Выставка итальянской фотографии «Плотность тишины» открылась в Петербурге в Парадном корпусе РОСФОТО в феврале. В залах представлены работы двух фотографов — Фрэнка Дитури и Элио Чиола, собранные в общую экспозицию куратором Андреем Мартыновым.
Мастеров объединяет интерес к пейзажному жанру и некоторая философичность в выборе и воплощении сюжетов. Однозначная непохожесть в подаче изображения подчеркивает их удивительную сущностную общность, тем более ярко выступающую из-под большой разницы авторского фотографического стиля. Знакомство с их творчеством — интересный опыт взаимодействия с иной культурной средой, которая много дала европейскому искусству в общем и России в частности.
Элио Чиол родился в 1929 году в городе Казарса Делла Делиция (Италия), где он живет и работает по сей день. Он происходит из семьи потомственных фотографов, передав, в свою очередь, страсть к фотографии своему сыну. Еще в начале творческого пути, будучи действующим членом фотографического клуба Венеции «Ля гондола», он интересовался пейзажем как объектом съемки, ведя настойчивые творческие поиски в этом направлении. Мастером пейзажной фотографии он и вошел в историю итальянского фотографического искусства, говоря уже зрелым, спокойным языком мэтра о простых и важных вещах. Список мест, где проходили выставки мастера, авторитетен и внушителен. Достаточно упомянуть Музей Виктории и Альберта в Лондоне, Художественный Музей Метрополитэн в Нью-Йорке, Международный Музей Фотографии в Рочестере и т. д. Италия также с удовольствием предоставляла выставочные площадки для работ фотографа. В течение долгого творческого пути выставок было около 250, из них более 120 персональных.
Деятельность Элио Чиола на поприще итальянской культуры была многообразной. Например, он много работал в репродукционной фотографии и создал немало альбомов по искусству Италии и Европы. Его снимки были использованы в качестве иллюстраций в более чем 200 изданиях в области искусства.
Тема Ассизи заняла особое место в его творчестве: его первый альбом фотографий об Ассизи вышел в 1969 году и был переиздан 5 раз на разных языках. В последующие годы благодаря поддержке энтузиастов и поклонников были организованы выставки в Великобритании и США.
Проект Элио Чиола в экспозиции «Плотность тишины» также полностью посвящен Ассизи. Темы, характерные для его творчества, принято называть первичными. Речь идет о простом и близком чувстве восприятия дома, родной улицы, родного города. Чиол доносит до зрителя теплое чувство защищенности и возвращения, его виды старого города стали архетипическими, совпавшими в памяти с добрыми образами города детства, где тоже были ступени, улицы, залитые дождем, открытые двери.
Умбрия, где расположен легендарный Ассизи — сердце древней Италии. Культура этого региона сохранила влияние культуры этрусков, черты расцвета Римской империи и следы средневековой культуры и Ренессанса. Здесь открывается важный пласт культурного наполнения местности, раскинувшейся во всем великолепии древних стен, античных колонн, средневековых сводов и стрельчатых оконных проемов эпохи раннего Возрождения. И узкие истоптанные улицы Ассизи, и нагромождение домов, окружающее церковь Сан-Франциско, одну из красивейших базилик раннего Возрождения с фресками Чимабуэ и его гениального ученика Джотто ди Бондоне — все нашло свое отражение в фотографиях, все обрело свое место и свое правильное звучание, без опасного пафоса и не менее опасного упрощения.
Фотография отталкивается от первоосновы, от воспроизведения исходной земной картины. Исходный материал, переведенный в световую плоскость, трансформируется, приобретая новые качества и освобождаясь от некоторых, изначально ему присущих. Земной сюжет, изображенный светом, несет в себе уже значимый отпечаток личности автора, помогавшего свету совершить свое воплощение. В диапазоне авторского влияния создается нечто, называемое авторским отпечатком.
