Палимпсесты европейской культуры

Один из главных музеев Дюссельдорфа «К20» накануне закрытия на реставрацию устроил первую в Германии выставку Идриса Кана, 30-летнего выпускника университета Дерби и Королевской академии искусств в Лондоне (2003 г.), восходящей звезды британского искусства, почти неизвестного в Германии и в России.

Выставка называется «каждый» и включает 13 фотографий и 2 видеофильма. Впрочем, хотя работы Кана и называются фотографиями, его рабочий инструмент не фотоаппарат, а сканер. Он считает, что оба процесса (фотографирование и сканирование) похожи, поскольку речь идет о воздействии света на поверхность, о поглощении и отражении световых волн. Его очень увлекает «электронное ощупывание поверхности», потому что воспроизводится не только главный объект, но и вся среда — шероховатости бумаги, пылинки и помарки.

«Я присваиваю себе то, что меня потрясло» — объясняет Кан мотивы выбора исходного материала. «Присвоенные» им произведения — это живописные полотна, философские книги, музыкальные партитуры. Его увлекает не только произведение как таковое, но и способ его хранения. Он создает собственную грандиозную каталогизацию: собирает и наслаивает друг на друга все страницы партитуры «Парцифаля» Вагнера, все полотна позднего Караваджо, все страницы книги «Жуткое» Зигмунда Фрейда.

Кан иронично говорит, что при его огромной любви к искусству у него самого нет таланта ни к живописи, ни к музыке, ни к писательству. «Да и чтение меня разочаровывает… Как, наверное, многим, мне приходится по нескольку раз перечитывать одну страницу, и мне очень нравится этот процесс». Споры об авторских правах Кан оставляет без внимания, оригинал для него — объект преклонения и овладения, анализа и комментария. Формально процесс создания вещи всегда одинаковый: Кан сканирует источники при максимальном разрешении, затем тщательно обрабатывает изображение (в программах Final Cut Pro и Photoshop), последовательно накладывает одно на другое и вновь обрабатывает. Конечное изображение печатает на алюминии (digital C-print on aluminium).

Однако подход к произведению у Кана всякий раз иной. И соответственно, его произведение каждый раз отрывается по-новому. К примеру, триптих на тему индустриальных фотографий Бернда и Хиллы Бехер. Фотографии «каждого» сферического газового резервуара, наложенные друг на друга, теряют изначальную простоту и жесткую формальность, становясь почти своей противоположностью — призрачными и размытыми видениями. («каждый… Газгольдер сферического типа Бернда и Хиллы Бехер», 2004, триптих, каждая панель 280×160) Хотя художник вырос в мусульманской семье (в Бирмингеме), его внимание привлекает исключительно западно-европейское искусство. Исламской традии посвящена лишь одна работа «каждая… Страница Святого Корана» (2004; 136×170 см). Идею отсканировать семейный Коран подал ему отец. Сканирование намоминало художнику о религиозном предписании — каждый правоверный мусульманин должен ежедневно вдумчиво читать один разворот Корана.

Забавный случай связан с работой «каждая… Открытка Уильяма Тернера из Галереи Тейт» (2004; 101,6×127). Выставка этого художника в Лондоне пользовалась огромной популярностью. Отстояв большую очередь, Кан все-таки не попал внутрь, зато купил в магазине при музее все открытки Тернера (их оказалось 60 штук), чтобы отсканировать их дома и иметь возможность показывать «всего» Тернера в своей интерпретации.

Кураторы выставки видят в его работах «идею палимпсеста как метафору погружения, растворения, забвения». В то же время его огромные, до 2,5 м высотой работы кажутся голограммами — трудно поверить, что они двухмерны, хочется заглянуть внутрь. Это спрессованное культурное наследие, сконцентрированное до нечитаемости. Не только каждая страница-картина-фотография, но и никакая.

Осеннее видео одного лондонского парня Александр Евангели, Photographer.Ru Его работы похожи на тонкую эстетскую карандашную графику, по технике и по сути всегда оказываясь чем-то другим, чем то, на что они похожи. Из фотографий встает образ медитативного, чуть аутичного, занятого только своим искусством художника — но, как и его работы, Идрис Кан оказывается не тем, на кого он похож: художника интересует зритель, его восприятие и тот ментальный переполох, который возникает в голове у публики, когда она пробует на вкус современное искусство. Он создает многослойные фотографии, часто из произведений прикладного искусства и книг, тем как бы увеличивая ауру оригинала, и оставляя явным след своей руки. Его работы исследуют историю фотографии и литературы, красоту повторений и тревог авторства. «Все это, безусловно, не история о перефотографировании фотографий, чтобы сделать точно такие же копии. Я делаю это для того, чтобы вмешаться и привнести весь спектр эмоций — теплоты, юмора, тревожности — в то, что без моего вмешательства останется холодным и отчужденным. Вы можете увидеть иллюзорный след моей руки в слоях. Он выглядит как рисунок. Но он не регулярный, не однообразный. Нет окончательной ясности, только смутность, зыбкость каждого из слоев — это разные варианты ошибок, оставляемые на усмотрение зрителя». В октябре 2007 на Винзаводе зрители могли видеть его фильм «Последние три сонаты для фортепиано Франца Шуберта» (Last Three Piano Sonatas. After Franz Schubert), где художник свел воедино части блистательно исполненных сонат для фортепиано, написанных Шубертом на смертном одре. В фильме Кан создал ритмическую структуру повторов и новых ракурсов, попеременно фокусируясь на клавишах, струнах, молоточках — и как бы подвешивая внимание зрителя. В этом состоянии мы следуем за развитием композиции так же, как и за блестящим исполнением и ракурсами. Задуманный как дань почтения последним предсмертным работам Шуберта, фильм стал размышлением о смерти и способности искусства возвращаться и переносить нас за пределы очень недоброй обыденности.