Загадочный японский фотограф, сделавший некоторые из самых незабываемых работ 20 века, наконец получил первую ретроспективную экспозицию в Великобритании. «Да, это немножко поздновато», – сказал он нашему журналисту.
Непросто узнать Дайдо Морияму. 85-летний японский мастер, отвечает на вопросы у себя дома в Токио через переводчика, и быстро отмахивается от личных вопросов. «Фотографы могут только делать картинки», пожимает он плечами.
Но сам Морияма сделал гораздо больше, чем съёмка картинок. Наиболее известный как уличный фотограф, он довел форму до предела, исследуя, что такое фотографии, как они воспринимаются, каковы их этика и эффект. Ему также принадлежат некоторые из самых известных и прославленных картинок последних 50 лет – от крупных планов чулок-«сеточек» до портретов бродячих собак, они считаются лирическими символами, выражающими послевоенную эру в Японии.
«Он застенчив, незаметен и сосредоточен. У него прекрасная голова – очень четко мыслящая, и он очень начитан. Его речь прекрасна, элегантна и метафорична», – говорит Тьяго Ногейра, куратор редкой ретроспективной выставки в Photographers’ Gallery, которая даёт беспрецедентную возможность окинуть взглядом блестящие работы Мориямы.
Выставка готовилась три года – это первый случай, когда галерея отдала всё своё пространство одному художнику, заняв все 4 этажа. Замечательно, что это также первый случай, когда британская институция посвятила Морияме сольную экспозицию вообще. «Да, это чуток поздновато», – шутит он.
Выставка представляет собой захватывающее, восторженное исследование загадочного и плодовитого фотографа, простирающееся от его ранних работ конца 1960-х до сегодняшнего дня – он продолжает выходить из дома с камерой и сигаретой. «Хотя у меня есть некоторые ограничения, включая здоровье, я хочу делать наибольшее возможное количество фотографий каждый день».
Морияма стал фотографировать мир не таким, каким он был, а таким, каким он его видел – запутанной, хаотичной и фрагментированной реальностью.
Фотографии представлены множеством способов: иногда они полностью ошеломляют зрителя. Там есть слайд-шоу на экранах (некоторые из них длятся более часа), инсталляции из фотографий, покрывающие стену целиком, журнальные и книжные развороты, и последовательности чудесных отпечатков, в основном чёрно-белых, различного размера. В разных воплощениях, с повторяющимися изображениями, достигая своего рода невротизма, фотографии задают неумолимый темп. «Это как удар под дых», – описывает впечатление Ногейра.
Двигаясь взад и вперёд сквозь десятилетия, чёрно-белая плёнка придаёт фотографиям определённую вневременность, Морияма оспаривает фотографию как форму, укоренённую в конкретном времени или месте. Его фотографии говорят о чём-то другом, они трепещут от тайны – великой необъяснимой сути жизни. Возможно, именно поэтому он неохотно говорит о них.
Морияма родился в Осаке (Затем Икеда), Япония, в 1938 году. «Моё детство было совершенно обыкновенным. Отец работал в офисе, а мать была домохозяйкой», говорит он. Его детство не было лёгким. На фоне американской оккупации и Второй мировой войны семейная жизнь была наполнена потерями. Брат-близнец умер, когда Морияме было два года. Семья часто переезжала по причине работы отца, до его ранней смерти. «Я не вписывался в школу. Я потерял отца совсем молодым. Но я всегда любил рисовать и стал дизайнером благодаря знакомству». Он учился в студии графического дизайна. На его первых фотографиях, вспоминает он, была их семейная собака. В более поздней серии, «воспоминания о собаке», Морияма вернулся в места своего детства, чтобы сфотографировать воспоминания.
В 1961 году он переехал в Токио, чтобы воплотить свою мечту стать фотожурналистом, подобно учителю Сёмэю Томацу – выдающемуся японскому послевоенному фотографу. «Я стал фотографом потому, что все фотографы, с которыми я работал, были крутыми и спортивными парнями – и думаю, я не был создан для работы за столом», – говорит Морияма.
От ранних, академичных, степенных фотографий в журналистском стиле, снятых в основном на американской базе в Йокосуке (некоторые из них представлены на выставке), Морияма быстро перешел к более экспрессивному, субъективному стилю, отражающему его собственный взгляд на мир. Его пригласили присоединиться к Provoke («Провокации») – группе молодых фотографов, призванных революционизировать фотографию – Такумой Накахира, фотографом и критиком, умершим в 2015 году. «Такума Накахира был тогда, и остаётся сейчас моим единственным другом и единственным соперником».
