В ЦДХ открылась выставка работ, вошедших в Лонг-лист новой отечественной награды в области актуального искусства — премии Кандинского. Именно ее фотографическая часть с присущей этому виду искусства способностью к регистрации зримого и высвечиванию невидимого как на ладони показывает все недостатки нового конкурса.
Премия Кандинского вручается всего во второй раз. Учрежденный культурным фондом «Артхроника» при поддержке солидных спонсоров конкурс стал в 2007
Премия вручается в трех основных номинациях — «Художник года», «Молодой художник» и «Медиа-проект» (приз зрительских симпатий в этом году упразднен). В 2008 число участников увеличилось — их проекты, вышедшие в третий тур конкурса (т.е. отобранный жюри long list), заняли весь третий этаж ЦДХ. Да и оформление выставки Борисом Бернаскони сильно отличается в лучшую сторону по сравнению с 2007 — привычного для некоторых больших
Количество фотографии в Лонг-листе также сразу бросается в глаза. Я не занималась специальным подсчетом — но думаю,
Это недоумение было бы просто списать на привычное бурчание фотокритика на выставке актуального искусства: ведь отечественный contemporary art иногда слишком причудливо и избирательно использует фотографию в собственных целях. Во многих проектах роль фото сводится к игре на «эффекте реальности», шокированию зрителя мнимым правдоподобием. Такое обращение с фотографией всегда казалось мне неинтересным, поверхностным, в то и попросту безответственным — не учитываются ни ее особая эмоциональная наполненность, а следовательно и воздействие на зрителя (кстати, на выставке было довольно много детей, включая младенцев), ни обязательно присутствующая документальность, ни нюансы восприятия, возникающие на грани динамики и статики, жизни и смерти, механической фиксации и авторского начала.
Короче говоря, за пределы актуального искусства часто выпадают вшитые в саму основу фотографии и дискурса о ней вопросы о критериях качества и границах допустимого, споры о нравственном наполнении фото, о памяти, ностальгии и травме. Более тонкая работа со всеми этими моментами была бы более чем уместной; ее отсутствие в некоторых фотопроектах Кандинского (вроде серий «Синих носов») кажется мне во многом связанным не с актуальностью отечественного искусства, а, скорее, с его архаичностью, отставанием, запаздыванием. Тут вспоминается и незавидное место, которое до сих пор отведено фотографии в наших главных музеях вроде ГМИИ, будто бы до сих пор обсуждающих «искусство ли фотография» — проблематику середины XIX века; вспоминается и до сих пор неизжитое недоверие к изобразительности, особенно обострившееся в нашей стране во времена бравурно-визуальных идеологических рапортов о достижении социалистического хозяйства — когда абстракция и концептуальность мыслились как формы протеста.
Все дело, однако, в том, что в некоторых проектах, выставленных в ЦДХ, как, к примеру, в сериях молодых фотографов Титовой или Гронского, действительно «
Люди, имеющие отношение к актуальному искусству в России — художники, кураторы, галеристы — вообще любят рассуждать о том, что оно является брендом, поэтому на углубление, мораль, вдумчивое отношение к окружающему миру тут просто нет времени. Не далее, как вчера я читала статью Марата Гельмана в одном мужском журнале «для успешных людей» — актуальность искусства видится ему как «ориентированность на некоторую (sic!) актуальную проблематику», но задача при этом — попасть в «западную машину по продвижению художников». Две этих цели трудно совместимы — и явно требуют куда более глубоких усилий, чем демонстрирует большой, красивый и глянцевитый Кандинский. Его явная и неизбирательная всеядность (при чем здесь, к примеру, необъяснимо попавший в лонглист манерный до приторности Доу или простенький, но хорошо знающий коды Первов?) в сочетании с явно ориентированной на запад «социальностью» сильно разочаровывают — особенно на фоне громадья планов. Кокетство западной левой проблематикой или хорошо продаваемыми местными темами («имперскость», «авангард»), критика пресловутого общества потребления без особенного учета его российской специфики и самых последних мировых тенденций выхода за пределы постмодернистской маргинальности —
Из фотографии с ее способностью к миметическому шокированию, массовидной доступностью, темой механистического копирования легче всего сделать простенькую «машину по продвижению продукта». Но актуальность и социальность — это не только чернуха и шок. Фотография, парадоксально совмещающая красоту поверхности и глубину рефлексии, могла бы стать хорошим подспорьем тому, кто пытается влиять на