Особенность метода Элио Чиола состоит в умении выбора натуры и нахождении верного взаимодействия с ней. Выбор настолько точен, что натура сама работает на себя, открывая свои значимые черты. Графичность местности, так просто отображенная в снимках, достигает пика своей выразительности благодаря мастерству светотеневой моделировки. Снимки, созданные Элио Чиолом при помощи инфракрасной пленки, приобрели дополнительную выразительность. Именно такую странную надмирную контрастность, такой светящийся белый цвет, такие глубокие тени извлекает художник из инфракрасного излучения. Самое сложное для фотографа время суток — полдень — становится для обладателя инфракрасной пленки временем контрастного откровения, когда свет творит чудеса, создавая из обыденного пейзажа фантастические сюжеты. Инфракрасная пленка открывает свои возможности только в опытных руках: она очень капризна в использовании и при печати. Такой вид съемки дает большие возможности для творчества, может быть даже слишком большие. Сложно не перейти грань, за которой приторность начнет компрометировать красоту — здесь у Элио Чиола идеальное чутье. У фотографа был период в жизни, когда снимал фрески Джотто в Ассизи. Инфракрасная фотография — большой друг реставраторов и искусствоведов, этот вид пленки дает особенно точные результаты. Это был редкий опыт отстранения от собственного «Я», редкий опыт подвижничества, когда собственное творчество отходит на второй план. И деликатность, которая требуется при съемке объектов искусства, проявляется исподволь во всех работах фотографа, он находит в себе силы отпустить ситуацию, дать поработать свету самому.
Панорамные виды Чиола грозны и фундаментальны. Они поражают своей зрелищностью, контрастной яркостью. Ассизи — родина Франциска Ассизского, о котором до сих пор жива простодушная легенда, как он выпрашивал у горожан вместо куска хлеба милостыню камнями, которые использовал для восстановления часовни. В узких улочках Ассизи перед юным Франциском раскидывал плащ местный юродивый со словами «Мира тебе и добра».
Родина фотографа — городок Казарса в самом северном итальянском регионе Фриули-Венеция-Джулия. Творчество Элио Чиола находилось под плодотворным влиянием его земляка, уроженца и патриота Казарсы, Пьера-Паоло Пазолини, стоявшего у истоков итальянского неореализма. Элио Чиол был членом Общества кино Удине, города в северной Италии, где все пропитано духом творчества Пазолини.
Отдавая дань уважения мэтру, несколько лет назад Элио Чиол принял участие в проекте памяти Пазолини, посвятив серию фотографий местам, связанным с жизнью великого земляка. Проект имел поэтическое название «Я вернулся летом» (строчка из стихов Пазолини, написанных на фриульском диалекте).
Когда-то Пазолини написал сценарий для фильма Федерико Феллини «Дорога», в котором без гибельной сентиментальности справился с горестно-светлым сюжетом. Образ простодушной героини Джульетты Мазины, пронзительная музыка Нино Рота — все это рядом с творчеством Элио Чиола, очень близко его философии, — фотограф не стремится трансформировать натуру, давая ей самой проявить самые важные свои черты, четкие и простые.
Перед нами нетуристическая Италия. Здесь берет свое начало «Дорога».
Союзник Элио Чиола по выставке «Плотность тишины», итальянский фотограф Френк Дитури, живущий между Нью-Йорком и Тосканой, представляет проект, получивший название «Шептать».
Френк Дитури ведет активную творческую и преподавательскую деятельность. Преподавание фотографии, как и его жизнь, осуществляется на два дома — Университет Лонг-Айленда в Нью-Йорке и Академия изящных искусств во Флоренции. Большое количество выставок по всему миру делает Дитури узнаваемой и значимой фигурой в международной фотографической среде. Фрэнк — неисправимый романтик. И неважно, где черпаются силы для романтизма. Их источником может стать как звенящие цикадами в знойный полдень кроны олив в долинах Тосканы, так и колкий океанический бриз на Кони-Айленд — все это питает творчество фотографа, давая ему свободу.
Российская публика уже имела возможность увидеть его работы. В частности, он принимал участие в уже упомянутом проекте памяти Пазолини «Я вернулся летом», показанным в России несколько лет назад. Проект «Шептать» является наиболее полным срезом творчества фотографа последних лет и предоставляет возможность глубокого знакомства с автором.
Его фотографии — случай особенной сложной простоты, в которой авторский язык понятен совершенно разным зрителям. Образы, воплощенные в его работах, близки и узнаваемы.
Мы привыкли к тому, что фотография обозначает мгновение в его устойчивом состоянии. И весьма неожиданным подходом к пониманию цели фотографии явилось искусство Фрэнка Дитури, который делает объектом своего интереса не «начало» или «конец» мгновения, а его середину. Мягкую, неустойчивую середину, в которой все подвижно, в которой мы видим тот уязвимый промежуток, совершенно недоступный обычному глазу в будничной определенной жизни.
