В книге «Снимая войну» (“Shooting War”*), психиатр Энтони Файнштейн (Anthony Feinstein) исследует, с какими проблемами сталкиваются фотографы, день за днём фотографирующие войну и человеческие пороки.
Миф о военном фотографе трудно опровергнуть. Возросший на мачизме и голливудских стереотипах образ одиночки-трудоголика с небрежно намотанным шарфом, носящегося из одной зоны конфликта в другую и меняющего романтических партнёров так же легко, как пулемётчик тратит пули. Но за этими клише прячутся страх и этические проблемы, так же как и одиночество и боль, всегда отбрасывающие свою тень на того, кто документирует глубину человеческих пороков. Такой постоянный эмоциональный кнут создаёт иное клише – трагического героя (или героини), сломленного ужасами, свидетелем которых ему приходится быть.
Реальность военного фотографа, конечно, гораздо более сложна и полна нюансов.
Психиатр Энтони Файшнтейн исследовал эту сложность в своей книге «Снимая войну» (издательство Glitterati Editions). Начав с запоминающейся фотографии каждого из авторов, доктор Файнштейн характеризует 18 фотографов, специализирующихся на освещении конфликтов, в том числе Дона МакКаллина (Don McCullin), Тима Хетерингтона (TimHetherington) и Коринн Дюфку (Corinne Dufka), и исследует их мотивации, травмы и, что самое важное, их стойкость.
Доктор пишет: «В отличие от солдат, они не проходят подготовку к военному насилию. И, однако, их выносливость и долговечность на передовой не знает себе равных. Снова и снова они возвращаются в бой, прекрасно зная, какой ценой всё может быть оплачено».
Доктор Файнштейн прекрасно знает эту тему. В 1982 году он, будучи мобилизован в армию ЮАР, был вынужден участвовать в боях в Намибии. Десятилетиями позже, он провёл первые исследования моральной травмы, которую получают фронтовые журналисты, и по результатам написал книгу «Журналисты под огнём: Психологическая опасность работы военным корреспондентом» (“Journalists Under Fire: the Psychological Hazards of Covering War”). Затем по книге был сделан фильм «Под огнём», который попал в шорт-лист премии «Оскар» и получил Премию Пибоди. В Торонто, где он живёт, доктор оказывал помощь многим журналистам – как пишущим, так и фотографам, включая автора этой статьи.
Многие из фотографий, помещённых в книге, широко известны. Тоже можно сказать о таящихся за ними историях, и всё же откровенность, с которой фотографы, четверо из которых женщины, раскрывают борьбу с посттравматическим стрессом, депрессией и другими проблемами, говорит о происходящих переменах. Индустрия, в которой доминировали белые мужчины из Западных штатов, традиционно не приветствовала даже вопрос о возможности подобных проблем.
После съёмки последствий геноцида в Руанде, Себастио Сальгадо (Sebastião Salgado) чувствовал глубочайшую грусть и убеждение, что человечество сбилось с пути. Яннис Бехракис (Yannis Behrakis), репортёр Рейтер, грек по происхождению, выжил, попав в засаду в Сьерра-Леоне, где погибли двое его коллег, в том числе ближайший друг Курт Шорк (Kurt Schork). Для этого ему пришлось три часа ползти через буш. Позднее он страдал от приступов депрессии, таких тяжелых, что он едва мог встать утром с постели. Питер Магубейн (Peter Magubane), темнокожий фотограф из ЮАР, снимавший апартеид в родной стране, был заперт в одиночную камеру на 586 дней без предъявления обвинения. Другой южноафриканец, Жоао Силва (João Silva), работавший для «Нью-Йорк Таймс», провёл годы, снимая насилие последних дней апартеида и бесконечные войны, теряя по пути друзей, пока в конце этого пути не остался без ног, подорвавшись на импровизированной мине в Афганистане. Рассказ о нём в книге сопровождают три кадра, снятые фотографом сразу после взрыва, с раздробленными ногами.
