«Цветут цветы, порхают бабочки» – еще одна достойная внимания публикация независимого издательства «IIKKI», чья подготовка в условиях пандемии заняла больше года. В этот раз в центре внимания вдохновителя и дизайнера проекта Маттиаса ван Экло оказался дуэт японского фотографа Михо Кайиока и британских музыкантов и композиторов Яна Хоугуда и Крейга Таттерсалла. И бабочки действительно взлетают – правда, не совсем в том настроении, которое можно предположить, судя по слегка наивному названию очередного музыкально-визуального проекта.
Концепция как изобразительного стиля японки, так и треков, подобранных для аудио-сопровождения просмотра, переносят зрителей в пространство «ваби-саби» – естественного для всего живого сосуществования прозрачной простоты бытия и его неминуемого конца.
Как человеку, пишущему, прежде всего, о фотографии, рассказ о дуэте звука и изображения в «Цветут цветы, порхают бабочки» мне хочется начать с представления творчества Михо Кайиока. Профессионально занимаясь фотографией лишь с 2011 года (её основная специализация – изобразительное искусство), Кайиока быстро выработала стиль, сегодня ярко выделяющий ее не только среди авторов её региона, но и фотохудожников мировой сцены. Словно случайным плотным взрывом рассыпавшиеся по деревянному полу брызги фамильных бус, непредсказуемые сюжеты снимков Михо завораживают: бамбуковые рощи перемежаются с многослойными лабиринтами уличных луж, жесты – с траекториями полетов птиц, занятые игрой в мяч малыши – с медитациями одиночек на фоне лаконичной линии заката.
Кажется, все они говорят на одновременно очень тайном и всем прекрасно знакомом универсальном языке, который каждый из нас знает с рождения, но не все его слова, из-за режима шума повседневности, помнит.
Элемент непритязательной одинокой красоты японского мировоззрения «ваби» соединяется в работах Михо с шероховатостью «саби» – нежные сюжеты, используя авторские печатные техники, она переносит на поверхности цвета слоновой кости, а самим снимкам придает вытянутую форму, напоминающую потертые глухие клавиши старого пианино.
Как контуры, так и композиции работ – далеки от привычной европейской безупречности: будь то торжество студийного фотошопа или небрежная магия решающего момента невидимых связей между взлетающим парижским голубем и спешащим пешеходом, перепрыгивающим через лужу. Птицы Михо чаще либо зажаты в угол, либо растрепаны неточно выставленным фокусом. Тем не менее эмоциональный контакт, в духе кричащей прищемленной дверьми полоски света Андрея Вознесенского, все же случается. Потому что замечать и воспевать несовершенство – это дар.
Согласно одному из наиболее близких мне определений «ваби-саби», эта древняя японская философия восхищается не только несовершенством и мимолетностью скромных вещей, но и чувством меланхолии, которое вызывает контакт с ними. Предметы обретают особенную красоту, если на них начинают проступать уникальные, неповторимые следы времени – тускнеть цвет, появляться трещинки, стираться от износа края. Относясь к маркерам повседневности как к ценности и проявлению индивидуального характера вещи, японцы воспитывают в себе иную эстетику и философию.
Так двор, подметенный учеником легендарного мастера чайной церемонии Сэн-но Рикю, стал выглядеть в глазах мыслителя «идеальным», лишь когда тот, потряся ветками клена, добавил чистым дорожкам оттенки несовершенства – алые капли-акценты упавших листьев.
Свой стиль в фотографии Михо Кайиока открыла в результате беспрецедентной для Японии трагедии – цунами и землетрясения 2011 года, в результате которого почти 16 000 человек погибли и более 2 000 – пропали без вести. Два месяца спустя после катастрофы, рассказывает Михо, она отправилась в прибрежный городок Камаиси снимать репортаж о последствиях драматических событий – в 2011 первая подземная волна в 9 баллом по шкале Рихтера ударила именно туда.
«Приехав в префектуру, первым, на что я обратила внимание, оказался куст роз, цветущих на руинах разрушенного здания. Соседство нежности и бренности напомнило одно японское стихотворение японского монаха Догэна – четырех строках, где он описывает мимолетность и хрупкость смены сезонов, – рассказывает Михо в одном из интервью.
– Весной вишня цветет,
Летом – поет кукушка,
Осенью – полнолуние, а зимой
Снега. Белизна и холод.
Розы в Камаиси цвели по единственной причине – стояла весна. Изящное простое заявление, сделанное бутонами среди руин, глубоко впечатлило меня, мотивировав вновь обратиться к фотографии. […] Фрагменты будней, запечатленные на камеру, на самом деле очень мало отличаются друг от друга, и разница, если она есть, незначительна. Счастье, печаль, красота и трагедия существуют лишь у нас в голове. Всё является лишь тем, чем является».
Медитативная коллекция поводов для экзистенциальных рефлексий плавно дополняется минорным треком британцев-минималистов Яна Хоугуда и Крейга Таттерсалла, уместно озаглавленным «Места для наблюдений» – ролью, близкой, в каком-то смысле, любому из нас. Неидеальность и самобытная «шумность», вторящая компоненту «саби» из философии визуального ряда Михо, у Яна и Крейга заявляет о себе на другой волне канала восприятия: для создания и записи музыки Хоугуд, например, использует старые синтезаторы, катушки, гидрофон и игрушечное пианино из детства.
Наполовину растворившиеся в черноте и моменте кадра бабочки Михо, неровные пунктиры-ноты Яна и Крейга – чтение и слушание снимков цвета слоновой кости, переносящее в настроение звука скользящего в воздухе сухого листа, вдруг выпавшего из не сданной, когда-то в прошлой жизни, в библиотеку книги.
«Человеческому сердцу легче принять вещи неидеальные», — говорил 15-ый глава знаменитой школы керамистов, японский гончар Раку Китидзаэмон. «Цветут цветы, порхают бабочки» – в лучших традициях «ваби-саби» – идеальный проект, который мгновенно принимаешь и сердцем, и слухом, и зрением.
FLOWERS BLOOM, BUTTERFLIES COME
PHOTOGRAPHY: MIHO KAJIOKA
MUSIC: IAN HAWGOOD & CRAIG TATTERS ALL (OBSERVATORIES)
MARCH 25 TH, 2021
Книга: ограниченное издание 750 экземпляров,
пронумеровано и проштамповано вручную.
Твердый переплет (24 см x 22 см),
96 страниц,
93 фотографии, напечатанные на Munken Print Cream 115 г/кв.м,
тиснение логотипа, прорези и круга,
матовый ламинат и выборочная лакировка.
Винил: ограниченный тираж 300 экземпляров, пронумеровано вручную.
Cutting Lacquer, черный винил 12 дюймов,
внешняя оболочка из матового ламината + выборочный лак,
напечатано на бумаге 350 г,
прозрачная внутренняя часть.
Мастеринг Ян Хавгуд.
Компакт-диск: ограниченный тираж 200 экз.,
пронумеровано вручную.
Обложка с выборочным УФ-лаком.
Мастеринг Ян Хавгуд.