Быть свидетелями этого промежутка — удача, так как для уяснения картины мира иногда недостает этого нюанса, запятой, которая открывает тайное, скрытое между началом и концом. «Мне нравится бродить по лесам, где есть нечто, обращающееся к высшей реальности. Этот опыт — почти спиритический и уходит за пределы обычного. Это вдохновляет. Тишина и аромат пейзажа заставляют душу воспарить, все, что окружает меня, — прекрасно» («Arbos», Фрэнк Дитури).
К этому ряду загадочных явлений можно причислить вечерние сумерки, серую дымку рассвета, резкую смену света и тени.
Об этом переходном состоянии, заинтересовавшем искусство постимпрессионизма, говорит Михаил Эпштейн на примере литературных образов в поэзии Мандельштама. Он обращает внимание на изменение взгляда художника на конечный поэтический образ, приводя в качестве примера знаменитые мандельштамовские стихи «Тяжесть и нежность». Он указывает на то, что в поэтике явления существует среднее состояние, располагающееся между тяжестью и нежностью, и называет это метаболой: «введение третьего, промежуточного члена в структуру образа придает ему новое качество достоверности… между предметами обнаруживается не просто сходство, но схождение в некоей третьей точке, откуда вырастает сам объем образно претворенного бытия».
Утонченная сложность поэзии Осипа Мандельштама раскрывает смысл фотографической поэзии Фрэнка Дитури. «Словно темную воду, я пью помутившийся воздух, время вспахано плугом, и роза землею была…» В интерпретации Фрэнка его темная вода трансформируется в помутившийся воздух, а земля напоминает время, вспаханное плугом. И легко представить, что его загадочные деревья со светящимися кронами и кусты с шелковыми листьями недавно были землею. «Среди деревьев, где живут божества, молюсь. Там, в присутствии высших сил, чувствую себя смиренным» («Arbos», Фрэнк Дитури).
Редко встречающаяся тональность оттенков нейтральных цветов делают колорит работ необыкновенно информативным, а иногда и просто кричащим. Эта характеристика черно-белой фотографии в данном случае уместна, так как точнейшим образом выбранные пропорции цветовых соотношений дают серому цвету расширенные права, позволяющие так темпераментно звучать, как не всегда получается даже у изумрудно-зеленого с ляпис-лазурью. То же самое можно сказать и о белом цвете, который у Дитури имеет возможности, сопоставимые с шепотом и пронзительным криком в человеческой речи. Черный цвет мелькает в его работах легкой тенью, получив легкость как устойчивый признак — для черного цвета, отлученного от холста за свою тяжесть импрессионистами, замечательная реабилитационная характеристика.
Композиционная гармония играет роль константы в столь сложных визуальных построениях. Зритель имеет под ногами почву в виде композиционного покоя, в идеальных рамках которого можно принять любую сюжетную неожиданность. В этом и заключено интригующее противоречие автора, гармония с включенными в нее незаконченными элементами, которые несут в себе тайну дисгармонии. Так зритель, сосредоточившись на изображении, оказывается между двух противотоков — собирания идеальной композиции и принятия разрушающего элемента.
Что вспоминаем мы, выйдя из леса, закончив долгий путь, поставив точку в отношениях или произнеся последнюю фразу в сложном разговоре? Мы вспоминаем так важные для нас мелочи, которые позже, когда память скроет в своих глубинах основную прочную нить, станут для нас важнее основного повода. И случайно брошенная фраза извлечет на свет божий вид неясного горестного силуэта, тень влажного куста на дороге, мерцание темной воды и пение птиц в легких бликах солнца между колышущихся от ветра крон деревьев. «Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил». (Генри Дэвид Торо. «Уолден, или Жизнь в лесу», любимая цитата Фрэнка).
Отношение к созданию своих отпечатков у Фрэнка Дитури соответствует кодексу старого цеха фотографов, никогда не позволявших чужим рукам и цифровой простоте вторгаться в сложный путь создания снимка. Им признана только собственная печать, собственноручно созданная или тщательно отобранная бумага, словом, химия творчества — полностью авторский продукт. От замысла до воплощения на влажной, очувствленной серебром бумажной поверхности. Никакого потока, никакого кадрового изобилия — несколько десятков отпечатков в год, — и каждый — итог воплощения сложного замысла, случайность в котором лишь метод.
Мир фотографий Фрэнка Дитури лаконичен. Что составляет основной фон человеческой жизни, без чего она невозможна, немыслима? Таких основных вещей не так много — это стены, вода, воздух, камни, дороги, деревья, молитва, диалог, мольба, смех, молчание, тишина — вот и все. И не надо больше.
