В Русском Культурном Центре "Our Texas", в Хьюстоне, в рамках Биеннале фотографии FotoFest 2020, открылась выставка "Ступая на землю снов. Путешествие с камерой советского журналиста Николая Драчинского в Судане, 1957г."
Однако, все мероприятия Биеннале были отложены в связи с эпидемиологической обстановкой. Очень надеемся, что ситуация скоро придет в норму, а пока мы делимся фотографиями экспозиции, которые прислала нам куратор выставки Ирина Чмырева.
На выставке представлены 28 цветных и черно-белых отпечатков, выполненных с оригинальных негативов советского фотожурналиста и куратора выставок Николая Драчинского (1917-1978), фотографии, снятые в Северном и Южном Судане в 1957 году. Сопровождающие изображения – копии страниц иллюстрированного журнала "Огонек", издаваемого в Москве. Эти работы составляют один из первых фоторепортажей с африканского континента, опубликованных в советских СМИ. Реальность, изображенная через призму теории классов и антиколониализма, стала визуальным повествованием Драчинского из Судана, обогащенным его глубоко личным подходом.
Кураторы: Ирина Чмырева, к. иск., Алла Вахромеева.
Организаторы выставки:
- Русский культурный центр «Наш Техас», Хьюстон, США
- Международная биеннале фотографии PhotoVisa в Краснодарском крае, Россия в рамках Международной биеннале FotoFest 2020 в г. Хьюстон
Выставка представляет фотографии, сделанные советским фотожурналистом Николаем Ивановичем Драчинским (1917-1978) для журнала «Огонек» в Судане в 1957-м. В том же году в журнале из номера в номер публикуется травелог Драчинского, иллюстрированный его снимками; одна из обложек «Огонька»-1957 – фрагмент выразительного портрета нилота с луком.
В экспозицию включены 28 современных отпечатков с авторских негативов Драчинского, сохраненных вместе со всем его фотографическим и эпистолярным наследием вдовой Николая Ивановича, известным московским фоторедактором и куратором фотографических выставок 1970-1990-х годов Аллой Вахромеевой.
… В 1929 году двенадцатилетний мальчик Коля Драчинский с другом читал книги об Африке, бредил Африкой, сушил мешок сухарей… Из маленького села Сафоново в Николаевской области Украины мальчишки успели добраться до Одессы, чтобы сесть на пароход и уплыть – в Африку! Там, в порту, их сняли с сухогруза и отправили домой. В 1956 году знаменитый московский журналист и фотограф Николай Иванович Драчинский, спецкор журнала «Огонек» впервые ступил на землю африканского континента в Египте, освещая события Суэцкого кризиса. В землю фараонов он будет возвращаться в следующем году дважды, находя все новые истории, героев, следя за судьбами египтян, их нового государства… Летом 1957 года состоялась первая командировка Драчинского в Судан (всего он посетил страну трижды, два раза в 1957 и один раз в 1959 годах). Государству, освободившемуся от колониальной зависимости, шел второй год. Время перемен, время изменения общества и, одновременно, возможность запечатлеть традиционный уклад жизни отдаленных районов, еще не включившихся в модернистскую гонку. Для Драчинского поездка в Судан – логическое продолжение египетской эпопеи, его личного путешествия к началу начал – из низовий Великого Нила в Египте, к среднему течению и в верховья, что расположены в Судане. Драчинский поднялся до самого истока Нила, прошел маршрутами соотечественников Олега Сенковского, Василия Юнкера, Егора Ковалевского, ученых-путешественников XIX века… Поразительно, насколько в нем уживался дар ученого-энциклопедиста, интересующегося буквально всем, что встречается на его пути, и дар психолога, находящий свой выплеск в писательстве и фотографии. Тексты Николая Ивановича о Судане наполнены местными словечками, терминами и разговорными определениями, его память цепко фиксирует современные ему наречия многонационального Судана, множество фактов, имен, дат, целых историй. Он пишет об особенностях местной охоты и рыболовства, сельского хозяйства и ценах на рынках, о тюках хлопка и привозных тканях, в путевых записях – поэтические фрагменты, цитаты из книг, что нашли место в его багаже (например, переписка Тургенева с Виардо).
