Название выставки в галерее «Победа» отсылает к строчке из Сергея Есенина «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстояньи». И это «большое» открылось внимательному зрителю на расстоянии в несколько десятилетий талантливой и кропотливой работы грузинских фотографов.

Представленный на выставке Юрий Мечитов родился в Тбилиси и стал летописцем этого города. В 2009 году к шестидесятилетнему юбилею Мечитова в Тбилиси открылась большая ретроспектива мастера. Российскому зрителю известны его портреты Верико Анджапаридзе, Софико Чиаурели, Арсения Тарковского. Особенностью портретного метода Мечитова является привлечение жеста и позы для создания законченного образа. Владение языком лаконичного движения дает фотографу особую близость в общении с героями его портретов — точно пойманное мгновение показывает глубину внутреннего мира. Здесь нет никакого стереотипного приема — каждый человек имеет свою органику, свою пластику, свой арсенал мимических средств, каждый портрет Мечитова создавался вновь, исходя из особенностей находящегося перед ним человека.

История дружбы и сотрудничества с Сергеем Параджановым — особая тема в жизни фотографа. Основой этой плодотворной дружбы стал Тбилиси, расположившийся в долине, как на сцене, стиснутой горными хребтами. Этот город-театр, темпераментный и мультикультурный, заразил их вирусом творчества. Параджанов и Мечитов, несмотря на разницу в возрасте, были на одной волне, понимали друг друга с полуслова, и это безграничное легкое творчество позволило Мечитову создать фотографический образ великого режиссера, равный самому режиссеру и раскрывающий особенные черты личности Параджанова. Такое содружество было непростым занятием — о смелости параджановских высказываний и действий ходили легенды. Его не остановили ни лагерь, на преследование власти. И чтобы быть рядом с Параджановым, надо было иметь большое гражданское мужество. Прибавьте к этому ковры, перья, гранаты, персики, кувшины, кованые блюда из бронзы, драгоценности (бутафорские и не очень), «бабушкино ореховое варенье», великолепные ткани, вереницу гостей, песни, стихи, великие фильмы — все, из чего состоял Параджанов и чему мы теперь можем быть живыми свидетелями благодаря фотолетописи Юрия Мечитова.

Документальная фотография на выставке представлена работами Гии Чхатарашвили. Его черно-белая серия названа именем самого высокогорного поселения в Европе — Ушгули, расположенного в Верхней Сванетии. К Ушгули спускается южный склон горы Шхары, одной из высочайших гор Грузии. Еще недавно дорогой в Верхнюю Сванетию был путь через перевалы или по узкой опаснейшей горной дороге вдоль ущелья, на дне которого течет река Ингури.

Символы Сванетии — знаменитые башни-крепости. Они сосредоточены на небольшой местности и впечатляет уникальной архитектурой, мастерством и качеством постройки. Их высота до 25 м. Среди сванских башен есть двухсотлетние, большинство же относятся к XIV—XVI вв., встречаются и совсем древние, IX–XIвеков. Сваны — истовые христиане, но устройство их замкнутой жизни позволило им сохранить многие верования и обычаи дохристианских времен. Поэтому Ушгули — особенное место не только с географической, исторической, но и с этнографической точки зрения. Церковь Ламария, построенная в Ушгули в XI веке — действующая, в ней до сих пор проходят богослужения. «Ламария на фоне горы Шхара».

Документальная фотография в таких условиях — довольно сложный вид съемки. Для бесхитростных местных жителей она подобна вторжению. Гия Чхатарашвили в каждом кадре демонстрирует умение понимать и уважать их. Фотограф создает картину первооснов бытия, где каждый компонент осмыслен, каждая композиция строга и лаконична, как и вся жизнь Ушгули. Только самое главное, только так и можно выжить под южным склоном горы Шхара над студеной рекой Ингури. Документальной фотографией Гия Чхатарашвили занимается много лет, но по первому базовому образованию он философ. Глубина философского взгляда на мир дает фотографу способность к обобщению, к созданию картин, в которых присутствует элемент притчи. Перед нами разворачивается визуальное повествование, сюжет с живыми героями и их жизнью в пространстве. Композиция снимков классически уравновешена и стройна, части композиции равноправно взаимодействуют между собой, не нарушая мерного спокойного ритма. По впечатлению эти современные отпечатки созвучны деликатным, этнографически точным сюжетам Д. И. Ермакова, запечатленным на тонких альбуминовых листах в 90-е годы XIX века.

Неожиданный поворот в композиции выставочного пространства — ностальгический цикл Гурама Цибаxашвили «Примечания». Перед зрителем — выцветшие советские фотографии. Нетрудно догадаться, о завершении какой истории идет речь. Степень выцветания характерна для отпечатков, собственноручно сделанных на советской фотобумаге, в тесной ванной, в свете красного фонаря. Экономия закрепителя и проявителя также сыграла свою роль. Вообще, главных и роковых ролей здесь много: это и культовая машина «Волга», и возбужденные туристы, танцующие в ресторане; и девочки в летних платьицах на улице южного города, и ссора у бабушкиного буфета, и силуэты семидесятых в свете ночных фонарей.

