«Делез и Гватари в книге „Тысяча плато“ предполагают, что кочевник — это тот, кому не нужно много двигаться. Он или она может практиковать кочевничество в одном месте. Их разум способен обращаться к различным траекториям их памяти, а затем восстанавливать эти образы с еще большей свободой» (Юлия Бориссова, «Номад»)
Последние несколько месяцев вынужденной или сознательной изоляции в уравнении с как никогда туманным завтра многие признавались, что видели особенно яркие, насыщенные деталями, сны. Сны о прошлых и будущих путешествиях, о кусочке неба в иллюминаторе самолета, о море, временно вычеркнутом из доступной, физической, географии пандемией. В реальности, схлопнутой до комнаты и страха «не совершить ошибку», мы ищем глоток себя в практиках, не имеющих срока годности. Мы возвращаемся к искусству, к творческим «значимым другим» прошлого, подпитываемся связью с художниками, писателями и фотографами, которые когда-то, также, как и любой из нас сегодня, задавались вопросами, искали ответы, читали и создавали. Надеялись: и это пройдет.
Пандемия оказалась, при всей иронии ситуации, идеальным контекстом для знакомства с фотокнигой Юлии Бориссовой «Номад», задуманной ею в мае 2019 года в рижской резиденции ISSP. Предвидя приподнятую от удивления бровь, сразу отмечу — вынесенное в название, совершенно «непандемическое», слово «кочевник» здесь, как это часто бывает у Юлии, метафора. Номад фотографа — концептуальный оммаж латвийско-американской художнице Вии Целминьш, чья физическая и творческая биография в оранжево-сером рукотворном томике сплелись с авторским интересом к идее «воображаемого музея» французского культуролога Андре Мальро, рефлексией о связи воспоминаний, дистанции и фотографического медиума, и способности, с помощью этих трех китов, «совершать путешествия в обратном направлении».
Тема дома является одной из центральных в творчестве Юлии Бориссовой. Прямо или метафорически она обращается к ней в проектах «Бегство на край» (о первой волне эмиграции после революции в России), «Адрес» (о детстве в СССР), «ДОМ (Документ Объект Модель)» (о феномене типичных застроек-«хрущевок»). Фотокнигу «Номад», пожалуй, можно описать как историю о внутреннем доме — пространстве воспоминаний, которое находится с нами всегда, вне зависимости от места, называемого или декларируемого в настоящий момент «своим». А «кочевник» в названии — сам, по словам Юлии, «герой» фотокниги, Вия Целминьш, выехавшая из Латвии во время Второй мировой войны с семьей: сначала в Восточную Германию, а затем в США.
«Свою книгу я не делала об этой художнице, она лишь дала мне вдохновение, и, в качестве благодарности, я решила посвятить свою работу ей, а также и другим людям, которые были вынуждены покинуть дом по не зависящим от них обстоятельствам. Символически возвращая Вие воспоминания о родине, я надеюсь, что книга будет интересна и другим зрителям, незнакомым с ее творчеством — она дает возможность проверить свое воображение, исследуя изображения и наделяя их собственным смыслом,» — комментирует для Photographer. ru Бориссова.
Упоминание «воображаемого музея» «авантюриста-интеллектуала и коллекционера» Андре Мальро в предисловии к книге делает концепцию автора еще более выпуклой и читаемой: дом как (музейная) коллекция воспоминаний не подчиняется пространству и времени, он — хранилище экспонатов, которые рождаются единовременно с фотографией (как реальной — с нажатием кнопки затвора, так и метафорической — как поток неподконтрольного, избирательного, исключительно субъективного запоминания). Юлия же, как человек, внезапно обнаруживший ряд удивительных совпадений в биографиях своей матери и Вийи, пытается, с помощью фотокнижного проекта, вступать с «домом» художницы в творческое взаимодействие. Различать и создавать новые экспонаты из физической реальности латвийских музеев, открывать и приглашать заполнять расстояние между зримым и ощущаемым новыми, персонально-значимыми, смыслами.
Вот как творческий метод, реализованный в «Номад», описывает сама Юлия: «Используя фотографию как инструмент я думала о том, что, фотографируя, я занимаю по отношению к этим предметам дистанцию, уже в момент съемки превращая их в воспоминания, чтобы, рассматривая снимки потом, совершить путешествие в обратном направлении, а, совмещая образы принадлежащие разным эпохам, понять внутреннюю магию этого места».... «сфотографировать состояние, а не сам объект».
Интересно, что в период пандемии, запертые в границах собственного дома, района, страны, мы оказываемся своеобразными кочевниками наоборот: сны, о которых я писала в начале рецензии; снимки прошлых путешествий, Instagram-stories или FB-memories, постоянно мелькающие эти месяцы в профилях знакомых и друзей, представляют проекцию утраченного безграничья. Как Вия Целминьш, в образах собирающая и сохраняющая мир «потерянного детства», мы — из кусочков воспоминаний, снов и снимков «лето, 2019, на море» — пытаемся вернуть испещренное планами и маршрутами, свободное и не подозревающее о вирусе, цельное и уверенное в завтра «я». Американский культуролог Дейв Хикки, цитируемый Юлией в предисловии к «Номанд», описывал Вию как человека, который «никогда не бывает дома, кроме как в памяти». «И она никогда не сможет возместить свою потерю, потому что в этот момент тот дом, из которого она была выслана, потерян навсегда». Мы же, в перевернутой с ног на голову пост-пандемической недореальности, сегодня почти не выходим из физического «дома», но на самом ли деле стены, привычные предметы и рутина — то, что составляет его суть?
Пространство новой фотокниги «Номад» молча и нежно вкладывает в раскрытую ладонь любопытного «кочевника наоборот» массу привлекательных ключей — вариантов разгадок. Стены, спасающие от ошибки, растворяются, форточка прощается неожиданно громким всхлипом — отправляемся к себе.
Юлия Бориссова/Julia Borissova
Номад/Nomad
Фотография и дизайн: Юлия Бориссова
Текст: Вия Целминьш, Дейв Хикки, Юлия Бориссова
Самиздат, Петербург (Россия), 2019
Первое, сделанное вручную издание — тираж 99 копий
www.juliaborissova.ru
