«Единство контрапункта» – так называется ретроспективная фотовыставка Стаса Намина – музыканта, композитора, продюсера, художника, режиссера. Выставка стала частью культурной программы, посвященной 70-летнему юбилею Стаса Намина. О том, как создавалась выставка, о фотографии, о творчестве, о красоте и гармонии Стас Намин рассказал в интервью для Photographer.ru. Выставка открыта до 16 января 2022 в московской Галерее классической фотографии.
— Стас, это не первая ваша выставка. Но это первый проект, который является своеобразным фотографическим отчетом перед зрителем. Вы подводите итоги?
— Да, у меня были довольно большие и серьезные персональные выставки в Большом Манеже, Центральном доме художника в Москве и Государственном Русском музее в Питере и еще кое-где по стране, но это было давно, в конце 90-х — начале 2000-х. Последние двадцать лет я сконцентрировался на другом и, к сожалению, на фотографию не оставалось ни времени, ни места в голове. То, что я сделал раньше, и то, что снимал в последние годы, я не показывал на выставках и не выпускал в альбомах, хотя, конечно, думал об этом. Помог, как ни странно, мой юбилей (улыбается). Команда, с которой я работаю уже много лет, — те люди, без которых мне было бы очень трудно делать столько всего разного, — они предложили мне в год моего круглолетия сделать своеобразный творческий отчет, то есть представить публике всё, чем я занимался последние двадцать лет. Я подумал, что, может быть, это имеет смысл, так как повод уважительный (улыбается), а поскольку обычно я мало рекламирую то, чем занимаюсь, то многие об этом даже представления не имеют. Большинство знает только про мою песенку «Мы желаем счастья вам» и, может быть, слышали краем уха про театр, ну а об остальном и не догадываются (улыбается). В результате у нас получился растянутый на целый год почти фестиваль, представивший разные направления, в которых я работаю. Фотография присутствовала в двух проектах — в июле-августе в Московском музее современного искусства, где помимо фотографии, аналоговой и дигитальной, были представлены мои работы в разных жанрах визуального искусства — живопись и графика, скульптура и видеомеппинг, видеоарт и инсталляция. А в Галерее классической фотографии, на выставке, которая открылась 18 ноября и будет работать до 16 января 2022 года, представлена только фотография.
— Расскажите, пожалуйста, как отбирались работы для этой выставки.
— Честно говоря, понимая, что в этом, хоть и немаленьком пространстве, но недостаточном для того, чтобы показать всё, что сделано за эти годы, я решил представить понемножку из разных серий, проектов и техник, в которых я работаю. Я подумал, что такое решение даст более или менее полное представление о том, что я в принципе делаю в фотографии. В ближайшее время я планирую выпустить несколько альбомов и сделаю апгрейд моего фотосайта, где можно будет увидеть более полные версии этих и других моих серий и проектов. Собственно, каждый из циклов, фрагменты которых я представил в галерее на Саввинской набережной, мог бы стать самостоятельной полноценной выставкой, но такая эклектика тоже, наверное, может иметь место. Так получилось, что отбором фотографий для этой экспозиции занимался не я, а несвязанные со мной специалисты и кураторы, которые собрали из разных моих серий кое-что по своему вкусу. Может, надо было бы самому заниматься всем с самого начала, но, с одной стороны, я был очень занят другими проектами, которые сконцентрировались в ноябре, а с другой, я подумал, что в этом стороннем взгляде будет определенная объективность и «непредвзятость», от которой мне было бы трудно освободиться.
— В экспозиции собрано более ста фоторабот. Это определенное высказывание с названием «Единство контрапункта». В чем ваш посыл, какой смысл для вас в этом «Единстве»?
— Собственно, несмотря на будто бы неожиданное сочетание слов, смысл названия довольно прост и сформулирован давным-давно в разных художественных произведениях и многими философами — единство противоположностей. Во многом эта тема перекликается и с названием моей выставки в Музее современного искусства — «Противостояние». В обоих случаях я на языке визуального искусства пытаюсь сформулировать мысль, что суть мира не только в противостоянии противоположностей, но и в их единстве, и без этого единства жизнь была бы неполноценна или даже вообще невозможна. Но, помимо концептуальной составляющей, в искусстве важно, как это сформулировано. То есть, говоря проще, КАК порой бывает важнее, чем ЧТО (улыбается). Поэтому этой выставкой я не претендую на новое философское осмысление жизни, а скорее предлагаю свое художественное виденье тех идей и мыслей, которые разделяю.
— Можно ли связать эту выставку с вашим личным интересом к постоянной трансформации или это ответная реакция на неустойчивость мира?