Николай Иванович обладал удивительным даром располагать к себе людей, он делал героями своих произведений случайных, казалось бы, попутчиков, неожиданных встречных, но в его фотографиях, как и в его текстах ощущалось жадное внимание к их судьбам и обстоятельствам. Любопытство к человекам оказывалось вознаграждено уловом ярких личностей. Драчинский был талантлив встречать интересных людей и распознавать в них мгновенно, как в африканских алмазах, одинаково землистых и невидных вначале, невероятный потенциал, затаенный внутри.
У Драчинского в фотографиях из странствий по разным странам (а был он в Европе и в Азии, и, уже после Африки, в Северной Америке) были темы, за которыми он наблюдал в каждой стране. Во-первых, это люди в дороге. Дорога открывает человека по-иному: он как будто превращается в ходячую скульптуру, несущую в себе родовые признаки той местности и культуры, откуда он родом. Тем более, что в дороге и лицо человека превращается в зеркало, повернутое внутрь себя, если это и маска, то не публичная, а начертанная следами жизни на теле путника.
Во-вторых, среди тем Драчинского праздники страны, куда он прибыл. В этом, кажется, нет ничего необычного – где еще, как не в уличных шествиях и танцах, карнавалах и в толпе глазеющих зрителей запечатлены все вариации местной экзотики? Но и в этих буйных проявлениях другой культуры русского фотографа занимали лица и жесты, но уже не поодиночке, а взаимодействие людей внутри своей традиции.
За диалогом, хором он наблюдает и в уличных сценках. Из первой поездки в Судан у него есть истории о портняжке, выучившемся шить на швейной машинке на базаре, к которому приходят одноплеменники из деревни с удовольствием наблюдать за его работой. Есть истории о детях-витринах в лавках тканей и драгоценностей, об уличных торговцах и просто работниках всех мастей. Жизнь города бурлит и захватывает фотографа. При этом Драчинский успевает замечать и сколь многонациональна жизнь суданских городов, от присутствия в них нилотов из южных широт до арабских племен севера.
Отдельная история, заслуживающая упоминания, – интеллигенция, образованные представители исконных этносов страны, в которую приехал фотограф. Его интересует в их жизни все: как выучились, чем занимаются, во что верят, что носят, где живут. Он жадно всматривается в их лица, радуясь их юности, замечая их гордость собой и – надеясь не ошибиться – гордость за свой народ и страну. В местной интеллигенции, self-made men темнокожего африканского большинства Судана Драчинский, видел, возможно, как ни парадоксально это звучит, самого себя в молодости: мальчишку из шахтерской деревни, начавшего работать в пятнадцать, поступившего на вечерний в институт, проявившего себя активным общественником, уехавшего от теплого Юга в далекий Хабаровск, и там прошедшего путь от младшего сотрудника местной газеты до редактора и пишущего фотокорреспондента центральных газет… а потом Москва, «Комсомольская правда», «Огонек», зарубежные командировки, обширные репортажи, книги…
Не утративший с возрастом веры в чудесное, что современникам в Москве казалось лишь проявлением его природного оптимизма, Драчинский уважительно относился к старшим по возрасту, где бы их ни встречал. Так, шаманы и вожди племен, облеченные властью, вызывают у него интерес, заключенный не столько в рассматривании внешних регалий их полномочий, сколько в психологическом интересе вглядеться и найти в лицах, фигурах, взглядах выражение той природной силы, которая в обществах, живущих в тесном переплетении с природой и признающих власть за сильнейшим в буквальном – электрическом, энергийном – смысле и позволяла этим особенным людям занять свое положение в обществе.
Две темы, не связанные на первый взгляд между собой – поскольку сюжеты относятся к разным жанрам, пейзажа и портрета, - но обладающие глубинной общностью красоты, это темы природы locus’a, куда дорога привела фотографа, и прекрасной незнакомки, местной красавицы, гордо несущей себя мимо человека с камерой в недоступной ино-культурной традиции.