Ностальгия — одна из тем данного цикла. Другая тема — иронический, с дистанции исторического опыта взгляд на наши старые привязанности, стереотипы и надежды, которые не оправдались, или оправдались, но не так, как хотелось бы.

Фотографии Гурама Цибахашвили снабжены рисунками и надписями автора, призванными усилить впечатление, направить зрителя по нужной дороге. Этот прием дает зрителю и художнику возможность диалога. Текст уточняет художественную идею. Концептуальное искусство делает текстовое сопровождение частью визуального послания, ценя в нем как внешние качества — шрифт, краску и способ нанесения текста, так и, собственно, сам смысл сказанного автором. На фотографиях Цибахашвили находится место и текстам, и символам с их семантической многослойностью. Гротеск и ирония серии «Ностальгия» позволяют той боли, которая пробуждается в нас воспоминанием о недавнем прошлом, переплавиться в мужество и мудрость.

Фотографический цикл Ирины Абжандадзе «Жертвы» вызывает в зрителе сильную душевную боль. Когда государство переживает кризис, это, в первую очередь, отражается на жизнях простых людей. Но времена не выбирают, в них живут и умирают. Страшно, когда умирать приходится в столь юном возрасте, как герои этих фотографических историй. Смерть молодого человека, едва начавшего взрослую жизнь, тянет за собой множество других трагедий, которые переживают близкие люди, будучи не в состоянии перенести это расставание. Об этом и снята эта история: о памяти, которая живет в душах родителей, друзей, близких, заставляя оставлять нетронутыми дорогие сердцу вещи и обстановку дорогого им человека. Скорбные мемориалы из аккуратно застеленных кроватей, из не используемых предметов домашней обстановки, из ровно накрытых столов с лаконичными вазами поминальных цветов, запечатлены просто и прямо. Материал настолько сильный эмоционально, что все остальное становится лишним — это правильно и деликатно прочувствовано Ириной Абжандадзе, которая также пережила личную трагедию, потеряв близкую подругу. И в память о ней создала этот фотографический мемориал. Все мы помним тяжелые девяностые годы, когда человеческая жизнь стала столь уязвимой, что пошатнулась убежденность в том, что она бесценна.

Как пережить горе, которое невозможно пережить, как жить, когда дальше жить невозможно? Один из лучших фильмов Наны Джорджадзе «Мой английский дедушка» начинается и заканчивается старой песней, смысл которой в вольном переводе с грузинского таков:

«Любимая моя родина,

Отчего ты грустна?

Если тебе не везет сегодня,

Может, завтра повезет?».

Продолжает ставить непростые вопросы, касающиеся человеческих взаимоотношений и отношений человека с самим собой Бесо Узнадзе в своем цикле «Не буди меня». Здесь мы уже оказываемся «лицом к лицу» с современной Грузией. «Не буди меня!», — просит Бесо Узнадзе. Чем же особенно это состояние полусна? Это могут быть разные состояния — глубокое умиротворение, в котором нет смысла возвращаться к яви, состояние бегства от горькой жизни в спасительный сон, отдых от физической усталости, сон души, которая тоже иногда просит: «Не буди меня…» В состоянии полусна рождаются ответы на непростые вопросы, а иногда, наоборот, трагическое занимает слишком много места в голове. Это пограничное время нашей жизни, когда сильнее чувствуется привязанность, острее одиночество, нежнее любовь. Люди на портретах, созданных фотографом, находятся в удивительно интенсивном взаимодействии, перед нами портреты-диалоги, в них переданы нюансы отношений, обстоятельства взаимодействий. Жесты, повороты головы, перекличка взглядов — все рассказывает о чувствах, о симпатии, о близости. Не буди меня — время, когда человек остается с самим собой, готовность к чистому, детскому ответу миру. Одинокие герои Бесо Узнадзе погружены в мир своих чувств, во взгляде в себя обретают силу. На одном из снимков мы видим рассвет. В нем надежда на радостное пробуждение. Бесо Узнадзе постоянно живет в Лондоне, что помогает ему спокойно и чуть отстраненно взглянуть на грузинские реалии и жизнь родных людей.

Завершающий аккорд сложной грузинской композиции — фотоэтюды Давида Месхи «Когда земля светится». Должно же наступить время в нашей жизни, когда земля светится. Когда можно, без страха и горечи, дышать солнцем, бегать по теплой воде, любоваться друг другом, смеяться и беззаботно наблюдать за воздушным змеем, который летит в небе на пару с самолетом…

В своем интервью Юрий Мечитов сказал, что Грузия — это девяносто процентов трагедии и десять процентов комедии. При этом высокое творчество грузинских фотографов добавляет в это соотношение значительный элемент созидания и надежды.