень важна эстетическая составляющая или связь с пространством, обычно эффектно смотрятся на выставке, часто они включают масштабные работы, которые могут являться частью инсталляций. Такие высказывания рискуют утратить силу при переносе в книжный формат без дополнительного нарратива или дизайнерского переосмысления.
Вообще, если честно, мне кажется, что фотокниги надо делать о чём-то важном. Это же бумага, а бумага — это деревья. Я не говорю, что не надо экспериментировать. Просто есть какие-то вещи, которые необходимы, а есть лишнее. И здесь каждый автор должен сам себе ответить, где у него проходит разделительная черта между понятиями.
Возможно, я немного параноик, но каждый разворот любой своей книги я осмысливаю с точки зрения его безусловной значимости в проекте. Если без него можно обойтись, я так и сделаю — не буду тратить бумагу.
Расскажи о новосибирской публике. Готовы ли зрители к фотокнигам? Есть ли интерес к этому жанру со стороны фотографов, художников и кураторов?
Интерес постепенно растёт и у публики, и у фотографов. Пока не буду раскрывать всех карт, но мы с друзьями готовим большое событие, связанное с фотокнигами, на весну 2022 года. И хочется верить, что оно задаст определенный вектор интереса. До Сибири мировые культурные тренды доходят с опозданием — что естественно, поэтому нам есть куда развиваться, и, возможно, нас ещё ждёт бум фотокниг и их коллекционирования!
Теперь о твоих книгах. Я пока знаю о четырех: «Теплушке», «Index Lost», «Rupture Zone» и «NSK». Что каждая из них рассказывает о тебе самой — новосибирской художнице Янине Болдыревой? Где в них ты?
Я думаю, что больше всего меня в «Теплушке», там много моих внутренних переживаний, которыми я делюсь, используя разные языки. Она в моей практике одновременно самая любимая, и самая сложная. Там много всего: и специально для нее созданного материала, и поиска решений, и ресурсов, задействованных на реализацию. Да и шить я не очень люблю! Каждый раз потом всё проклинаю, ведь любой экземпляр «Теплушки», в буквальном смысле слова, выстраданный. Но главное, она — про экзистенцию. Я думаю, что чрезвычайно важно постоянно задавать себе вопросы: что со мной? что я могу сделать, чтобы противостоять системе подавления? как не пропасть, а выжить? выжить зачем? можно ли при этом сохранить себя? При этом я не пыталась дать ответы на эти вопросы, моя задача была скорее в том, чтобы проложить некие направляющие линии... путеводные нитки. Ведь однозначных решений просто быть не может! Самым сложным оказалось найти для этого содержания доступную, но одновременно интересную для восприятия форму. Остановиться и прийти к законченной форме.
«Index Lost» — самая отстраненная. Там скорее много воздуха, и желания куда-то исчезнуть или, наоборот, воссоединиться с чем-то. Это такое странствие в изоляции — настроение, в результате получившееся почти пророческим. Также это разговор на двоих, потому что над книгой я работала в соавторстве с Александром Исаенко, 50/50.
«Зона разрыва» (Rupture Zone) — это тоже совместное высказывание, в этот раз — про тревоги и рефлексии относительно военного конфликта между Россией и Украиной. Она очень «сделанная», там мало непосредственного, больше продуманного, это как очень сдержанный манифест.
Новая книга «NSK» — про мои отношения с городом, однако не ожидайте увидеть парадный фотоальбом Новосибирска. Мне хотелось создать сложный, противоречивый образ, с одной стороны, городской среды, где я живу, с другой — рассмотреть во всем этом окружении меня. Книга развивается от общественного к личному — от общего к частному. Там много дневниковых снимков, поэтому делать ее было непросто. К каждому снимку, который мне хотелось включить в книгу, я старалась подходить беспристрастно, чтобы понять, видно ли будет зрителю, за что он мне нравится.
Во всех твоих книгах свою роль играет текст — почему? Значит ли, что есть вещи или темы, для разговора о которых недостаточно изображения?
Не знаю, думаю дело не в темах. Думаю, мне просто нравится работать с текстом. В то же время я не хотела бы, чтобы текст становился костылем. Это должен быть один из участников спектакля, а не суфлёр. Я люблю тексты, изображения, звук. Наверное, если бы в книгу можно было бы ещё и трек запихнуть, я бы так и делала.
Остановимся немного на «NSK» — самой недавней работе. Что это за книга и кого приветствует обнаженная женщина в сугробах на обложке?
Кстати, это не женщина, а мужчина. Хотя, согласна, очень похоже на женщину. Я сама офигела, когда увидела «обратную сторону». Почему всё начинается именно с неё? Все просто: мне хотелось сделать обложку запоминающейся и немного с юмором, чтобы все, с чем зрители столкнуться дальше, воспринималось с легкой иронией. На мой взгляд, там много жёстких снимков, и первое фото как бы говорит: «Да ладно, ребят, чего только не бывает в этой жизни!»
«НСК» — книга про город во мне и меня в городе. Что-то типа дневника, но не в обычном понимании, скорее дань моему месту пребывания. Мне никак не удавалось отрефлексировать тот факт, что я большую часть жизни постоянно нахожусь в одном и том же месте. И мы как-то друг ко другу притираемся, как-то друг друга меняем... Для книги я старалась выбирать моменты, где на личное очень сильно накладывает отпечаток среды, того, где я оказалась, в каких обстоятельствах, и они как-то связаны с городом, с провинцией, с Сибирью. Мне кажется, по сути это даже две истории — для меня она выглядит одной, для зрителя — другой, хотя все, кому удалось уже познакомиться с проектом, отмечали, что мое видение совпадает с их ощущениями. «Да, это про него, про последнее десятилетие!» — признавались они.
Первый макет я сделала в 2015 году, а закончила только сейчас — все эти годы книга подвергалась пересмотру. Появлялись новые, более подходящие снимки, а иногда даже новые эпизоды и главы. Но теперь у меня начался другой жизненный период, и я уже не хочу и не могу вернуться в то состояние и продолжать снимать, как раньше. Поэтому какой бы книга не была сейчас, я хочу её закончить и уже напечатать по подписке.
И все же — приветствие к миру у человека на обложке... Если бы на его месте была ты, какие слова мы бы услышали?
У меня нет послания к человечеству. Чем к большему количеству людей мы обращаемся, тем проще и банальнее наши слова, мы их все и так знаем, но почему-то наша жизнь от этого лучше не становится... А может становится, но мы привыкли не замечать изменения. Мне нравится мысль, что я могла бы просто сказать: «Ноги вместе! Руки врозь! Начинаем утреннюю зарядку!» Это было бы, по крайней мере, весело.
