Eric Marrian (France).
Женское тело — синоним и символ прекрасного в классическом искусстве. Чего бы стоили эти огромные полотна на исторические или мифологические темы, с их нагромождением героев и аллегорий, без присутствия Дианы, Юдифи или любой другой знаменитой прелестницы? Заручившись такой поддержкой, вершили художественные революции: достаточно вспомнить «Свободу на баррикадах» Делакруа или «Орлеанских девиц» Пикассо. Фотография выделила обнаженную натуру в отдельный, полноценный жанр, и многочисленные «ню», которые одинаково хорошо смотрятся и на выставке, и в альбоме, и в интерьере, стали одним из самых популярных мотивов. Здесь равное количество желающих снимать и сниматься, бесчисленное число шедевров, неистощимый запас техник, длинный ряд безвестных мастеров. Удача улыбается тем, кто выражает свой идеал прекрасного наиболее артикулировано и индивидуально. Как забыть брутальных, терроризирующих своими прелестями женщин Хельмута Ньютона? Или томных русалок Сары Мун? Или предельно реалистичных героинь Анни Лейбовиц?
Место Эрика Марриана в этом ряду — среди формалистов: его эксперимент с телом — это эксперимент с формой. В своем лаконизме и в своей страстности он доводит работу в студии до абсурда: больше уже нечего убирать из кадра, следующий шаг — полностью высвеченный или затемненный кадр. Марриан выбирает статичный квадратный формат, в его палитре только два цвета, черный и белый, в своих абсолютных значениях. Черный — это не уход в тень, а глубокая пустота. Белый — светоносный: он столь ярок и ослепляющ, что на некоторых снимках, отличающихся максимальной заполненностью кадра, сперва теряешься от растерянности: что здесь изображено? Марриану не нужна фактура, не нужен свето-теневой рисунок, но при этом работы выглядят объемными, не даром их обычно называют «скульптурными». Эротизм Марриана — в его абсолютизации тела. Ничто — ни свет, ни фон, ни аксессуары — не должно отвлекать внимания от всех этих ложбинок, впадинок, бугорков. По Марриану, это самодовлеющий сюжет, и зритель, скользя глазами по невероятным переливаниям формы, может пожалеть, что порой фотограф «изменяет» себе и демонстрирует лицо модели. Но, несмотря на эту персонификацию, фотографии за счет своей фрагментарности остаются анонимными: это скорее портрет совершенного пупка или идеального локтевого сгиба, чем некой красивой женщины.
Серия «Белый квадрат» (2005) — это эксперимент. Предыдущие вещи Марриана, в основном черно-белая репортажная съемка, близки к ней лишь отсутствием цвета: часто милые, порой любительские, они не имеют нужного заряда индивидуальности. Настоящий успех автору принесли именно студийные этюды. Причина популярности этой серии, очевидно, не только в интересном сюжете: эти работы легко вписываются в нелинейную историю искусства. Не надо быть чрезмерно искушенным в науках, чтобы увидеть ассоциации с моделями Бранкузи или абстрактными полотнами. Здесь есть и влияние минимализма и оммаж великим классикам фотографии ХХ века. К счастью, цепочка образов не приводит к эффекту d?j? vu: в единое и неповторимое целое их объединяет личность автора, его особенный взгляд и все те банальные вещи, которыми принято объяснять неуловимую природу вдохновения и таланта.
Марриан — архитектор по образованию, и кажется, что свои фотографии он создает так же, как строительные чертежи: с помощью линейки и циркуля. Художник вписывает модель в овал, формирует треугольник. Бедра — это колонны, наклоненное тело — арка, наложенные друг на друга руки и ноги — стена. Он умело работает с пространством, то заполняя его полностью, то оставляя расточительное количество воздуха. Но это не игра в «Лего», а одухотворенная геометрия. И геометризм работ подтверждает старую теорию о математической основе мира. Кажется, что и человеческое тело, в идеальном своем проявлении, было создано на основе некоего гениального уравнения, и истинный смысл жизни — в бесконечном решение этой задачки.
Галя Лернер
Куратор — Юрий Петухов.
