 |
Один знакомый рассказал, как неожиданно для себя посмотрел фильм «Вавилон» (Babel). Дело было в Нью-Йорке. Он не ходит на премьерные показы, но позже заказывает фильмы на просмотр по Интернету. В США это довольно обычное дело. Неожиданность заключается в том, что смотрел он в небольшой компании друзей: американки, француженки и русского, не включив, по совершенно необъяснимой причине, английские субтитры. И только ближе к концу, когда в перестрелке уже погибает один из мальчишек-марокканцев, мексиканская няня с двумя американскими детьми оказывается в выжженных солнцем песках, а действие фильма в очередной раз переносится в Японию, он решил посмотреть меню DVD и обнаружил, к своему и своих друзей удивлению, что субтитры-то есть! Собственно, а как иначе-то — конечно! На вопрос, как же можно было так долго смотреть фильм без перевода, он пожал плечами и ответил, что и сам не знает, в голову как-то не пришло: фильм начался без субтитров, в переводе, вроде, не было необходимости — все и так было ясно. К тому же, кто-то в самом начале то ли пошутил, то ли всерьез сказал, что так и должно быть.
Фильмом «Вавилон» режиссер Алехандро Гонзалеса Инарриту завершает трилогию, начатую им в Amores perros и 21 Grams. Это триптих из историй, как он говорит, «о глубоких и сложных взаимоотношениях между родителями и детьми» в глобальном понимании. О «Вавилоне» поясняет, что начал его снимать в стремлении понять, что нас разделяет, как и чем мы отличаемся друг от друга, о нашем неумении общаться — не только потому, что говорим на разных языках, но по причине существующих физических, политических и эмоциональных границ. Но фильм трансформировался — стал повествованием о том, что нас объединяет.
Книга Babel состоит из трех частей: Марокко, Мексика и Япония. Представленные в ней черно-белые и цветные фотографии, сняты четырьмя фотографами. Это Мэри Эллен Марк и Патрик Бард, которые работали вместе со съемочной группой в Марокко; это Грациела Итурбиде, снимавшая в Мексике, и Мигель Рио Бранко — в Японии. Фотографии сопровождаются небольшими, в пять-десять предложений, пояснительными текстами Алехандро Гонзалеса Инарриту. Они не просто лаконично описывают то, что обычно остается за кадром, но являются вполне самостоятельными повествованиями, очень искренними и личностными. Чего стоит хотя бы рассказ о том, как в течение пяти лет режиссер со своей женой и детьми вынужден был пересекать границу между США и Мексикой в обоих направлениях. Как радикально менялось отношение к нему при въезде из Мексики в США — пересечение границы превращалось в «ритуал, состоящий из унижения и подозрительности». Отсюда, кстати, и драматический сюжет о взрывном поступке Сантьяго на пропускном пункте.
О каждом из фотографов, работавших на съемочной площадке фильма «Вавилон», у режиссера есть что сказать. Выбор не случаен. Фотографии Мэри Эллен Марк с давних пор являются для него проекцией эмоциональности и достоинства. Патрика Барда он называет не иначе как фотографом-новеллистом. Грациела Итурбиде в его сознании — воплощение духа страны. Мигель Рио Бранко — работы этого автора и то, как он обращается с цветом, в частности, вдохновляли режиссера в профессиональном, кинематографическом становлении.
Фотографии в книге живут. Взмах-другой. Страница за страницей. Как крылья бабочки. Но не той из многих, что в коробках под стеклом у коллекционера, — как в стеклянных саркофагах. Метафору эту режиссер использует во вступлении под названием «Ловцы бабочек». Нет. Любая, самая красивая из них, теряет свою привлекательность, окажись пойманной, лишенной своей воздушности, дара полета. Причина, по которой какое-либо изображение может, будучи увиденным, не промелькнуть и быть забытым, а стать началом целой истории, заключается в том, что оно является живым. Не гонялись создатели изображений за бабочками, не ловили их. Поэтому и смогли передать дух и смысл создаваемого под названием «Вавилон».
