Дебютная фотокнига петербуржского фотографа Кристины Сергеевой — метафорические поиски закопанного её дедушкой ружья: в чаще леса, в семейных снимках и в реконструкциях истории. Проект о воспоминаниях, которые «проваливаются в никуда»
Фотокнига Кристины Сергеевой настраивает на нужное настроение благодарного слушателя как обложкой — домашней и на ощупь удивительно знакомой шершавой поверхностью, имитирующей потертый тканевый блокнот, — так и названием. «Как Саша Литвинов ружье закопал». Сразу понимаешь: дальше будет повествование между фактом и семейной легендой. Одной их тех, которые принято рассказывать далеко за полночь, на закате большого праздника, вроде нового года, любопытным ценителям таинственного родного прошлого: с еще не остывшей картошкой на столе, беззвучном «Голубом огоньке» на фоне и угомонившимися гостями, запивающими шампанское свежезаваренным чаем. В такие моменты кто-то обязательно вспоминает случаи из жизни ушедших родственников, кто-то радостно поддакивает и добавляет детали, кто-то улыбается в усы, а кто-то старательно пытается представить и запомнить.
Видимо именно из подобных попыток и выросших из них вопросов рождаются попытки понять — исключительно личные (а в случае Кристины еще и детективные) поиски, реконструкция прошлого, инвентаризация «памяти о».
Несмотря на то, что, по словам автора, проект не преследовал цели поделиться биографией дедушки Александра Литвинова, а скорее «показать, что осталось после него и кем после смерти становится человек без конкретных воспоминаний», фотокнига все равно рисует зрителям личность. Коллекционера, фотолюбителя, ценителя природы и деревенского леса, возможно эдакого русского эксцентричного Генри Торо, установившего со своей внучкой связь через семейные мифы и анекдоты. «Духовно он оказался мне ближе остальных родственников, хотя я не помню ни одной секунды его существования, — отчасти этот парадокс и пробудил интерес к памяти и созданию книги», — отмечает Кристина.
Одна из легенд стала формальной основой фотокниги, а ее, почти сказочная, формула нашла отражение в названии. «Дедушка ходил на раскопки в зоны военных действий (сам не воевал), так как его интересовала тема Третьего Рейха — бабушка сказала, что ему просто нравилась эстетика, — воспоминает Кристина. — Однажды, помимо нескольких военных форм, дед нашел ружье, находку он закопал в поле перед домом, и сейчас в деревне никто так и не знает, где оно». Итак, ружье действительно существовало и действительно было закопано, хотя в интерпретации проекта интерес скорее представляют метафоры поиска и исследования полвека спустя, предпринятого автором: «Мне показалось, это символизирует, как наши воспоминания проваливаются в никуда, и мы не в силах их восстановить».
Разные способы и пути обращения к памяти в книге выпускницы питерской Академии «Фотографика» выражены в нескольких типах изображений, с которыми взаимодействует автор. Во-первых, предсказуемо, это архивные снимки Александра Литвинова (как сделанные им самим, потрескавшиеся, со следами пальцев при печати, так и те, где он присутствует); затем — переснятая коллекция его бесценного «хлама» (артефактов Третьего рейха и других вещей, которые автор собирала с детства) и, наконец, работы самой Кристины, наполненные символизмом попыток вспомнить «по мотивам» чужих воспоминаний и рассказов. Здесь и сцены природы и леса — то ли памяти, то ли забвения: решать читателям, — и старые дворы, и зеркала, и стены с глубокими трещинами-знаками.
Есть в книге и представленный в виде фотоматериала кинофрагмент. Как выяснилось, дедушка увлекался также и кино, находя возможность участвовать в массовках «Ленфильма». Обнаружить посчастливилось лишь один фильм: шесть секунд превратились в документацию раскадровки с размытым изображением вагона с номером «37» и человека в зимней шапке. Для читателей это обыкновенный незнакомец, невзрачный, даже скучный «кто-то». Для автора — сокровище памяти семьи.
При работе с архивными снимками Кристина использует метод, хорошо знакомый экспертам в области фотографии региона по ранним сериям Игоря Савченко, концептуального автора, чей путь в визуальном искусстве развивался в тесной связи с деятельностью Минской школы творческой фотографии. В одном из первых экспериментов с карточкой начала ХХ века «Мужские ванны», подписанной неизвестным фотографом как «Н. Вязнов», еще в 1990 году Игорь использует увеличение и кадрирование как инструменты для создания особого выразительного языка. Результат — последовательность из 8 переснятых фрагментов одного изображения, задающая отличный от изначальной документальной фотографии смысл. «Эмоции драматизма и напряженности сопровождаются размышлениями зрителя на тему времени: прочтение снимка может быть разным и зависит от позиции смотрящего. Имеет место символическое возвращение к чистому и анонимному образу, лишенному условностей жанра, культурных и исторических особенностей».
И если Игорь Савченко, по словам критика и куратора Ольги Копенкиной, создает в своих сериях «целый утопический институт по реконструкции образа прошлого», смешивая нарратив документов и фиктивных историй, вмешиваясь в исторический «текст», корректируя ход действий, дописывая и додумывая сюжеты, то у Кристины Сергеевой приемы увеличения и кадрирования работают как часть более широкой свободной стратегии поиска (дедушки, ружья, памяти, себя...). Для нее кроп — это, прежде всего, увеличительное стекло. Следы пуль на трофейном немецком шлеме, на которые указывает Александр Литвинов, рефреном отзываются в щербинках на дверном косяке, заломы на старых снимках — это трещины в бетонной стене. Стирающиеся воспоминания — тускнеющие лица незнакомцев на групповых фото.
Всматривание дает надежду понимания, приближение — иллюзию близости. Ответ на вопрос «кто этот другой?» имеет шансы помочь разобраться в «кто я?» Понять и передать дальше.
Кристина Сергеева/Kristina Sergeeva
Как Саша Литвинов ружья закопал/How Sasha Litvinov buried the gun
Тексты представлены на русском и английском
2019 год, тираж — 100 экземпляров
Издательство: Fotografika Publishing
Отпечатано в типографии NP-print
