Ив Желли. Провинция Юньнань, Китай, 2005. Собрание автора
У выставленных в «Манеже» зарубежных фотографов вроде бы мало общего. Разные года, разные государства. Но после осмотра обнаруживаются тонкие связи. Эдуард Буба и Марио Джакомелли снимали родные страны. И, кстати, оба документалисты. Ив Желли и Богдан Конопка обратили внимание на Китай. Конопка в числе прочего, а у Желли на выставке только и есть, что «Картины из Китая». Ральф Гибсон Восток снимал мало, зато Запад — более чем. Чаще всего Францию и Америку, родную для него Америку.
Сам Гибсон свою историю начинает с 27-и лет, когда он работал в ВМС США. Тогда же он начал серию «Сомнамбула» про лунатиков. Прошло три года. Ральф всюду задолжал и решился отпечатать серию. Это был 1970-й. Он говорит, что рисковал тогда всем и этот риск оправдался. Размытые чёрно-белые фотографии с загадочными людьми были высоко оценены, а с ними и их автор. Мышление Гибсона серийное, он не фотограф одного кадра. Он говорит «Я всегда в отправной точке», возвращается к сделанному, осматривает критическим взором и продолжает слагать историю. Он не пытается опровергать стереотипы о странах, наоборот, утверждает их. Франция Гибсона очень элегантна: чёрные машины, плащи, зонты; писательница в меховой жилетке, очках и с сигаретой. Америка — изменчива и неоднородна. Глянцевый (или восковой?) Лос-Анджелес: накачанные тела, голливудские улыбки. Типизированные люди Сан-Франциско: чернокожий мужчина, одетый, как сутенёр; грозные мотоциклисты. И Нью-Йорк — город артистичных трудоголиков с разлитым в воздухе мотивом «работа-работа». В случае Гибсона можно говорить о влиянии эпохи на фотографа. В 1980-е это особенно заметно. Чтобы изобразить яппи на отдыхе, нужно умело сочетать одну-две говорящие детали и крупные пятна одного тона. Получается американский минимализм в самом классическом понимании. Сходны с изображениями тех лет и снимки Бразилии, сделанные в 2005-ом. Там тоже минимализм, на этот раз цветовой. Гибсон уже лет десять как отлично играет на цветовой доминанте. Выбирает один цвет и сознательно ограничивает окружающие его. На экране в «Манеже» идёт записанный мастер-класс Ральфа Гибсона. Там он складывает пальцы прямоугольником, рассказывает о своих предпочтениях (архитектура и женщины) и делится мыслью, что фотография — это энигма. А ещё раскрывает свою маленькую тайну молодым фотографам: «Чем легче вы касаетесь фотоаппарата, тем быстрей и легче фотографируется».
Вероятно, у Эдуарда Буба тоже была подобная теория. Потому что его снимки — это лёгкость, воздушность, даже иногда невесомость. Но может дело в том, что для Буба «фотографировать — это выражать благодарность». От некоторых его фотографий хочется умереть, настолько они совершенны, тонки и вневременны. На его снимках часто появляются женщины и дети — в садах и парках, на улицах. Эдуард начал фотографировать после Второй мировой войны и стиль его фотографии отчасти связан с послевоенным состоянием Европы. Когда люди налаживали жизнь и были деликатны по отношению к другим, чтобы случайно не задеть незажившую рану.
Марио Джакомелли по сравнению с Буба — младшее поколение. И тема, и настроение иные. Нет уже той деликатности, осторожности. Старость у Буба нечасто появляется, но она всегда красива. У Джакомелли — ничего подобного. В сериях «Смерть придёт, и она будет иметь твои глаза» (1955-1968) и «В коридоре» (1981-1983) старики и старушки совсем не божьи одуванчики, а люди с опытом. Марио снимает хищнически, не скрывает их морщин, наготы, иногда злых глаз. Фотографии бьют под дых своей откровенностью. Технически он чаще всего задействует два приёма. Во-первых, доводит графичность до абсолюта. Получаются угольные пятна на белом фоне. Во-вторых, вводит блестящий серый, который отталкивает своей неестественностью. Джакомелли большую часть жизни фотографировал Италию, область, где родился. Неистощимость интереса связана с его нюхом на необычное. Всё-таки семинаристы, играющие в футбол или лазающие по крышам — это небанально. МДФ уже выставлял Марио Джакомелли в прошлом году на выставке «Итальянская фотография. 1930-70-х». Конечно, его виды не похожи на Италию из «Сладкой жизни». Это юг, бедный и простой, сохраняющий старый уклад. У Джакомелли люди консервативного мира бывают и счастливы, и несчастны. Они понятны фотографу — потому что свои.
Не свои — у Ива Желли, этим и объясняется яркость цветов. В чужих странах всё выглядит насыщеннее, по-особому. А тут ещё и сами жители к этому стремятся. В 90-е китайцы покупали такие яркие плакаты на плёнке, украшали жилище — фрукты, пейзажи, кошки-собаки. Желли снимает китайские интерьеры с такими плакатами; точнее, он снимает плакаты и фотообои внутри интерьеров. На них уже не кошки-собаки, а гамбургеры, военные в мундирах. Природа и фрукты как неизменные ценности. Желли рассказывает, как китайцы компенсируют нехватку желаемого. И сразу понятно, какие у страны идеалы: сытость, военная мощь и отдых на лоне природы. А что есть от чего отдыхать, можно не сомневаться. В серию затесалось несколько снимков, где люди работают. Фондовая биржа и вид на окна с решётками, за которыми трудятся. Желли раскрывает общество через детали, и даже там, где людей фактически нет, они всё-таки присутствуют. Только ментально.
У Богдана Конопки совсем другой Китай — безлюдный, как и все страны, что он снимает. Конопка находит и показывает внутренний стержень города. То, что не меняется от времени и от людей. В его случае «как» важнее, чем «что» изображено. Каждый кадр создаёт собственный гиперреалистичный, затягивающий внутрь, космический фильм. Этому помогает чёрная рамка. Скрупулёзно проработанные детали и свет — вот что бросается в глаза. Когда смотришь эти фотографии, далеко отходить не стоит, лучше поближе. И вот с этим «лучше поближе», с интересом к глубинным основам явлений человек выходит с выставки Конопки. Она называется «О природе вещей».
А на самом-то деле все эти фотографы о природе вещей.
