Марсель Готеро. Бразилиа
При строительстве (1956-1960) города Бразилиа было немало толков об оторванности возводимой архитектуры от привычек и эстетического вкуса населения, холодности и бездушности новых зданий. Город на снимках Марселя Готеро действительно вполне автономен, он может обойтись и без жителей. Бразилиа предстает как футуристичное и одновременно не лишенное мистической ауры место — особенно, если посмотреть на клубы тумана (или пыли) около здания Национального конгресса. Кафедральный собор явления Богородицы снят так, что напоминает храмы ацтеков, куда поднимались жрецы, рассекали пленникам грудь и вырывали у них сердца. На снимках Марселя по недостроенному кафедральному собору передвигаются рабочие. На фотографиях Готеро они не носят касок, только шляпы — сильный аргумент в пользу фантасмагоричности строительства. Скульптура «Переселенцы» отчаянно напоминает инопланетян, как их принято изображать. Вышли они, видимо, из летающих тарелок Национального конгресса.
Марсель Готеро мастерски снимает небоскребы. Это же существенная проблема, как вместить высокое здание в стандартный формат, не оставив слишком много пустого пространства и не ослабив внимание к объекту. Готеро находит выход: он выбирает квадратный формат, отдает зданию одну из половин кадра целиком, а другую занимает неопределенной близстоящей конструкцией.
Судя по всему, фотограф был на стороне тех, кто не верил в будущее города. Есть один снимок, где машина 50-х выезжает из новой столицы. Не въезжает, а именно выезжает.
Позднее Готеро, по видимости, смещает градус взгляда. Это видно на фотографии «Бразилиа ночью», сделанной через 6 лет после открытия города: горящие огни в огромных домах-коробках говорят об обжитости.
Ариф Ашчи. Стамбул
Вот уж где точно есть обжитость, так в Стамбуле. Ариф Ашчи в наше время делает оттуда степенные репортажи. И если некоторые фотографы убирают цвет, чтобы он не отвлекал от сути, то у Ашчи черно-белая пленка выступает как данность, но цвет присутствует. Зримо. При просмотре снимки покрываются красками жизни. Большая часть фотографий снята на причале. Или там взаправду проходят самые важные городские события, или Ашчи просто нравятся причалы.
Москва. И еще раз Москва
Москва Людмилы Зинченко и Москва Георгия Первова — это два совершенно непохожих друг на друга города. У Зинченко столица — вещь-в-себе, постоянная, с несгибаемым стержнем внутри. Все наносное игнорируется: Красная площадь, Большой театр — основы основ. У Первова — множественность миров. В одно целое сливаются просвечивающие друг через друга изображения — именно друг через друга, тут нет «призраков» на фоне реальности. Что на чем покоится — плакат «Мать и дитя» на домах или дома на плакате — не разобрать. Проект называется «Двумирия» или Totalrealism. К total отсылает разбросанная по фотографиям государственная и окологосударственная символика — советский герб, агитплакаты, российский флаг. Некоторые из работ Первова идеей напоминают стереокартинки, которые нужно смотреть в очках с красно-зелеными линзами. Только здесь глаз достраивает не видимый, а смысловой объем, основанный на удвоении-утроении слоев предметного мира. У Зинченко таких умножений нет. Видимо, смысловая четкость присуща ее работам потому, что она снимала город камерой обскура, которая сглаживает изображение и убирает мелкие детали. Выбор камеры — еще и отсыл к прошлому. Он был бы странен в только отстроенной столице Бразилии, но очень естественен в многовековой Москве.