Provoke опубликовали всего три номера визуального манифеста между 1968 и 1969 годами, но они произвели глубокий эффект. Японские критики насмехались над недостатком технического умения у участников группы, дав им определение «are, bure, boke» («Зернисто, смазано, нерезко»). Впоследствии эти термины применялись уже всерьёз для описания стиля, созданного Мориямой. Но он говорит: «Я никогда не снимал так сознательно, мне было всё равно».
Морияма стал фотографировать мира не таким, каким он был, а таким, каким он его видел – запутанной, хаотичной и фрагментированной реальностью. В фотографиях, которые он сделал между 1968 и 1972 годами, есть невероятная актуальность: чёрно-белые фотографии всего и ничего, актёров Кабуки из андерграунда и других авангардных художников и перформеров, эротические сцены, портреты животных и уличная жизнь, фотографии фотографий, снимки телеэкранов и газетных заголовков – предшественники скриншотов и роликов. «Я был под сильным впечатлением от книг Уильяма Кляйна о Нью-Йорке, Москве. Риме, Токио, опубликованных, когда он был ещё молодым. В его фотографиях я увидел что-то особенное, что, казалось, связало меня с моей собственной фотографией.
Столь глубокие сомнения в целях фотографии привели Морияму на темную дорогу.
Фотографии Мориямы стали заветом бурного времени в Японии, передающим ощущение мрачной и суровой реальности изнанки города в зернистых изображениях. «Я понимал общественную атмосферу времени, но лично я должен был интересоваться политикой», – размышляет Морияма. Многие из этих фотографий делались изначально как фото эссе для журналов – это был золотой век издательской индустрии в Токио, и журналы заменили музеи для фотографии, ставшей новой художественной формой. Позже эти фотографии были напечатаны снова, нередко в иных масштабах, перемешанные в ином порядке, и собраны в фотокниги, которые прославили Морияму, – такие как признанная работа «Охотник» (A Hunter), съёмки из окна автомобилей во время путешествия по Японии автостопом. «Когда я иду по дороге, щелкая затвором и читая каждое мгновение, я временами становлюсь поэтом, ученым, критиком, философом, рабочим или политиком», – говорит он.
Менее знакомая, новаторская серия работ, представленная на выставке в Photographers’ Gallery, - это ежемесячная колонка «Происшествия», созданная в течение 1969 года для публикации в СМИ. Каждая серия посвящена определённому аспекту фотографии и её эксплуатации в СМИ – постер автомобильной аварии, призванный шокировать и напугать; фотографии телеэкранов и японских газет через неделю после убийства Джона Кеннеди. Это показывает озабоченность Мориямы этикой фотографии и ее эксплуататорским характером.
Однако, такое глубокое погружение в сомнения о цели фотографии привело его на тёмный путь. В 1972 году Морияма публикует «Прощай, фотография» (“Farewell Photography”), лебединую песню, посвящённую избранному им медиа, мешанину из сваленных вместе старых негативов, обрывков и отпечатков, вынутых из авторского архива. Морияма осознал, что фотография не может, как он когда-то верил, изменить мир.
Он страдал депрессией и впал в зависимость от снотворных таблеток. Прошло почти десять лет до того, как он снова взял в руки камеру, получив заказы от двух своих друзей-редакторов, озабоченных его благополучием. Точно так же, как камера погрузила его в экзистенциальную пустоту, она оттолкнула его от грани самоуничтожения.
«Морияма прожил жизнь в поисках ответа на основной, фундаментальный вопрос: Что есть фотография?», – говорит Ногейра. «Он не дал ответа на этот вопрос, но сама его жизнь и есть такой ответ – постоянный и честный».
Сегодня Морияма скромен в оценке своих достижений. «Я счастлив знать, что много людей в мире встретились с моими фотографиями и фотокнигами», – говорит он. Когда фотографируешь ежедневно десятилетиями, «ничего не снятого просто не остаётся – каждая фотография становится огромным циклом. Это связано и с прошлым, и с будущим – и потому больше всего реальности содержит та фотография, которая запечатлевает её прямо сейчас.
«Помимо фотографа, работа возвращается в общество – и это самая мощная сила фотографии».
Выставка «Daidō Moriyama: A Retrospective» проходит в Photographers’ Gallery, в Лондоне, до 11 февраля.
Оригинал на сайте The Guardian
Перевод с английского Александра Курловича
