 |
Это самая полная монография о творчестве Яна Саудека из всех, выходивших в свет ранее. Опубликована она под редакцией чешского куратора фотографии, автора нескольких фотографических книг и экспозиций, Даниэлы Мразковой, которая хорошо известна старшему поколению отечественных фотографов по своим наездам из тогда еще Чехословакии в тогда еще Советский Союз в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов. По прошествии времени, после тех наездов, на Западе выходили такие книги, например, как «The Russian War. 1941-1945» или «Another Russia. Through the Eyes of the New Soviet Photographers».
Монографией Saudek можно окончательно закрыть любые разговоры на тему творчества чешского фотографа, поскольку в ней представлены все факты его жизни, вплоть до 2005 года. Книга о том, почему, собственно, Саудек и в связи с чем. Представлены все известные работы и большое количество новых. Существенно, что в ряду немалого объема фотографий особое внимание уделено первым годам творчества, начиная с того момента, когда Саудек увидел известную стайхеновскую экспозицию The Family of Man. Именно под впечатлением от нее он задумывает создать свой вариант данной темы. Она растянулась по времени и охватила период с начала шестидесятых по начало семидесятых. Этот ряд продуманных черно-белых изображений представляет собой уже не просто разрозненные веселые фотографии-комиксы, поиски жанра и сюжета тех же шестидесятых, но серьезный художественный цикл семейных фотографий, среди которых и небезызвестная работа под названием «Life» 1966 года — ребенок в руках своего отца.
Как известно, в 1969 году бесшабашная саудековская любовь ко всему американскому, как, впрочем, можно думать, и всех молодых людей в те «добитловские» годы, когда в сферу ее, т.е. любви, попадало буквально все — от журнала Life, до Coca-Cola, джинсов Lee, Элвиса Пресли и Боба Дилана, — получила продолжение. Саудек оказывается в США. Захватившие период советской невыездной реальности могут превосходно представить себе состояние фотографа. К тому же, за спиной 1968 год. Отношением к тем событиям у Саудека стала фотография, на которой он сидит на холме, крепко сжимая в руках флаг Чехословакии. Так что, восприятие контрастов по прибытии в США не могло не быть обостренным.
Известно, что в Чикаго его ждал куратор чикагского института искусства Хью Эдвардс — тот, кто представил американской аудитории творчество Майклса и Франка. Это встреча в жизни фотографа становится отправной точкой на будущее. Саудек убеждается в своей востребованности. И не просто на словах. Как пишет Мразкова, после той поездки не было практически и года, чтобы у фотографа в Америке не проводилась выставка. Вот что удивительно — если посмотреть на город Блумингтон в консервативном штате Индиана, где у Саудека состоялась первая сольная экспозиция в тамошнем университете, то маленький он, город этот. Событие 1969 года и не представить — все так тихо вокруг и мирно. Тем не менее, внешнее обманчиво — город считается одним из мощных центров либерализма в США, а его университет — один из крупнейших. Хотя, знает ли сегодня кто из слоняющихся в спущенных джинсах по университетскому кампусу инфантильных студентов что-нибудь о чешской фотографии? Ответить на этот вопрос сложно. В любом случае, Америка укрепила Саудека в главном — в уверенности в себе. С уверенностью этой он и возвращается домой. Ему тридцать четыре года.
Повествование о жизни Саудека — это не о хитросплетениях судьбы, а постоянстве или, если хотите, творческой упертости характера фотографа, который в течение всех семидесятых и первой половины восьмидесятых работал и снимал, не являясь фотографом «по документам». Саудек особняком стоит в ряду других чешских фотографов. Он сам по себе. Его никак не принимают в Ассоциацию чешских и словацких художников, а в Чешском фонде изобразительных искусств регистрируют лишь в 1984 году. Но кто полагает, что фотограф не имел возможности выставляться у себя дома, тот ошибется. Это не так. Он и выставлялся, и печатался в фотографических журналах. И весьма активно. Саудека знали более чем. Да он и сам говорит, что социалистические времена «были плодородными» — любой в Чехословакии имел возможность делать то, что захочет. Именно тогда. А как раз после 1989 года, когда все неожиданно стали свободными — занимайся, чем пожелаешь — «в Чехословакии не было создано ни одной значимой работы».
В 1970-71 гг. Саудек «находит» свою знаменитую «стену». На середину семидесятых приходится начало его выставочной жизни, активной работы с галереями и музеями. В семидесятые годы появляется его «саудековский» раскрас фотографий. Начинается его «Театр жизни» — цикл работ с одним или двумя персонажами на протяжении нескольких лет: триптих «Десять лет жизни моей Вероники» (1972, 1977, 1982 гг.), диптих «Десять лет в жизни Маркеты» (1985), серия из четырех парных фотографий «Патрик и Дениза в течение нескольких лет» (1977-80-84-86 гг.). Что-то трогательно, что-то жестоко. Время не щадит никого.
В дальнейшем серии Саудека трансформируются — они становятся эротичнее, жестче, графичнее. Серии восьмидесятых: «Битва» — как «постоянная издевка над отношениями между мужчиной и женщиной», «Карты» — «символ рока». Многое есть следствие не вполне сложившихся отношений в семейной жизни, как утверждает Мразкова. Две его нежные черно-белые фотографии с окном в цикле The Family of Man получают продолжение в виде самостоятельного цикла «Окно» — как выход из замкнутого пространства в безграничность самого невероятнейшего воображения. Серии становятся многоÓбразными и многоплановыми, как в цикле «История любви и погибели»: четыре фотографии «Смерть отца» (1982) или шесть фотографий «История солдата» (1984)…
В контексте чешской фотографии жизнь Яна Саудека необычна — он добился того, чего не удалось ни одному из фотографов-соотечественников. Не без оснований утверждается, что в ряду даже таких фотографов, как Дртикол, Функе, Росслер и Судек, ему посчастливилось разрушить «барьер между тем, как фотограф зарабатывает себе на жизнь и как он достигает самореализации. Между коммерцией и искусством». Все, что бы ни сделал Саудек, было востребовано. При этом он не стал знаменитостью в привычном понимании — не стремится к открытой публичности. Он остался как бы в стороне от образовательного фотографического течения — нигде никогда не преподавал, не преподает, не принимал и не принимает участия в семинарах и мастер-классах. С ним не встретиться воочию. Он легко отказался от встречи с Уиткиным, когда тот был в Праге и пытался с ним связаться. Он общается через доверенных лиц (автор данного текста это может подтвердить) через удивительную своей открытостью Сару Саудкову, являющуюся его ассистентом и участницей многих его проектов.
Из шестнадцати циклов данной монографии о Саудеке шесть последних охватывают девяностые годы и начало нынешнего века. Слова из вступления к первому из этих шести (цикл «Быть или не быть») вполне можно трактовать в качестве ключа к пониманию творчества фотографа. «Я страстно желаю, жаждаю быть в этом театре жизни, чтобы до дна испить его своими глазами, опьяненными безумством этой красоты…»
Ссылки по теме:
