Берлинское наследие стены и наследие войны отмечает его фасад и его имперскую историю, как лицо рябого ребенка, чьи шрамы так и не зажили из-за того, что их шершавая поверхность постоянно открывалась. Берлин — город, в котором всё неизменно рушится. Возможно, именно крах Берлина, его крах на политических фронтах сплетает воедино разрозненные черты его характера. Было бы легко просто рассматривать Берлин как мрачную смесь послевоенного похмелья и кинематографических моментов употребления наркотиков, ангелов и т.д., но это противоречит реальности вещей. Характер Берлина не в его фасаде, а скорее в его окраинах.
В «Берлине» Андреаса Герке (Drittel 1/3, 2021), я могу слышать, как жилки опавших осенних листьев царапают холодные бетонные бордюры при малейшем дуновении зимнего ветра на горизонте. Листья несутся, прыгают и танцуют по потрескавшимся поверхностям, изношенной дорожной краске и дальше от углов гранитных дверных проемов мимо множества «местных» супермаркетов, чьи красочные вывески служат оплотом против приближающейся зимы и вновь укрепляющейся серости. Эти магазины продают просто продукты питания, причём — ничего национального, всё усреднённо-глобалистское. Они окрашены в строгий, ориентированный на потребителя цвет и фирменный стиль. Кажется, что они продвигают новое и прогрессивное (хотя прошло уже 20 лет). На самом деле, их 1-2 этажные строения фиксируют, чего не хватает в развалинах послевоенной уборки 50-х годов, подчёркивая архитектурные призраки своей пластиковой одноразовостью.
90-е и начало «нулевых» станут со временем странной потребительской археологией. Всё прогрессивное несёт отметку «временности» и быстро устаревает, не приобретая качества. Lebensmittel былых времен, местный мясник, знакомые поезда на рельсах уступили место охвату периода полураспада пластиковых соломинок для питья и упаковки кофе «свободной торговли». Ушли в прошлое каменные и кирпичные башни, изнутри которых извергалось столько дыма, поднимавшегося в воздух, как бродильная камера истории, труда и ценности. Кирпич ради кирпича уступил место пластику ради экономики быстрой торговли. Сейчас вдоль Шпрее построен склад для 2-литровых бутылок от чего-то похожего на «Кока-Колу», но вместо этого на упаковке написано «Америкола» или «Дримсода», чтобы избежать судебных проблем. Эти народные строения расположены изолированно вдоль ландшафта, небольшие клубы дыма просачиваются через их географию первого/третьего мира.
В «Берлине» Герке манифестации прошлого помогает медленная и продуманная кадрировка города. Герке создает впечатление о Берлине без особой надежды (возможно, это неправильное слово), но, тем не менее, не испытывает чувства отчаяния как такового. Обсудить это — значит раскрыть историческое положение, которое Берлин стал олицетворять с тех пор, как снял оковы идеологической двойственности. Это место ощущается как пассивно-нерешительное, если не безнадёжное, зависшее между мирами истории и прогресса. Но это — не специфический драйв художника, и может быть перенесено в другие книги с подобной съёмкой города.
Работа Герке, безусловно, связана с местом, и недостаток надежды, о котором я упомянул, объясняется отсутствием людей, отсутствием активности и относительным отсутствием яркого солнечного света. Это очень напоминает мне книгу «4100 Дуйсбург» Лоренца Бергеса (Laurenz Berges), это великолепное исследование тишины и безразличную констатацию определённой части мира после десятилетий заклинаний о среднем историческом состоянии. В некотором смысле объединенная фотография Германии в значительной степени полагается на избегание зрелищ; и кто может винить в этом его обитателей, учитывая, что зрелища прошлого были такими настоящими и слишком травматичными.
Герке, как уроженец Берлина, рассматривает городской пейзаж по частям. Его не вдохновляет исторический монумент или простое воссоздание пулевых выщербин в стене Рейхстага. Это не значит, что он не осознаёт, говоря попросту, что символизируют эта архитектура и рана в камне. Элементы такого прямого представления присутствуют в его фотографиях аэропорта Темплхоф и зданий возле Топографии Террора, но они представляют собой приглушенные и элегантные исследования, в которых природа помогает смягчить их роль, делая их речь менее прямой и не столь травмирующей. Природа — это нечто более древнее, чем бетон, но при этом она живёт и окутывает, как пелены Христа, и дат нам некую паузу для более пристального взгляда. Особенно это важно, когда дело касается такого города, как Берлин, тысячелетняя история которого, кажется, сжата до вызывающего споры 50-летнего отрезка. И подобно природе, новая жизнь и архитектура возникают, чтобы заменить то, что было потеряно или осталось разлагаться. Возникают новые формы, бросающие вызов застою.
В книге важнейшее значение имеют формальные моменты. Некоторые работы кажутся живописными в абстрактном смысле — как работы Джозефа Альберса (Josef Albers) (форма), Карла Андре (Carl Andre) (материал), или, возможно, Джорджо Моранди (Giorgio Morandi) (цвет), такое своеобразное применение городским анахронизмам. Эти детали как бы противостоят зрителю и не дают ему отвлечься на что-то ещё. Я называю это фотографическим сжатием. Это не связано с глубиной резкости, зрительного поля как таковой, скорее с принуждением взгляда. Он как бы делает топором те вещи, в которых люди ожидают работы скальпеля. Это не позволяет людям смотреть по сторонам, или уноситься мечтой вдаль. Зритель вынужденно ограничен конкретной, весьма узкой областью пространства. Говоря образно, вас словно принуждают смотреть эти фотографии, фиксируя вашу голову, или делая нечто подобное тому, как поступили с «нашим другом» Алексом из «Заводного Апельсина» во время его визуального перевоспитания. Оба этих примера, использованные для пояснения, на самом деле неприятны и не передают истины. Мне доставляет наслаждение то, как я рассматриваю эти работы. Я вижу это, как самолёт, из которого надо высадить пассажиров. Вместо непрекращающегося и быстрого потока картинок, я принудительно останавливаюсь перед этими минималистическими изображениями, делая паузу в «белом фотошуме» хотя бы на время до перевёртывания страницы.
«Говоря образно, вас словно принуждают смотреть эти фотографии, фиксируя вашу голову, или делая нечто подобное тому, как поступили с „нашим другом“ Алексом из „Заводного Апельсина“ во время его визуального перевоспитания. Оба этих примера, использованные для пояснения, на самом деле неприятны и не передают истины»
В книге есть более «загруженные» сцены строительства, снова лишенные людей. Город выглядит бесконечной цитаделью, в которой стройка, с её мусором и направленностью, выглядит случайным элементом. Есть также уже упомянутые кадры, в которых Герке использует листву для абстрагирования конкретных зданий, что очень «загружает» сцену, вынуждая глаз блуждать по деталям, гадая, что это за изображение, что оно представляет и т. д. Все эти зацепки могут потерять в значении, если вы не знакомы с контекстом, с местами, где живёт автор и которые могут быть названы его домом. Способность Герке входить и покидать знакомую территорию и избегать при этом зрелищ, штампов, людей и путаницы — вот что делает эту книгу особенной. Для работы Герке очень важно, подобно Ханву-Кристиану Шинку (Like Hans-Christian Schink), избегать людей для пристального исследования самого пространства.
Герке — яркий пример художника, который работает с чем-то себе близким, и понимает положение этого близкого в глобальном контексте, изучая его территорию. Он не поддается стереотипам и вместо этого рассматривает множество способов, которыми город может быть прочитан как посторонними, так и местными жителями. Это книга без особых политических комментариев, и, тем не менее, как и все книги о воссоединении Берлина, невозможно было бы смотреть на нее, не сняв свою (воображаемую) шляпу перед его призраками. Это будут одни из моих «картинок года». За первое место он борется с невероятным третьим томом книги Марка Пауэрса (Mark Powers) «Доброе утро, Америка», но это еще не все. Это книга, наряду с «Бранденбургом» Герке, которую каждый серьезный фотограф 21-го века должен иметь на своих полках из-за ее красоты, но также из-за ее способности говорить об очень важных вещах тихо и с нюансами. МАКСИМАЛЬНАЯ рекомендация.
Andreas Gehrke
Berlin
192 pages / 102 images
24 × 29 cm
Edition of 500
(German / English)
Text: Florian Heilmeyer
Design: Katrin Oeding, Andreas Gehrke
ISBN 978-3-9818866-3-4
Hardcover € 55
Оригинал на сайте ASX magazine
Перевод с английского Александра Курловича
