В эксклюзивном интервью для Photographer.ru сестра Дмитрия Маркова, Татьяна, и куратор выставки «Седьмое небо», Владислав Ефимов, делятся личными воспоминаниями и профессиональными оценками творчества выдающегося фотографа. Беседа посвящена выставке работ Маркова, проходящей в санкт-петербургской галерее Anna Nova (до 27 октября 2024). Впервые раскрываются детали становления Маркова как художника, его методы работы и планы на будущее, которым не суждено было сбыться.
«Он торопился, боялся не успеть»: Татьяна Маркова о брате и его наследии
Когда вы впервые заметили интерес Дмитрия к фотографии? Как это проявлялось в детстве и юности?
У нас с Димой разница 5 лет, он старше. И общаться близко мы начали с ним только когда я сама уже стала подростком. Я помню, что он всегда фотографировал, у него была мыльница Praktica M40 MD, черная такая, папа купил. В основном это были совместные фотографии с друзьями, одноклассниками, а затем и с однокурсниками, коллегами по работе. Серьезно он начал фотографировать, когда стал ездить по детским домам и снимать сирот, фотографировал детей цыган на вокзале. И эти фотографии уже были цифровыми. У Димы даже был небольшой принтер, на котором он эти фото распечатывал.
Как семья относилась к его увлечению фотографией? Поддерживали ли вы его?
Я не помню, чтобы в семье это как-то особенно обсуждалось. Но поскольку я была маленькая, когда Дима начал увлекаться фотографией, даже если разговоры какие-то и были, то они проходили мимо меня. Но фотоаппарат был, а потом папа купил и видеокамеру, и Дима на нее тоже постоянно снимал, как они с пацанами брейк-данс танцуют. То есть по возможности родители покупали, но чтобы как-то об этом в семье говорили, рассуждали, спорили, разбирали что-то — я этого не припоминаю.
Какие черты характера Дмитрия, по вашему мнению, помогли ему стать успешным фотографом?
Я думаю, что прежде всего это наблюдательность, любопытство и усердие. Дима был сторонником идеи, что хорошие фотографии — это не результат снизошедшего вдохновения, а результат кропотливой ежедневной работы. Он сам ходил снимать каждый день, много километров проходил за день, наблюдал, искал нужные моменты, а затем выбирал. Мог из нескольких десятков и не найти нужной в итоге.
Расскажите о том, как Дмитрий работал над своими проектами. Делился ли он с вами своими планами и идеями?
Не могу сказать, что это всегда было одинаково. В какие-то моменты я вообще не знала о том, что он что-то делает или планирует. Он мог не посвящать меня в это вообще. Иногда вскользь говорил. В другие моменты — мог приходить и с воодушевлением и даже страстью о чем-то рассказывать, что он придумал или какие идеи сейчас прорабатывает.
Как изменилась жизнь Дмитрия после того, как он стал известным фотографом?
Да никак не изменилась. С его стороны по крайней мере. Он не поменялся как человек, каких-то замашек типа «я теперь такой известный» я тоже не отмечала. Он мог в шутку как-то это обыграть, что он известный фотограф, но это не было всерьез. Перед какими-то выступлениями/интервью он мог волноваться, нервничать. Со стороны людей — его стали узнавать и иногда на улице подходили что-то говорили, благодарили. Как-то я приехала в гости к нему во Псков, и мы пошли в кафе пообедать. Официант узнал его и попросил совместное фото. Такое тоже бывало.
Какие темы в фотографии были особенно важны для Дмитрия? Почему его так привлекала «провинциальная Россия»?
Я думаю, это темы, связанные с детством — как беззаботность, где дети прыгают, играют в своей непосредственности, так и одиночество, брошенность, когда на детей «забивают» и они остаются одни против всего мира. У Димы есть, например, одна фотография, где маленький ребенок показывает fuck и видна рука взрослого с таким же жестом. Но на фотографиях есть и моменты, когда ребенок, наоборот, любим. Они с особой теплотой сняты. Где-то ребенка держит отец, целует мать, придерживают заботливые руки. Еще Дима снимал провинциальную аутентичность, самобытность. Просто жизнь, как она есть. Ходил в места, куда ходят обычные люди — рынки, вокзалы, бани, магазины. И это ему было интересно само по себе, в этом он видел пространство для появления сюжетов — в обычном течении жизни, в котором что-то да происходит, какая-то важная человеческая история.
Как Дмитрий относился к своей роли социального волонтера? Влияло ли это на его творчество?
Я думаю, его роль как социального активиста проходила разные этапы с течением жизни и с участием в разных проектах и в жизнях разных людей, детей и подростков прежде всего. Я сейчас думаю, что поначалу в ней он видел много смысла через борьбу, противостояние системе и победы, вытаскивание людей из каких-то жутких жизненных ситуаций. Попутно сталкивался и с неудачами, поражениями, смертями. И я думаю, постепенно это либо разочаровало его, либо он утратил интерес. Либо и то, и другое. Тогда он из деревни переехал в сам Псков, завершив участие в проектах «Ростка». И дальше социальная активность у него скорее была эпизодической, не систематической. И в последний год, а особенно последние месяцы, вместе с «Выжившими» и фондом «Алиса» они планировали как раз заняться систематически темой профилактики зависимости от ПАВ и помощи подросткам, столкнувшимся с этой проблемой. И для Димы это была как будто новая волна, возврат в социалку, которому он был рад, потому что в этом было для него очень много смысла и очень много драйва. И это, конечно, было связано с творчеством — он мог через фотографии говорить обо всем этом, привлекать внимание людей к этим проблемам.
