Хилл — обладатель целого ряда престижных наград: The Pulitzer Prize, World Press Photo, Visa D?Or, Overseas Press Club of America.
События вокруг мероприятия на Старой Басманной развивались как детектив — откровенно говоря, автор этих строк не видел ни одного объявления нигде, кроме как на сайте Fotolab, который выставку печатал. На приглашении стоит логотип МДФ — но на сайте МДФ тишина.
При этом на приеме по случаю открытия — вполне много народу, несмотря на сумасшедшие пробки; шампанское, кейтеринг — в общем, хорошо.
Сам виновник торжества устроил переносную студию — фотографировал гостей на полароид и тут же отдавал чб-сувениры — замечательное шоу.
А в соседних залах люди в это же время рассматривали портреты, всего три группы чб снимков, никак не связанных, кроме как временем создания.
Хилл вообще — если сравнивать его известными новостными фотографами (и если вообще воспринимать его как новостного фотографа) — очень темперированный. В этом смысле он не изменился с предыдущей московской выставки 2006 г. Есть такие авторы, которые всегда с надрывом. Хилл же всегда несколько более «нормальный».
В Беслане он снимал не похороны, а разоренную школу и собирающего книги старика, и от этого возникает не эффект не удара по голове дубиной, но оплакивания, горести тихой и невероятной.
Если же Хилл снимает кровь и трупы, то это так красиво само по себе, что не сразу и понимаешь, что изображено. В этом смысле — и в частности, потому, что за Беслан Джеймс Хилл стал лауреатом World Press Photo в 2005-м — особенно интересна дискуссия, развернувшаяся после объявления 8-го февраля результатов WPP-2008. Если нынешняя тенденция являет крен в сторону «современного искусства» (не воспринимаемого само по себе, вне контекста), — когда кадр без кепшена непонятен и фотографически (часто) невнятен — то у Хилла все как раз очень красиво (может, излишне) само по себе.
И вот, портреты. Мухин тоже снимал и Сорокина, и Литвинову, и Новикова. Хорошо снимал? — Безусловно. И много кто еще снимал вех этих людей. Чем хорош Хилл — или, точнее, чем отличается? Может, вот этой атмосферой — белые немного обшарпанные стены, красота запустения, переносные софиты в качестве освещения в помощь мерцающим люстрам под достойную старость. Большие черно-белые работы, развешанные свободно. Наши знаменитости — они как бы вполне Хиллу свои, понятные люди — но и немного в другом смысле «свои». Это как русские вообще — Сорокин у Мухина русский как его могут русским в России увидеть. А у Хилла — монументальный — русская угроза, в данном случае литературная. Как с портретом Путина вреди победителей WPP. Его значение меняется в зависимости от того, кто смотрит.
А Свиблова у Хилла вообще разделена на две половины — верхнюю и нижнюю.
Чукотка у Хилла тоже — несмотря на цивилизационный разрыв — не как «север» у Хайди Брэднер, а как такое белое безмолвие, космическая одиссея 2007 г. Красиво, стильно, чуть отстраненно.
Вот портреты ветеранов у Хилла совсем уже замечательные. Без жалости, без пафоса, без казенно-картонного официоза. На фоне белого задника. Просто люди, которые выжили тогда и сделали свое дело, а потом еще прожили долгую и непростую жизнь. Просто люди как мы с вами, с той разницей, что они уже все доказали. Свою правоту. А так — обычные себе люди.
Удивительно по нашим временам в этой выставке многое — и то, что три дня работает, и то, что произведена (от печати до организации приема) отлично. И то, что кураторский и медийный аспекты в ней сведены к минимуму. Мы очень привыкли к тому, что все что-то «означает» и максимизируется «эффект». А здесь просто очень хорошие фотографии любящего жизнь человека, живущего со своей чудесной семьей в Москве и прочих местах, — которому, по его собственным словам, «просто друзья предложили здесь сделать такую выставку».
Автор признает, что рецензия могла бы быть и лучше, но приходится писать очень быстро, а то выставка закроется!
