И вдруг среди этого намеренно безразличного мне окружения (чепуха, суета), над сухими огрызками моего дня взошла планета под названием Африка. Огромная, причудливо-сложная и по-настоящему живая, как настоящая планета. Медленно и величаво восходила она передо мной — так в моих руках неожиданно (как укол, как ожог) оказалась книга Себастьяно Сальгадо «Африка»…
В черном увесистом томе собрано более трех сотен африканских черно-белых (а каких же еще?) фотографий знаменитого бразильского фотографа. Вся карта Африки встает перед глазами, заполняясь разноцветными лоскутами при перечислении стран съемки: южная часть континента (Мозамбик, Малави, Ангола, Зимбабве, Южная Африка, Намибия), территории Великих Озер (Конго, Руанда, Бурунди, Уганда, Танзания, Кения), регион Сахары (Буркина Фасо, Мали, Судан, Мавритания, Сенегал, Эфиопия). Три региона, три лика таинственного континента, три разных, не похожих одно на другое выражения…
Из пестрой мозаики ландшафтов пустыни и саванны, сложно-пересеченных ландшафтов человеческих лиц и тел — одинаково обветренных и обожженных солнцем до проявления глубоко сокрытой общности-сущности — рождается единый образ Африки — континента который я увидел только вчера, и который поселился во мне надолго, навсегда.
Открыв книгу, сразу же начинаешь сомневаться в реальности нашего окружающего мира с его бесноватостью рекламы, сомнительными ценностями вчерашних дней, фрагментарностью и пунктирностью современного знания.
Как смехотворный и нелепый самозванец отходит этот мир перед мощно выступающим из каждой картинки Сальгадо миром первичной первобытной реальности — океанами песка, саваннами, стадами зебр и слонов, причудливыми силуэтами деревьев и тем, что полностью исключается в условиях современного города — небом, столь же величественным и загадочным, как и во времена древнего Египта.
Как и в древние времена не так много вещей по настоящему нужны человеку — вода, пища, человеческое тепло. Остальное — излишки любомудрия. И тогда в этом суровом мире открытых сущностей единственной правдой становится правда песка, правда неба, правда человеческого тепла, правда жизни и смерти, и непреложный закон продолжения существования рода — тоненькой пересыхающей струйки среди раскаленных песков.
Что еще есть в книге? Пустыни, оружие, рождение и смерть, толпы голодных людей, африканские красавицы и — глаза, глаза, тысячи темных глаз — наполненных слезами, болью, верой и совсем редко — радостью, почти всегда — надеждой. В этих бездонно-черных глазах детей, взрослых, стариков отражается весь наш большой мир со всеми его чудесами и горестями — и если приглядеться, можно увидеть в них и отражения нашего равнодушия и нашей самовлюбленности.
Хочется отметить тщательно продуманный сценарий книги. Эпические сцены войны и голода перемежаются величественными пейзажами, вечными сценами людских рождений, смертей, ритуалов. И первый кадр книги — уезжающие от нас военные машины португальской армии в Мозамбике, а последний кадр — идущие на нас в ожидании помощи толпы беженцев лагеря Кени в Южном Судане. Круг завершается — книга начинает жить в памяти зрителя.
И уже перелистнув последнюю страницу, я вспомнил, чего я боялся, беря в руки этот альбом. Боялся скуки претенциозной пустоты — слишком не хотелось погружаться ни в сувенирную «экзотику» Африки, ни в дебри сухой фотожурналистики из серии «вот как бывает на свете». Но ничего этого не было — была книга про вечные проблемы одинокого человека на огромной земле, была книга про меня…
P. S. Как и во всех основательных книгах на последних страницах — мелким текстом: «Все фотографии сделаны фотоаппаратами Leica M и R а также Pentax645» — а я-то сомневался.