Иногда бывает и так, что взрыв происходит не на войне или в стране с диктаторским режимом. Его может произвести «родная» редакция. После 25 лет работы корреспондентом и четырёх Пулитцеровских премий, фотограф «Вашингтон Пост» Кэрол Гази боролась со стоящими перед ней образами мёртвых женщин и детей. Толкнула её на край не война и не съёмка последствий урагана, а проблемы со здоровьем у членов семьи и смерть друга, и вскоре после этого – увольнение с работы без каких-либо объяснений, простым письмом. Эта потеря работы потрясла и унизила её.
Она говорила доктору Файнштейну: «Я тогда была сломлена больше, чем когда-либо. Все радостно толпятся вокруг, когда ты получаешь Пулитцеровскую премию, а когда тебя накрывает тьма, становится ясно, кто на самом деле любит тебя».
Журналисты, специализирующиеся на этой теме, быстро понимают, что все их проблемы бледнеют на фоне того, с чем сталкиваются жертвы тех самых войн и катастроф, которые они документируют, пишет доктор Файнштейн. Тем не менее, Сантьяго Лион (Santiago Lyon), раненный в Боснии, говорит, что знает по меньшей мере дюжину коллег, убитых во время работы. По заключению доктора Файнштейна, среди тяжелейших в жизни стрессов – потеря друзей и коллег, а также потеря работы, становящаяся обычной из-за сокращения финансирования отрасли.
Помимо сломанных тел, всё очевиднее становятся раны, наносимые душе. Эти раны ведут к нарушению индивидуальных моральных установок, после совершения, наблюдения или невозможности предотвратить все те ужасные вещи, которые впоследствии ведут к кризису и стыду перед собой.
Австралийский фотограф Эшли Гилбертсон (Ashley Gilbertson), например, не может забыть гибель морского пехотинца, приставленного охранять его в Ираке. Для французского фотографа Лоренс Джай (Laurence Geai) – это неспособность остановить расправу толпы в Центрально-Африканской Республике.
Итак, почему же фотографы рискуют быть избитыми, попасть в тюрьму, подвергнуться пыткам или быть убитыми? И как они справляются с этим? По мнению доктора Файнштейна, их ведут и поддерживают принципы и убеждения. Они дают некую моральную броню и служат источником стойкости.
Мистер Гилбертсон разыскал семью морского пехотинца, который погиб, защищая его, и отправился в искупительное путешествие, снимая спальни не вернувшихся с войны бойцов. Миз Джай клянётся себе, что всегда будет вмешиваться в события, подобные тому, свидетельницей которого она была. Мистер Сальгадо возвратился на свою семейную ферму, уединился там. Мистер Бехракис продолжает работать. Мистер Магубейн имеет на своей стороне вес истории ЮАР. И мистер Силва сосредоточился на своём физическом восстановлении и на том, что он приобретает с каждым днём, не зацикливаясь на потерях.
О мистере Силва доктор Файнштейн написал: «Я быстро понял, что то, что он сделал, был эффективнейший самодельный вариант когнитивно-поведенческой психотерапии, в котором негативные воспоминания замещены более перспективным подходом, ориентированным на решение проблем методом мышления. Не было времени на то, чтобы жалеть себя. Всё концентрировалось на том, чтобы быть сильным, день за днём.
Доктор цитирует мысль Ницше о том, что, чтобы жить наиболее полно, надо жить опасно. Он пишет, что война, жизнь на краю даёт толчок сильным чувствам, глубочайшая дружба рождается и крепнет в этих условиях, и война парадоксально обнажает благородные проявления человеческого духа, создавая таким образом защиту от ужаса.
Доктор заключает: «Эти положительные стороны перевешивают негатив, и всегда привлекательны для людей определённого склада».
И, однако, война требует долга, который не остаётся неоплаченным. В общем, причин для того, чтобы отправиться в эту передрягу, множество, но вероятно, главными остаются две самых простых: там есть, что снять и о чём рассказать.
______________________
*Примечание: “Shooting War” – имеет два значения. «Горячая война», военный конфликт – и «фотографируя войну». АК.
Перевод с английского Александра Курловича