— Мне кажется, как раз наоборот, именно в этой борьбе противоположностей и есть устойчивость мира. Так же, как и трансформация, это, как мне видится, не только «мой личный интерес», а наверное, независящий от людей закон природы. Думаю, что борьба противоположностей и трансформация заканчивается только вместе с жизнью (улыбается).
— Насколько для вас важно участие в выставках?
— Вообще, конечно, мне важно показать то, чем я серьезно занимаюсь. Собственно, зачем тогда заниматься этим, если никому не показывать и держать в секрете свою работу, которая, как мне кажется, в чём-то удается и мне самому нравится? А с другой, организация выставок отнимает так много времени и сил, что мне иногда кажется, лучше я портачу это время на что-то более важное и что-нибудь симпатичное еще сделаю, а когда-нибудь потом покажу...
Дурацкая логика, но, наверное, именно поэтому у меня не было больших персональных фотовыставок около двадцати лет.
— Вы удовлетворены нынешней экспозицией в Галерее классической фотографии? Кстати, сама галерея откликнулась на этот проект с интересом?
— Наверное, можно было бы сделать экспозицию более стильной и изящной и вообще изменить даже сам ее принцип, выбрать и выдержать какую-то одну стилистику, но то, что получилось, как мне кажется, дает представление о том, что я делаю в фотографии и это, наверное, всё-таки главная цель этой выставки. Когда я говорю, что стараюсь выразить в искусстве красоту, то, наверное, важно показать, как и в чём я эту красоту вижу. Собственно, это то главное, что я пытаюсь сформулировать в любом искусстве и в частности в фотографии. А так как красота очень субъективное понятие, то для меня очень важно мнение и обычных зрителей, и тех экспертов и профессионалов, которых я уважаю и которые в своем своеобразии, мастерстве и изяществе недостижимы для меня. Я говорю не только о фотографах, а вообще обо всех, кто достиг в какой-либо области высокого профессионализма.
— Как вы думаете, какие впечатления получат посетители от просмотра ваших фоторабот?
— Ну, наверное, прежде всего хотелось бы, чтоб люди почувствовали то тепло и любовь, которые я вкладывал во все свои работы. Без этого я вообще не вижу смысла, в каком бы то ни было творчестве.
— На вашей выставке есть очень неожиданные работ, которые непонятно как удалось снять, и в то же время есть работы как бы на грани дозволенного, но не переходящие эту грань. Как это вам удается?
— Трудно сказать, но, наверное, есть один очень важный для меня принцип, в котором, может быть, и есть ответ на ваш вопрос. Я думаю, что в любом творчестве — и в фотографическом в частности — очень важна этика художника, его внутреннее отношение к тому что, он изображает. Это довольно деликатная тема, и я попробую ее сформулировать, основываясь на моем личном опыте.
Меня часто спрашивают, как мне удалось снять запретные ритуалы африканских племен, или йогов-отшельников в Индии, или молебен внутри Стены плача в Иерусалиме, куда не пускают туристов, а тем более фотографов. Также многим интересно, как получилось, что красивые и достойные женщины согласились позировать ню, да еще в положении беременности и с новорожденными детьми. Это действительно очень важные вопросы, потому что ответы на них должны быть ключом к серьезному осмыслению сути не только фотографического, но любого творчества. Я никогда никого не уговариваю, не «стимулирую» и никак специально не договариваюсь. У меня это происходит как бы само собой, естественно, и я не знаю, как это объяснить, кроме как каким-то особым человеческим доверием, которое, наверное, испытывают ко мне даже малознакомые люди. Может быть, из-за того что я чувствую искреннее уважение к этим людям. То есть я не папарацци, и это каким-то внутренним чувством люди ощущают. У меня никогда не было таких мыслей, что вот я сейчас сниму что-то или кого-то, и это станет моим, и я что хочу, то с этими снимками и сделаю. Это всё равно остается их, и я с уважением отношусь к фотографиям — как к живым людям. Иными словами, я не краду у людей их имидж, лик, облик, их энергетику и глубину их глаз, а то, что они мне доверились, лишь накладывает на меня какие-то особые обязательства.
...Это трудно объяснить, так как я сейчас говорю на уровне лишь внутренней интуиции. Думаю, что это касается любого искусства, во всяком случае для меня, но фотографии — в особенности. Это такой странный и деликатный нюанс, который даже трудно сформулировать и тем более доказать. Где там ощущение, какое ощущение... какая разница, что ты чувствуешь и что ты думаешь в этот момент, но я уверен, что именно так всё и происходит, как я попытался объяснить.
Я не показываю в сетях и в прессе почти ничего из того, что снимаю. Для чего же я снимаю? Трудно объяснить. Есть фотографии, которые видели всего несколько человек. Для меня это очень серьезные фотографии: они есть, и мне достаточно того, что они существуют — совершенно необязательно их показывать всем подряд. Для меня показ любой моей фотографии людям — это особый сокровенный акт доверия. Думаю, что люди, которых я снимаю, тоже это подсознательно чувствуют, и, может быть, поэтому позволяют мне снимать то, что обычно не позволяют. Это лишь мои догадки, но я только этим объясняю некоторые мои уникальные съемки.
