Тщательно созданные с использованием фотографий из разных архивов цифровые пейзажи немецкого художника Петера Франка (Peter Franck) создают ощущение неопределённого времени, дрейфующего где-то между прошлым, настоящим и будущим.
Итало Кальвино (Italo Calvino) в книге «Несуществующий рыцарь» (The Nonexistent Knight) пишет об особом времени дня: «Час, в который меньше всего можно быть уверенным в существовании мира». Похожее чувство неуверенности, подобное сну, возникает при просмотре фотографий Петера Франка из серии «Потерянное, найденное и увиденное» (Lost, found and seen). После первого брошенного взгляда хочется спросить: мы смотрим назад или вперёд? Это на Земле или где-то ещё?
«Что останется от нашего «здесь и сейчас»? Свет и тень и истории, которые никогда не меняются?», – спрашивает Франк в серии «Потерянное, найденное и увиденное». Фотография как медиа очень подходит для таких вопросов. Фотографический процесс сам по себе построен на запечатлении реальности, и возникающий в результате образ зависит от того, что остаётся на плёнке. Это физический след оптического феномена, понимание времени. Посредством своих фотографий, Фрэнк играет с вопросами времени и света, а также с восприятием и проекцией, строя сюрреалистичный, но глубоко распознаваемый, мир возможного.
«Эти изображения задают вопрос, что остаётся от городов, что сохраняется», – говорит Франк. Ландшафты купаются в глубоком чёрном тоне и сияющем белом, бархатисто-серые тона рисуют корни и рябь на воде. Художественный «бэкграунд» Франка показывает, как заботливо отображены тона и узоры. Фотография «Автостоянка» (Parking Lot) – словно рентгеновское изображение, убирающее всё лишнее, фокусируясь на стройном костяке этого, в общем, банального сюжета. Фотографии ухитряются скользить между временами – вот прошлое и настоящее, вкатывающиеся в будущее. Создаётся впечатление, что вы исследуете до жути знакомую планету. Вот беспорядочная ограда, вот углубление кратера (или это муравейник?), вон корабль вдалеке, а что это за сооружение плывет по небу?
Серия построена из изображений, найденных в различных архивах, таких, как Библиотека Конгресса, Цифровое Содружество, Швейцарского Федерального института технологии в Цюрихе, а также из собственных работ Франка. Эти коллажи стали «игрой между цифровым и аналоговым, прыжком во времени, создающим сюрреалистический мир и вырабатывающим взгляд на новую реальность».
Эта новая реальность играет с восприятием, используя весь бесконечный инструментарий, который предоставляют цифровые технологии. Зрителя ведут через медленно разворачивающиеся сцены, которые требуют более длительного, пристального просмотра – и вознаграждают за него. В «Поле битвы» (Battlefield) светящаяся полоса плывёт по полю, а обнаженное дерево стоит на страже. Небо оказывается заполнено формами, саранчой или светлячками – или чем-то более зловещим. «Летучий Голландец» (Flying Dutchman ), подвешенный во тьме, призрачен, парит в море тьмы, словно вы видите его через полированное оконное стекло. В «Водяных лилиях» (Water Lilies) то ли листья «титульного» растения, то ли летающие тарелки под высокими созвездиями. Они выглядят электризованными и опасными в чернильно-тёмном пространстве фотографии.
Двигаясь по серии, зритель мечется между узнаваемым и чуждым. Мы можем мысленно поместить себя в картинку, внутрь сюжета, но что-то всегда выпадает, оказывается вне досягаемости. Сила изображений заключается в том, что они требуют от зрителя самостоятельно построить повествование, конкретизируя сверхъестественное. Франк описывает пространство этих фотографий как «сцену для историй, направленных из прошлого, через настоящее в будущее». На изображениях нет людей; они тихи. Он считает, что это значит: «каждый зритель пишет свою историю сам. Он – персонаж в этом изображении, и играет свою пьесу».
В сочинении своего произведения я не мог не связать изображения с более ранними, строя мост от этих вневременных коллажных картинок как от воображаемого будущего к известному прошлому. На первом фотографическом изображении, сделанном Ньепсом, View from the Window at Le Gras, (1826 или 1827), можно только разглядеть форму зданий. На первом дагерротипе, Boulevard du Temple, (1838), уличная сцена в Париже выглядит пустой, одинокая фигура с чистильщиком ботинок «заморожена». Все остальные следы от людей и животных убраны долгой выдержкой. Это отражает технологию того времени. Время экспозиции было просто слишком долгим для того, что сегодня мы называем стрит-фотографией. Однако, нам трудно не добавить в это иной смысл. От нас, как индивидуальностей, не останется ничего. Вместо этого останутся строения, созданные нами, ландшафт, который мы затронули, быть может, испортив, свет и тени дня, которые заменят нас.
Фотографии Франка исследуют стихийные и экспансивные качества среды, изображая сияющий мир, который кажется известным, но мы редко замечаем его. Прошлые ограничения фотографии встречаются с неограниченными возможностями ее настоящего, и, конструируя свой фотографический мир, он доказывает его существование.
Оригинал на сайте LensCulture
Перевод с английского Александра Курловича
