Моё первое появление на портфолио-ревю было на Хьюстонском фотофестивале в 2012 году. Я до сих пор не уверена, что именно подвигнуло меня подписаться на одно из старейших и самых престижных ревю в индустрии. До этого, у меня была одна персональная выставка в кофейне в Нижнем Ист-Сайде, и одно участие в групповой выставке. Мои работы не публиковались. Моим мотивом для того, чтобы пойти на Фотофест, было желание увидеть свои работы выставленными. Я считала, что это — то, чего должны добиваться файн-арт фотографы. Я даже не подозревала тогда о силе и богатстве фотомира онлайн, позволяющего художникам показывать свои работы, даже если они ещё не выставлены в галереях, музеях и подобных местах. Я выбрала экспертов, представляющих коммерческие и некоммерческие галереи, и почти не искала информацию помимо биографий, разосланных организаторами фестиваля. Я полностью сфокусировалась на одном из моих проектов, серии автопортретов о взаимоотношениях, возникающих в комнатах отелей. Я сделала около 20 отпечатков, и «раздатку» с моими контактами я тоже привязала к этой серии. Я сняла номер в бутик-отеле неподалёку, потому что рассчитывала добавить новые работы к проекту. Я не знала никого и не имела представления, чего ожидать, когда на следующее утро началось ревю.
На первом 20-минутном просмотре говорил в основном консультант, а я делала пометки. Мой сайт разнесли в клочья, но моя уверенность осталась неизменной. На первой паре ревю всё пошло хорошо, и я была уверена в себе. Но, когда рецензенты стали показывать, чего не хватает в проекте и что не получилось, я стала быстро терять уверенность. Я поймала себя на том, что повторяю каждому следующему ревьюеру слова предыдущего. Повторяя чужую критику вместо авторского видения своей работы, я не позволяла взглянуть на свой проект свежим взглядом, и путалась всё больше. Последний ревьюер в тот день сказал мне, что не понимает, почему его должен интересовать мой проект, что такая фотография исповедального толка — вообще «не его». Это меня добило.
Следующие три дня были сочетанием неловкости, оптимизма и разочарования. Хотя я нацеливалась на галереи, я не разобралась в их специализации, чтобы понять, куда подходят мои работы. (У меня, например, был весьма тяжелый разговор с галеристом, выставляющим военную фотографию). Я также не потратила время на то, чтобы выяснить интересы ревьюеров, оказавшихся в моём графике помимо моего запроса. Двадцать минут могут пролететь, как мгновение, или тянуться вечностью, в зависимости от того, почувствует собеседник контакт с вашей работой, или нет. Некоторые из них явно с трудом находили, что вообще сказать мне. Пара людей рассказывала мне о своих собственных отношениях в аналогичной ситуации; кое-кто просто давал технические советы.
Более жесткая критика задевала меня, особенно потому, что я сама была героем этих фотографий. Один пожилой ревьюер-мужчина посоветовал мне убрать эти работы в шкаф, а в один прекрасный день достать и показать своим детям. После этого разговора я ревела в ванной комнате. Я получила также и полезные советы о том, что делать с проектом дальше, какие фотографии убрать, а какие оставить, и кого из фотографов стоит изучить. Многие ревьюеры спрашивали, можно ли посмотреть что-то ещё, но я не взяла с собой больше ничего. Я чувствовала себя проигравшей, и провела кучу времени, сидя в одиночестве в моём номере в отеле. В последний день один из ревьюеров не смог работать, а я была слишком деморализована, чтобы идти к тем, кто заменил его. Сейчас они содержат галерею, в которой показывают работы, весьма близкие к моим.
В конце концов, мне не предложили на фестивале ни выставку, ни статью, ни книгу. Умная жизнь «за сценой» была важнее, чем фотографии. Главное, что я вынесла с фестиваля — то, что мой проект не окончен. Я сделала эмоциональную работу, но не закончила художественную. Я поняла это, показывая работы самым опытным зрителям и проницательным критикам в этом бизнесе. Некоторые слова ревьюеров быстро вылетали из головы, а некоторые возвращались ко мне раз за разом, принося что-то. Я сосредоточилась на последних, и это помогло сделать проект лучше.
После этого я побывала на нескольких ревю. Я увидела своими глазами, сколько потенциальной пользы можно получить, показывая свои работы стольким людям. Теперь, садясь рядом с ревьюером, я, прежде всего, представляюсь, рассказываю о себе и о том, что я собираюсь показать ему. Я стараюсь дать понять, чего жду — организации выставки, публикации, просто «обратной связи». Я очень конкретна, потому что хорошо изучила каждого ревьюера: я знаю, что они показывают или о чем пишут. Я уверена в том, что говорю о своей работе, и этот текст не меняется раз от раза. Я приношу не один проект, а несколько. Я понимаю, что не всем нравится увиденное; я ищу теперь не советы, а возможности. Если кто-то ничего не может сделать для меня, я спрашиваю, не может ли он подсказать, к кому ещё следует обратиться. И я понимаю, что всё происходящее существует не для меня одной, напротив меня за столом сидит человек со своими интересами и нуждами. Мы встретились, чтобы понять, может ли у нас возникнуть связь, как на профессиональном, так и на человеческом уровне. Такая магия не всегда срабатывает сразу.
Наконец, я стараюсь познакомиться с фотографами не в меньшей степени, чем с ревьюерами. Я остаюсь в той же гостинице, где происходит событие, и провожу массу времени с другими фотографами, показывая работы друг другу. Мы все носим очень разные шляпы, и я встречала среди них профессоров, писателей, кураторов, у которых оказывалась важнейшая информация, советы или возможности. Это долгая игра, и в ней доброта и уважение друг к другу хорошо оплачиваются.
Оригинал на сайте PDN Online
Перевод с английского Александра Курловича