— Есть ли у вас самая любимая работа?
— Во всех сериях и проектах есть те работы, которые мне ближе и которые, как мне кажется, получились наиболее выразительно и красиво. Но одной любимой, думаю, что нет.
— Расскажите, пожалуйста, еще о каких-нибудь интересных работах.
— Если говорить о тех, что представлены на выставке, то, может быть, самая неожиданная и даже ломающая стилистику и ритм всей экспозиции — это серия «домашних» фотографий. Их вообще не планировали выставлять, да и снимались они случайно и не для показа, и только когда вдруг оказалось, что в центре выставочного пространства галереи существует рабочая стена, которую обычно не используют для фотографий, мне показалось, что там можно сделать что-то типа домашней гостиной или того уголка в доме, где обычно висят фотографии близких и любимых людей. Поскольку всех героев этой серии я действительно очень уважаю и люблю, она получилась очень субъективная и даже в чём-то интимная. Вообще, неправильно это называть серией, это просто портреты моих друзей и близких, которых я в какой-то момент увидел очень искренними и сердечными и сфотографировал от прилива теплых чувств. По сути это обычные бытовые фотографии. Среди них есть и известные люди, но это не постановочные фото, а действительно «домашние». Может быть, кому-то покажется, что они не похожи на свой привычный образ, но я и не планировал делать рекламные снимки, и мне кажется, что в этих простых фотографиях есть особая ценность. — Какую из своих фотосерий вы считаете наиболее удавшейся?
— Мне трудно судить объективно, так как сложно абстрагироваться от собственных ощущений во время съемки, отбора и обработки. Я снимаю не на заказ, а только для удовольствия, и это делает для меня практически невозможным взгляд со стороны и объективный анализ. Может быть, судя по оценке профессиональных искусствоведов, проект «Магия Венеры», над которым я работал около пятнадцати лет, получился наиболее фундаментальным — как своеобразное исследование феномена трансформации женской красоты в период беременности и после рождения ребенка. Во всяком случае, так говорят эксперты Государственного Русского музея, которые курировали этот проект. Но мне кажется, в каждой серии есть что-то интересное.
— Что вас вдохновляет как фотографа?
— Можно долго рассказывать, но если коротко — красота.
— Интересно, как соотносится чувство визуальной композиции и чувство гармонии в музыке? Каким должен быть «хит» в фотографии?
— Наверное, в фотографии действительно много общего с музыкой. Во всяком случае, у меня это так. Я не знаю, что такое происходит в момент, когда мне вдруг хочется сделать фотографию. Какой-то восторг подкатывает где-то внутри, и я хочу его запечатлеть. Но это не всегда получается. Иногда фотография не передает того, что я почувствовал в момент съемки, и я не знаю, это из-за того что я не смог это запечатлеть, или это было объективно невозможно. Подобное происходит у меня и в музыке, иногда у меня в голове появляется какая-то мелодия и мне она кажется значимой, а потом на «трезвую» голову она мне не нравится. Но даже когда мне кажется, что не удалось то, что мне бы хотелось, люди этого часто не замечают, и им бывает что нравится даже то, что мне кажется не особо удачным. Они ведь не знают, как я хотел, чтобы было... (улыбается) Как бы там ни было, в фотографии, как, собственно, и во всех искусствах, главным в результате оказывается довольно эфемерный критерий — ВКУС. И это притом что не существует объективного объяснения, что такое пошлость и чем отличается хороший вкус от плохого. Но если б не было этих понятий, то не было бы признанных гениев в истории культуры человечества. Значит, самое главное необъяснимо и неуловимо (улыбается).
— Вы снимаете на пленку или цифру? Почему?
— Я снимаю и на пленку, и на цифру. Поскольку начал я, когда цифры еще не было, то, собственно, и выбора не было, а сейчас, когда технологии позволяют в цифре сделать всё, даже эффект пленки, то съемка на пленку, как мне кажется, стала лишь более точным эффектом — своеобразное ретро с зерном, которое не так просто имитировать в цифре.
— Вы самостоятельно обрабатываете свои снимки?
— Раньше, когда начинал снимать, то сам даже проявлял, работая с увеличителем, проявителем и закрепителем, и в это была единственная возможность обработки. А сегодня обработка — это вид искусства, который ближе к живописи, чем к отображению действительности...
— Какой совет вы можете дать молодым фотографам?
