Как бы то ни было, каждый раз когда нам в руки попадает новая фотокнига, мы неизменно судим ее «по обложке» — первое впечатление формируется от зрительного контакта с размещенным на ней изображением, от прикосновений к бумаге: ассоциаций, рождаемых цветом, геометрией и фактурой. Обложка настраивает на нужный лад и задает настроение дальнейшему путешествию по истории, предлагаемой автором. И — одна из причин, почему я так люблю и ценю этот жанр, — иногда конечный пункт заканчивается вовсе не там, где ожидаешь. Кажется, что к неожиданному общему знаменателю читатели приходят с фотографом вместе — рука об руку, с выдохом облегчения, чуть ноющими ногами и теплом внутри.
Именно такой неожиданной конечной остановкой для меня стала дебютная фотокнига Кристины Разумовой «In[?]fertility», недавно попавшая в шортлист конкурса Fotobookmarket 2021, организованного по инициативе Катерины Савиной, Леонида Гусева и Аллы Мировской. Формально заявленный как история о мужском бесплодии — диагнозе, о котором в нашем регионе говорить не принято, — проект, при пристальном рассмотрении, вскрывает целый ряд проблем, в гораздо большей степени касающихся не медицинского, а социального и психологического поля, а на первый план в названии фотокниги выходит не англоязычный вариант диагноза, а вопросительный знак в квадратных скобках. И лишь перевернув последнюю страницу, понимаешь, что он на самом деле скрывает.
На обложке «In[?]fertility» размещен рисунок, повторяющий одну из фотографий книги: полку со странными игрушками, очевидно имеющими значение для рассказчицы и ее партнера. Так, внимание зрителей как бы с самого начала предлагается направить на детали — знаки-символы, пунктиром прокладывающие дорогу к ответам. И подобных неоднозначных символов у Кристины в проекте довольно много. Прорываясь сквозь лавину обезличивающей больничной документации, тестов на беременность, медицинских заключений, схем и графиков, путеводными огнями, как этот самый кадр с парадиком милых безделушек, они ведут нас сквозь эмоции пары.
Гранат — отсылка к фертильности. Гранат, зажатый во рту, — про беременность, которая буквально затыкает собой все остальные темы и парализует нормальную жизнь пары. Яичная скорлупа — про хрупкость и непредсказуемость исхода зачатия. Такими же, говорящими, вне зависимости от культурного контекста и визуальной насмотренности читателей, нам открывают свои смыслы робкие ростки, семечки и обрядовая куколка с младенцем. Однако, определенно, самым богатыми на интерпретации в проекте является красный цвет. Нитками именно такого оттенка прошита как вся история семьи, пытающейся завести ребенка, так и тетрадки в переплете. Красная лента здесь — и про надежду, и про иррациональную веру в оберег, и про магический круг, внутри которого хочется закрыться, спрятаться, словно в беспроблемной утробе «домика».
Самая базовая и логичная отсылка к крови нанизывает на общий стержень остальные образы: ребенок — «кровь» семьи, суть пары, миссия брака. Так принято считать. Но так ли это на самом деле?
В интервью с Кристиной Разумовой, которое в начале осени 2021 я делала для ресурса «Bird in Flight», помимо истории создания проекта, фотограф поделилась эпизодом, на мой взгляд, поднимающим аспект проблемы, который очень редко сегодня звучит в публичном поле.
«Каждая пара, столкнувшаяся с бесплодием, решает проблему по-своему, — рассказывала фотограф. — И как только ты сам оказываешься частью этой сложной истории, она вдруг становится очень объемной и масштабной. Вдруг понимаешь, что многие знакомые находятся в такой же ситуации, и практически каждая пара хотя бы однажды посещала консультации в отделении ЭКО. Кто-то прошел один протокол, кто-то — несколько, кто-то пытается до тех пор, пока еще есть физические, моральные или материальные возможности.
Мой муж как-то задал вопрос главному врачу клиники: „Вы нам поможете? У нас есть шанс?“ Ответ был обескураживающим: „Мы всем помогаем. Вопрос только, сколько потребуется попыток. У нас есть пациенты, которые делали ЭКО 16 раз. И на 16-й раз все получилось!“ На тот момент у меня самой не было еще ни одного протокола, и я сразу подумала, сколько же им денег понадобилось на столько попыток. Сейчас, имея за спиной весь наш опыт, я скорее переживаю о здоровье этой женщины».
Мои знания о репродуктивной медицине весьма скромны, равно как, будем откровенными, и представление о том, что для женщины значит, как в биологическом, так и в психологическом плане, сделать ЭКО и потерять ребенка. Но цифры, названные Кристиной, действительно пугают. Пройти через нечто 16 раз. 15 раз надеяться и сталкиваться с поражением. «Зачем люди это делают?» — тут же задалась вопросом я. Что заставляет пару продолжать упорно пытаться и жить годами, десятилетиями, в этой лабораторной гонке?
Ответом на эти вопросы, возможно, станет эпизод из моей собственной жизни — ситуации, когда муж моей подруги, просто так, мимоходом, как-то заявил на милых дружеских вечерних посиделках, что женщину, не родившую ребенка, не стоит считать человеком. Мужчина, сказавший это, предположу, в нашем регионе не является исключением. Двигаясь в направлении странного, нелепого и совершенно недопустимого для 21 века словосочетания «традиционные ценности», такого мнения придерживаются многие: полагая, что женщине непременно и неважно, какой ценой, обязательно нужно стать матерью, что однополые пары — не семья, что, если выкидыш — вина за женой. Эти установки кажутся принадлежащими к разным категориям лишь на первый взгляд. На самом деле определение и семьи, и брака, и права на тело и на жизнь — части одной и той же большой проблемы. Свободы. Свободы выбирать «своего» и называть семьей любой союз любящих людей.
На финальных страницах фотокниги Кристины — очень красивый портрет двух человек, фотографа и ее партнера, сильного мужчины с грустным взглядом. Рисунок, следуя нотному стану гармоничного ритма всего повествования, раскрывается клапанами и демонстрирует пару архивных снимков — за десятки лет до встречи счастливой девочки с флажком и серьезного мальчика в вязаной клетчатой кофте. Рассматривая трогательный разворот, в подобном финале лично мне не видится тоска по неродившемуся ребенку и подтверждение вывода о навязанной нездоровыми «традиционными ценностями» неполноценности семьи без детей. Передо мной, как человеком, погрузившемся в жуткую хронологию больничных экспериментов «In[?]fertility», — выжившие. Нашедшие, принявшие и полюбившие друг друга зрелые люди — взрослые дети, чья «взрослость» — не в том, чтобы вешать ярлыки или пытаться вписаться в чьи-то определения. Их взрослость — в том, чтобы уметь говорить «спасибо».
И именно эта благодарная любовь, на мой взгляд, и скрывается в вопросительном знаке из квадратных скобок, вынесенном фотографом в название фотокниги, посвященной далеко не только диагнозу, о котором в этом обществе не принято говорить. «Спасибо, что ты есть!» — говорит надпись на последней фотографии крохотной открытки — такой простой и такой звонкой. «Спасибо, что ты есть» — повторяет ее эхо посвящения мужу на финальной странице с выходными данными. «Посвящаю тебе».
