В большом зале выставлены три фотосерии: «Вчерашний бутерброд», «Красное» и «Коричневое». Помимо этого у посетителей есть возможность посмотреть альбомы Михайлова, представленные в музее в большом разнообразии. Это особенно интересно, поскольку Борис Михайлов является для широкой аудитории в России своеобразным Мистером Х — многие знают, кто это такой, но не многие знакомы с его творчеством.

Борис Михайлов действительно фигура загадочная, трудно поддающаяся какому-либо определению. С одной стороны он известен как фотограф и именно в области фотографии получает престижные международные призы (например, шведскую премию «Хазельблад»). С другой стороны невозможно не причислить его к разряду современных художников. Гибридный вариант фото-художник в данном случае не подходит, потому что, во-первых, отдает каким-то советским душком, а во-вторых, в жизни все намного сложнее и если как-то соединять эти два понятия, то уж точно не сложением. Наконец, с третьей стороны в альбомах Михайлова присутствуют тексты, без которых восприятие его фотографий невозможно. И с географией у Михайлова все запутанно. Вначале — представитель советского неофициального искусства, затем харьковской школы, теперь русский художник (фотограф), живущий в Германии. Представленные на выставке работы помогают (отчасти) проследить связи Михайлова с фотографией, с искусством и с реальностью.

«Вчерашний бутерброд» — серия фото-коллажей, сделанных путем наслоения кадров на пленке, по принципу бутерброда. Такое наложение действительности саму на себя путем временного смещения имеет сюрреалистический характер. Поэтому неудивительно, что на фотографиях, окрашенных в психоделические цвета, сочетается сон и реальность — старики, идущие по городу, а над ними витает красное ухо или группа людей, напоминающая похоронную процессию, шествует по надкушенной краюхе черного хлеба. С точки зрения технологии, однако, эта серия действительно уже вчерашний бутерброд. Здесь нельзя не отметить иронию автора. Сегодня, в век фотошопа, такими экспериментами трудно поразить чье-то воображение. Правда, серия была сделана в 60-е. Но в данном случае это неважно. Михайлов предстает в «Бутерброде» прежде всего как фотограф. История фотографии — это история технологии. Парадоксальным образом именно в силу своей техногенной природы фотография с одной стороны расширяет возможности человека наблюдать и отображать реальность, а с другой — накладывает жесткие технические ограничения, связанные главным образом с набором выразительных средств. Особенно это было заметно в до-компьютерную и до-цифровую эпоху. Как фотоаппарат ни крути, а в итоге все равно выйдет плоский световой отпечаток с набором цветов, заданным параметрами пленки и камеры. В цифровой век потребность в ретуши не только не отпала, но даже увеличилась. Поэтому мастерство, прежде всего фотографическое, определяется как раз умением оперировать таким ограниченным инструментарием исключительно на территории самой фотографии. И Михайлов демонстрирует такое умение в полной мере. Возможно, поэтому он до сих пор не принимает компьютерного вмешательства в свои фотографии.

А вот серию «Красное» отнести к фотографии можно только условно. Ее неудачное размещение в музее прямо у входа и гардероба косвенно это подчеркивает, поскольку серия экспонируется отдельно от двух остальных. Оценивать каждую фотографию, кадры из советской жизни в привычных профессиональных категориях — выдержка, свет, цвет, ракурс и даже сюжет — не имеет никакого смысла. Сам Михайлов признает, что это плохие, сознательно плохие, снимки. Рассматривать это можно и нужно как единый концептуальный объект, цвет у которого один — красный. Фотография в данном случае выступает как реди-мейд независимо от того, была ли она сделана Михайловым или найдена им на помойке. Кто-то ошибочно назвал «Красное» произведением соц-арта. Не вдаваясь в историю и специфику соц-арта, можно сказать (впрочем, с немалой долей обобщения), что соц-арт апроприировал язык советской пропаганды, наполнив его новым содержанием. С другой стороны Кабаков «приватизировал» все советское, не перекодируя его, а превращая в часть отдельной приватной жизни. Поэтому он, к примеру, вырезал фотографии из официальных советских журналов и вклеивал их в домашние фотоальбомы. Михайлов в «Красном» делает нечто похожее — красный для него не идеологический фон, окружающий человека, а наоборот — часть жизни каждого отдельного homo-soveticus. Потому и фотки любительские по сути.

Впрочем, с Кабаковым Михайлова роднит не только концептуализм, а схожее отношение к жизни. Кабаков неоднократно отмечал состояние паники, характерное для искусства Михайлова. В таком же паническом страхе перед действительностью Кабаков и сам неоднократно признавался. Только он компенсирует этот страх тотальностью текста и инсталляции, а Михайлов — через фотографию. Такова серия «Коричневое» — улицы, случайные прохожие, лужи, углы, подворотни. Она тотальна в своей неумолимости. «Добро пожаловать в пустыню реального» произносит Михайлов вслед за Морфеусом. И неважно, сколько в серии снимков, что сделаны они в Харькове, давно. Выйдя за порог музея, зритель тут же оказывается в этой пустыне.