— Искать красоту вокруг себя и ловить кайф от красивых фотографий, но и не бояться работать на заказ. Надо, чтоб и заказные работы получались красиво. Никогда не «воровать» — не опускаться до ментальности папарацци и уважать тех, кого, или даже то, что снимаешь.
— Как вы думаете, фотографу нужен персональный сайт или достаточно профиля в соцсетях?
— Тут, я думаю, нет однозначного ответа. Зависит от того, для чего ты снимаешь, какие у тебя цели. Но для большей популярности, наверное, и то и другое не помешает (улыбается).
— Чем для вас является фотография?
— Я говорил об этом в разных интервью и даже в этом, но если вы хотите услышать своеобразную декларацию, попробую коротко обобщить и сформулировать, что для меня самое главное.
На мой взгляд, фотография — одно из самых загадочных и даже мистических изобретений человечества. Если на кинопленку можно запечатлеть жизнь во времени, то фотография останавливает время, выхватывая из жизни какую-то бесконечно малую долю секунды, какой-то момент, который невозможно заранее предугадать. Этот миг может оказаться даже более выразительным изображением природы или человека, более обобщающим и живым, чем кино. Фотограф интуитивно нажимает кнопку, но по теории бесконечно малых от него не зависит, какой миг останется в кадре. Меня интересует более всего именно этот, необъяснимый феномен, поэтому я не очень увлекаюсь технологией этого процесса, а больше полагаюсь на случай, интуицию и субъективность вкуса.
Мне не очень интересно снимать вылизанные постановочные кадры, мне кажется, в них что-то теряется: естественность, жизнь, неповторимость. Для меня особо ценными являются именно те фотографии, в которых органично сочетаются документальность и художественность. Такие кадры повторить невозможно — так же, как войти в одну реку дважды.
Мистическая суть фотографии еще и в том, что, как мне кажется, она не только останавливает время, но и крадет из него кусочек жизни или заряд энергии или информации, по которому можно в любой момент опять вернуться в тот миг на каком-то не до конца для меня понятном астральном уровне, объединяющем время и пространство. Наверно, поэтому по фотографиям экстрасенсы находят пропавших людей, лечат или, наоборот, наводят порчу. Не зря считается, что нельзя позволять чужим людям фотографировать новорожденных детей, пока они не окрепнут духом. Как будто можно украсть кусочек энергии, нарушить иммунную систему, еще не готовую к защите от внешней среды. В этом смысле очень важно, кто держит в руках камеру, какая у него аура, какой «глаз». Наверное, фотограф, как и врач, должен быть светел духом. Что-то подобное я чувствую и по отношению к живописи, поэзии и музыке.
Я снимаю только то, что мне кажется красивым. Мой выбор в тот или иной момент диктуется многообразием самой жизни. Это могут быть пейзажи и портреты, натура и абстракция — всё, что угодно. Мне кажется странным выделять или игнорировать какую-то одну тему или стилистику.
Что бы я ни фотографировал, в момент съемки я чувствую, как какая-то концентрированная теплая энергия наполняет легкие. Часто, в самый момент нажатия кнопки у меня как будто останавливается дыхание и происходит почти физическое единение с тем, что я снимаю.
Для меня фотография — это способ приближать к себе и культивировать красоту.
— Хотели бы вы жить вечно?
— Я время от времени задаю себе этот вопрос... (улыбается) Но тут есть много нюансов. Прежде всего — о какой вечной жизни идет речь? Ведь Достоевский вечно живой, как утверждал Кот Бегемот. Или если речь идет о вечной материальной жизни, то здесь тоже всё не так просто. Вы — это не ваше тело, а ваша личность, которая, скорее всего, транслируется с «небес» через мозг. Я не сомневаюсь, что через какое-то время люди станут во многом биороботами и только мозг останется незаменим, как в «Голове профессора Доуэля». Кстати, мы все уже отчасти биороботы, если у нас есть имплантат вместо зуба, или сердечный стимулятор, или любые протезы. Говорят, что клетки мозга у человека практически не стареют и могут жить очень долго или даже вечно, как некоторые, недавно найденные глубинах океана существа.
Поэтому ваш вопрос не настолько фантастичен, как может показаться. Но хочу ли я этого — не знаю, есть много причин за и много против. Я еще не решил... (улыбается)
Стас Намин – музыкант, продюсер, композитор, режиссер театра и кино, художник и фотограф, создатель крупнейших международных музыкальных и кинофестивалей и фестивалей культуры. Он внес огромный вклад в развитие культуры в России: создал группу «Цветы» и группу «Парк Горького», первый в стране продюсерский центр, откуда вышли многие сегодняшние звезды поп- и рок-музыки, первый международный музыкальный фестиваль, Московский симфонический оркестр, театр музыки и драмы и еще многое другое.
Творческая биография Стаса Намина: http://stasnamin-biografiya.com
