За дирижерским пультом стоит Валерий Гергиев. Виджействовует команда классика видеоарта Билла Виолы. Это не сон — в Мариинском театре показали «Тристана и Изольду».

Замедленное движение в кадре всегда придавало работам Билла Виолы настроение торжественное и возвышенное. Фильму, снятому к постановке вагнеровского шедевра, эта медлительность пришлась как нельзя кстати. В том числе потому, что зритель успевал следить за оркестром, титрами и собственно за действием на экране. Сочиненный режиссером Питером Селларсом спектакль давали в концертном исполнении, так что за сценой можно было и не наблюдать, хотя и здесь авторы исполнения постарались, как могли — оркестр вынесли из ямы на сцену, артисты появлялись то на балконе, то в партере, то возлежали за спиной дирижера, а хор и вовсе спрятали в ложу. Лишенная в концертном исполнении, мезансценической и сценографической составляющих, постановка, однако, слушается и смотрится на одном дыхании в течение пяти с лишним часов.

«Тристан и Изольда» беспрецедентно сложна в музыкальном плане — написанная 1859 году, она была объявлена «неисполнимой», Венская опера отказалась от нее и передумала лишь четыре года спустя. Сложна опера и для постановки — действия почти нет, а финальная часть и вовсе наполовину состоит из «грез, боли и смерти». Во втором действии есть даже погоня, в первом же все происходит на корабле, но тоже — не разгуляешься, сплошные диалоги и препирательства. Между тем, именно эта часть Виоле удалась более всего. После небольшой морской прелюдии мы видим на экране два дверных проема, ведущие в ничто. Сквозь них — две точки; издалека, бесконечно медленно, они движутся на нас. В какой-то момент, очень нескоро, мы понимаем, что это мужчина и женщина. Когда они, наконец, оказываются на границе экрана и зала, встают над сценой во весь свой гигантский рост, мы осознаем, почему так томительно-медленны движения обоих — на их лице скорбь и ужас ожидания неминуемой смерти. По сути, Виола показывает нам «души персонажей». Как всякие трагические герои, Тристан и Изольда обречены на смерть. Весь их диалог есть приближение к роковому решению. Изольда уговорами и хитростью вынуждает Тристана, который везет ее своему королю в невесты, спуститься к ней. Оба понимают, что свидание закончится катастрофой, но рок есть рок. На экране тем временем продолжается растянутая во времени церемония скорби. Разделенное на две части пространство проекции оказывается пространством ритуала. Медленное разоблачение, макание, омовение, тазы, кувшины, бесконечные потоки воды. Когда же оперная сцена приближается к кульминации, когда герои уже выпивают любовный напиток, на экране они, наконец, воссоединяются и с огромной высоты ныряют в голубую бездну, которая растворяет их в себе. Белый свет заливает экран и врывается в зрительный зал за мгновение до того, как смолкнут голоса и музыка.

Видеопартитура написана Биллом Виолой не по музыкальной партитуре. Художник признается, что не смог этого сделать, и в оправдание сравнивает Вагнера с Шекспиром — у одного в ступор может ввести одна строчка, у второго — музыкальная фраза заставляет задуматься на месяцы. В таком темпе работать было невозможно, так что за основу для работы над «Тристаном и Изольдой» Виола взял либретто композитора, украсив его в одной из сцен буддистскими изречениями. Возможно, именно поэтому вторая часть видео получилась сугубо иллюстративной и довольно предсказуемой, хотя, конечно, любоваться блуждающими по ночному лесу огнями и рассветом в реальном времени, да еще под музыку Вагнера — занятие не самое докучное. Узнавание происходит лишь в одной из сцен, где символом любви — мужской и женской — выступает огонь. Актер, играющий Тристана, проходит сквозь пламя костра, Изольда — словно монашенка в храме, бережно зажигает светильник за светильником — бесконечные ряды огоньков.

Заключительное действие оперы — это уже агония главного героя, тщетно ждущего возвращения возлюбленной. На экране — его видения. О том, что это болезненный бред, мы понимаем по тому, что Тристан видит родителей, которых в жизни не знал. Затем он видит Изольду. И стену огня. Когда эта стена поднимается на максимальную высоту, героиня навзничь падает в воду. Гигантское пламя, медленно извиваясь, взмывает к небу. В финале так же вверх полетят сначала редкие капли воды, потом — струи. Потом — сплошная стена воды, устремляющейся ввысь, увлечет за собой тело Тристана, а Изольда вспрыгнет дельфином над мрачной океанской гладью. Не говори «красиво» — первое правило рецензента, но иначе, как красивой, финальную сцену не назовешь. По словам Виолы, этот сюжет был задуман им еще задолго до начала работы над оперой и его он снял бы в любом случае. Поэтому сюжет вознесения Тристана как отдельное произведение без музыкального сопровождения показывается в музеях и соборах.

В течение спектакля команде, обслуживающей три сервера и изготовленный специально для «Тристана и Изольды» проектор, приходилось управлять проекцией на огромный экран, находившийся за оркестром, — это в любом случае необходимо, но в случае дуэта Виола — Гергиев — тем более. Художник отметил спонтанность музыкального руководителя постановки — в Роттердаме оркестр под управлением маэстро играл так медленно, что даже возможностей live electronics не хватило, чтобы синхронизировать музыку и изображение (Гергиев присоединился к проекту два года назад, премьера же состоялась в 2004, в Лос-Анджелесе, когда оперой дирижировал Эсса Пекка Салонен).

Лейтмотив вагнеровского либретто — противостояние дня и ночи. Влюбленные в своей слепоте считают, что день — их враг. Дневной мир, озаренный блеском божественного света, обманчив. Для Вагнера ночь, связанная с абсолютной любовью, снимает индивидуальное в человеке. Но где потеря индивидуальности, где ночь, там смерть, — поэтому-то служанка Изольды призывает их не видеться до наступления рассвета. Ночь их и губит, в ночь уходит Тристан. Виола, как ни вчитывался в либретто, этой, казалось бы, благотворной метафоры не принял. Лейтмотивом у него становятся стихии — вода и огонь. Их на экране — море. Оставаясь преданным своим собственным темам и символам, Виола явно снижает трагический пафос оперы. Но полифонизм, красота движущегося изображения, торжественная немая медлительность людей и природы — следуют за музыкой Рихарда Вагнера.

Роли Тристана и Изольды в фильме исполнили две пары американских актеров — драматические — в ритуальных сценах, цирковые — в морских и воздушных. Оперу исполнил оркестр Мариинского театра, солисты Маринки, а так же приглашенные певцы — звезды мировой величины. На поклоны Виола вышел с Кирой Перов — женой, помогающей ему в работе последние сорок лет. Залу он послал буддистские приветствия.