Пейзажи Драчинского, драматические, с динамичным экспрессивным небом, пронизанные светом, столь непохожим на тот, который знают вокруг себя читатели Драчинского в Москве, снимались им по большей части для себя – в стол. Да, виды гор и пальм из Африки, камней и хижин печатались в журналах, но кроме слепых силуэтов в высококонтрастной печати, читатель не мог уловить в них богатства цветовой и световой силы, которые остаются на негативах Драчинского вплоть до наших дней. На этой выставке почти все пейзажи представлены в виде фотографических отпечатков впервые.
Что же касается красавиц Драчинского, их изображения не попадают в контекст ни колониального, ни противоположного ему феминистического дискурса. И дело не в том, знал или не знал Николай Драчинский о социальных концепциях изображения, важных для современных ему коллег Европы и Северной Америки. Драчинский в отношении женщин наследует русской живописной традиции Ивана Крамского, Ильи Репина. Образ современницы превращается у них в изображение непознаваемой тайны, а взгляд глаза в глаза может быть еще одной ширмой, тайну оберегающей. Для фотографа, выросшего на русской классике XIX века литературы и изобразительного искусства случайные модели его фотографий – возможность совершить поэтический акт любования и признания дистанции недоступности. Он готов фантазировать, подобно Блоку, и, вслед за Булгаковым признавать, что его фантазии не имеют связи с реальностью, исключительно с его художественным воображением. И если в пейзажах Драчинский предстает продолжателем живописной пикториалистической традиции в фотографии, то желание увидеть в живых скульптурах африканок еще больший геометризм, подчеркнуть их пластическую уникальность приводит фотографа в стан наследников конструктивизма: именно ракурсность, плотная компоновка кадра и, напротив, разреженность, когда фигура в пространстве превращается в подобие неизвестного знака, диагональное построение композиций – все это оттуда, из 1920-х и 1930-х, когда мышление Драчинского подпитывалось современными авангардистскими журналами и кинематографом.
Из нескольких сотен негативов, сделанных разными камерами, узкими и широкими, на цветную и черно-белую пленку, проявленных по возвращении в Москву и тщательно отобранных, в публикациях Драчинского об Африке в журналах «Огонек», «Вокруг света», в газете «Известия» (куда на повышение – ответственным секретарем издания он был приглашен Аджубеем в 1960-м) – из сотен была опубликована дюжина.
Драчинский снимал не по заказу издания, не для выставок, исключительно для себя, счастливый возможностью ступить на землю своих детских снов, оказавшуюся еще более фантастической и непостижимой, чем казалось в годы, когда деревья были большими и далекое возможным.
Ирина Чмырева, к.иск.,
ведущий научный сотрудник Российской академии художеств,
арт-директор биеннале PhotoVisa, Россия
Николай Драчинский (1917-1978) – пишущий журналист, фотокорреспондент, впоследствии куратор международных выставок советской фотографии (наиболее известный проект «СССР: страна и люди в художественных фотографиях», триумфально показанный в пяти городах США в 1970 году; позднее эта выставочная коллекция из 2000 снимков 500 авторов со всего Советского Союза стала основой для полутора сотен экспозиций в 110 странах мира), в поздние годы занимался технологическими и художественными экспериментами с цветной аналоговой фотографией, создал собственный способ получения цветных фотографических изображений «мультиконтур».
Алла Вахромеева (1944) – фоторедактор, куратор выставок, начала свою карьеру под руководством Драчинского в 1971 году; за годы работы в Агентстве печати «Новости» (сегодня Международное агентство «Россия сегодня») и Фотохронике-ТАСС создала более 200 выставок, показанных по всему миру. Хранитель и популяризатор наследия Н.И. Драчинского.
Ирина Чмырева (1974) – кандидат искусствоведения, куратор фотографических выставок, исследователь фотографии. Ведущий научный сотрудник Российской академии художеств, арт-директор и со-основатель Международного фестиваля (ныне биеннале) фотографии PhotoVisa (с 2008 года).