Расскажите о работе Дмитрия над его фотокнигами. Какие планы у него были относительно третьей книги?
Я мало знаю о самих процессах работы над книгами. Дима обычно проваливался в это и мало был доступен контакту. По крайней мере со мной. Часами мог сидеть и работать. «Черновик», например, он мне прислал уже готовый, до этого ничего не показывал. Про третью книгу он говорил, но сильно не посвящал меня в нее. Для него книги были важным результатом его работы, фиксацией проделанного пути. Он все время торопился как будто. Боялся не успеть закончить.
Есть ли у вас любимая фотография или серия работ Дмитрия? Почему именно она?
Я смотрю Димины фотографии и могу сказать, что мои предпочтения как будто меняются со временем, в зависимости от состояния и моих собственных мыслей. Так что я бы не стала сейчас выделять что-то конкретное.
Как вы думаете, какое послание Дмитрий хотел донести до зрителей через свои работы?
Это что-то, связанное с любовью, красотой, состраданием. Кто бы там что ни видел другое.
Планируете ли вы продолжать работу с архивом Дмитрия? Есть ли неопубликованные работы, которые могут быть представлены публике в будущем?
Да, планирую, но пока только определяюсь с формой работы с наследием. Про готовность публиковать неопубликованное пока не могу сказать. Посмотрим.
Как вы относитесь к идее этой выставки? Что, по вашему мнению, она значит для памяти о Дмитрии и его наследия?
Я рада, что это случилось. Я рада, что людям интересно и они приходят. Я считаю, что забвение — самое страшное, что может случиться с человеком. Поэтому буду делать все, чтобы этого не произошло. Но выставка — это не только про память, но и про исследование, про новый взгляд на то, что уже видел, и про знакомство для тех, кто еще нет.
«Новый язык фотографии»: Владислав Ефимов о влиянии Дмитрия Маркова на современное искусство
Как возникла идея организовать выставку «Седьмое небо»? Почему было выбрано именно это название?
Желание сделать выставку появилось у галереи ANNA NOVA и самого Дмитрия Маркова достаточно давно. Вместе с галереей он планировал создать новый персональный проект, но, к сожалению, Дмитрий сделать это не успел. Наша выставка собрана из его работ и без его участия. То есть идея выставки осталась, но она вынужденно получила другое, архивное наполнение. Это нужный опыт, так как в дальнейшем искусство Дмитрия Маркова будет жить и выставляться в разных контекстах, в музеях и галереях. Поэтому не стоит рассматривать наш проект как авторское высказывание самого Дмитрия или как выставку его памяти. Это начало выставочной и музейной работы с его наследием.
Название — плод размышлений команды проекта о том, как лучше интерпретировать творчество Маркова и сделать выставку понятной, направить внимание зрителя на романтику отношений с людьми и пространством, которые так важны в искусстве.
Какие критерии вы использовали при отборе 60 работ для экспозиции? Расскажите о структуре выставки. Как будут распределены работы на двух этажах галереи?
Критерии профессиональные, это была работа с архивом художника, с вещами, которые можно было соединять в смысловые линии, которые разделены в пространстве галереи. Два зала позволили нам выстроить немного разные визуальные композиции из работ Маркова, создать сложное высказывание, пригодное для последующих свободных интерпретаций.
Как вы оцениваете влияние Дмитрия Маркова на современную российскую фотографию?
Влияние Дмитрия Маркова весьма велико. Исходя из своих размышлений о работе со зрителями, Дмитрий осваивал новые способы для коммуникации — интернет-площадки, социальные сети. Стал первопроходцем выставочной работы в новых медиапространствах. Это очень важно, так как восприятие фотографии меняется в зависимости от ее доступности и возможности неформального с ней общения. Помимо этого стоит высочайшим образом оценить его вклад в дальнейшее формирование самого языка фотографии, который развивается как раз благодаря таким ярким художникам, как Дмитрий Марков. Острота социальных исследований, композиционные решения, новый тип фотографии с использованием мобильных устройств — несомненные достижения автора, которые будут в дальнейшем изучаться и анализироваться специалистами.
Чем, на ваш взгляд, творчество Дмитрия Маркова отличается от работ других документальных фотографов? Какие технические особенности съемки на iPhone вы могли бы отметить в работах Дмитрия?
Это, исключая банальные особенности типа скорости и мобильности, особое отношение к композиции кадра и работа с новым, «демократичным» аппаратом, который не так сильно диктует автору творческие подходы и позиции в фотосъемке. Сам формат кадра продиктован репортерским соотношением сторон — это квадрат, который сам по себе считается сложным и скучным в традиционной фотографии. В случае Маркова квадрат становится свободным, что очень интересно, так как правильно выстроенные геометрические отношения с реальностью дают в новом веке новый результат. Своеобразная «независимость» от навязанных техникой рамок и условностей ведет автора по пути свободы, показывает его особенный взгляд на мир.
Как, по вашему мнению, менялся творческий почерк Маркова с 2014 по 2023 год?
Он менялся в сторону расширения способов взаимодействия с широким зрителем, совершенствовалась позиция автора и его убежденность в необходимости развивать язык фотографии, говорить на нем с людьми на темы, которые вызовут размышление или, хотя бы, сочувствие и сопричастность происходящему в кадре.
Планируется ли выпуск каталога выставки или другой печатной продукции?
Да. Сейчас происходит работа над каталогом, который будет скоро выпущен. В каталоге, помимо работ Маркова, будет немного текстов, написанных разными специалистами и с разных позиций.
