Валерий Стигнеев отвечает на вопросы дискуссии, возникшей в результате обсуждения его статьи «Момент съёмки». Все фотографии, упоминаемые в тексте, можно посмотреть в его предыдущей статье «Момент съёмки».
Несколько лет назад в Петербурге, а потом в Москве прошла выставка «Решающее мгновение» с подзаголовком «Жанровая фотография». Из текстов и комментариев, опубликованных на сайте, следовало, что у фотографов тема эта остается актуальной. Удивляло обилие трактовок и разнообразие мнений.
Прав М. Штейнберг, когда пишет, что разные концепции момента съемки — вещи из прошлого. Только трудно согласиться с тем, что «фотография как таковая вообще уходит на второй план». Возможно это справедливо по отношению к актуальному искусству, особенно в западных условиях. У нас ситуация другая: есть фотографы, «эмигрировавшие» в изобразительное искусство, и есть авторы тяготеющие в работах к более «холодному и отстраненному языку», например к концептуальной фотографии. Но у нас до сих пор востребована фотография, «как таковая». Тем более, что ее ресурсы активно обновляются, а фотографическая форма, привнесенная западным опытом, далеко не освоена.
Мы живем без фотографического образования (настоящего) и, пока фотографы вынуждены заниматься самообразованием, приходится возвращаться к «вещам из прошлого». Нынешнее обсуждение статьи «Момент съемки» это показало.
Распространенная среди части авторов версия этого феномена такова: якобы сама природа преподносит автору «волшебный миг красоты и смысла» и его задача — направить свой талант и умение на то, чтобы не пропустить этот момент. При этом выходит, что фотограф никак не включен в ситуацию (которую снимает) и не влияет на нее. Получается, что и ситуация на него не влияет, — и в момент съемки автор лишь фиксирует в кадре то, что природа преподнесла ему «на блюдечке». Но такая схема является идеализацией, потому что на самом деле фотограф тем или иным способом «оформляет» материал в кадре, строит композицию. И тем самым оказывается включенным в ситуацию. Ссылки на Картье-Брессона нередко страдают некорректным истолкованием цитат, порой классику приписывают собственные мысли. Забывают, что он всегда имел в виду сюжеты с движением. Относительно таковых он показал, как в творческом акте съемки можно выделить структурный момент времени, вокруг которого строится снимок.
Насчет этого момента существует иная точка зрения: так называемый «решающий момент» создается на съемке самим фотографом — и определяется им как момент завершения созданной композиции. Решение визуально реализуется в сформированном фотокадре. Поэтому быстро возникло понятие «нерешающего момента», которые не менее (если не более) важны для описания окружающей нас реальности.
Подбор иллюстраций в прошлой статье не случаен, в разных по характеру снимках хотелось представить различные типы композиций и связанные с ними моменты съемок. Разница в том, что в одних случаях на них ставится акцент и этот жест становится содержательным, а в других этот акцент сглажен. Это справедливо не только для жанровой и портретной съемки, но и для пейзажной и даже для натюрмортной (особенно в случае найденных композиций).
То, что «решающий момент» творится фотографом, особенно очевидно в репортажных снимках типа «Пляски» с крупной деталью на первом плане. Совершенно очевидно, что фотообраз здесь создается в момент съемки творческими усилиями фотографа.В снимке «Посещение Красной площади» было желательно, чтобы в момент съемки каждый персонаж был достаточно выразителен по своему облику и в то же время у них был бы общий темпоритм.
В тексте нет полного анализа снимков, упор сделан на разъяснение того, что при моментальной съемке фотограф одновременно ведет смысловой анализ ситуации и построение кадра. Только кажется, что одно может существовать без другого. Это демонстрирует фотография «Левый марш». В кажущемся хаосе надо было найти знаковый элемент, который скрепил бы все детали. Поиск такого элемента определил момент съемки — когда православная хоругвь и изображение Ленина слились в визуальную метафору.
Снимок «Не клюет» на первый взгляд = типичная жанровая картинка. Но в этой ситуации можно увидеть и символический смысл. Основания для этого есть хотя бы в том, что на снимке сохранен момент бездействия, ничего не решающий. Это состояние надо было передать в кадре, такой была задача.
Более сложный пример — кадр «Продавец воды», где выбор момента съемки связан исключительно с передачей ощущения, как большой город давит на человека.
В обсуждении некоторые участники с жаром оспаривали не столько положения статьи, сколько иллюстрирующие их снимки. Особенно разволновался Вл. Галичин, выплеснув свое раздражение в целое эссе. Махнув рукой на решающий момент, он явственно увидел в одном из снимков то, чего не видел никто. О снимке «Посещении Красной площади» он пишет: «Что видит автор? (далее идет цитата из статьи с описанием сюжета). А что вижу я? Я вижу посещение бани».То есть съемка в решающий момент дала ошеломляющий эффект: у него развилось новое видение. Отталкиваясь от содержания кадра, Галичин попутно разобрался с мещанством («понаехали тут, шляются; что нам осталось?»).
Осторожный А. Крайц согласен с ним. Выходит, насчет бани и мещанства тоже. Такая мелочь, как момент съемки, у него в разговор не вписывается. Агитируя за все хорошее, он призывает в будущем анализировать только «достойные анализа снимки». И в самый раз было бы самому показать, как это делается. Это дисциплинирует игру ума, а иначе претензия голословна.
Одно замечание, связанное с характером обсуждений на сайте спорных фотографических проблем. Кратко изложить свою позицию на словах и, главное, быть правильно понятым — дело трудное, а часто и невозможное. Поэтому, как было бы здорово, если бы участники дискуссий (пусть не все) приводили для доказательства своих положений снимки, свои ли, чужие — не важно. Понимаю, что это заставило бы кого-то задуматься, но польза для всех была бы несомненно.
