ГОЛУБАЯ ПУСТОТА АНДРЕЯ БЕЛКОВА
«Чёрный квадрат» Малевича есть ничто иное, как абсолют или ноль, как начало начал, как пустота. Пустота предшествует всему. Пустота — начало творения. Пустота — это реальность, которая существует здесь и сейчас, вмещая в себя длительность прошлого, явление будущего и бесчисленные приметы действительности. Пустота быть может, не синонимом глубины, но, многозначности. Восприятие мира во всей его полноте осуществляется, когда вы отвлекаетесь от ментального и сиюминутного. Созерцание пустоты приносит ни с чем несравнимое успокоение. Объяснить это непросто. Качества пустоты, вообще, сложно выразить, т. к. мысли всегда цепляются за мир объектов. На метафизическом уровне — все пустотно. Фактор пустотного существования не ощущается большинством людей в силу привязанности к переживанию знакомой плотной реальности, создающей иллюзию устойчивости. Безжизненность и мрак пустоты являются проекциями ума, который не может иначе, адекватно отразить ее безграничную свободу. Ум переживает шок, сталкиваясь с пустотой за пределами его двойственных построений. Душа, напротив, переживает пустоту, как свет и высшее блаженство, наполненное сутью жизни. Для нашего эго пустота — гибель, для истинной природы, пустота — свобода.
Свобода с которой московский фотограф Андрей Белков снимает пустоту — потрясает воображение. С семантической точки зрения его работы — тотальный минимализм, направление, заданное еще школой Баухауза, ставшее впоследствии превращаться в «элементарный» дизайн, вполне утилитарный, востребованный сегодня. Фотографии минималистов отлично осуществляют функции «эстетических» акцентов в пустынных пространствах стерильных офисов и безжизненно утонченных апартаментов.
Принято считать, что минимализм в живописи появился в Америке в 60-х годах XX века.
Стоит вспомнить о восточных корнях минимализма, например о японской культуре, в которой все и интерьеры, и образцы каллиграфии, и поэзия хокку, создано по законам минимализма. То есть, чем меньше используется выразительных средств, тем больше удается выразить.
Минимализм в фотографии не связан ни с каким определенным жанром, это отдельный стиль. Простота, лаконичность и ясность композиции. Основные правила его довольно понятны. Как правило, объекты съемки занимают малую часть кадра, оставляя пустым пространство вокруг себя. Именно оно и становится содержанием снимка. В фотографии минимализм включает в себя еще один аспект, свойственный только фотографии — время. Время от доли секунды спуска затвора до вечности. Взаимоотношения между «секундным деланием» снимка с бесконечностью пустоты и неподвижности порой потрясает воображение. Доминирующее пустое пространство может противоречить классическим правилам композиции. Но противоречия — суть нашего мира, его формула.
Минималистов всегда интересует поиск простых, но сильнодействующих форм выражения. Как никогда кстати приходятся контрасты, яркие цвета, графичность, четкость или, наоборот, эстетическая хмурь (облачность, туманность и прочие явления природы). В живописи минималистов важным фактором является использование обычных, повседневных, привычных явлений в качестве предмета (объекта) искусства. Творческий процесс становится своего рода процессом создания «вторичной реальности» из элементов «первичной» — окружающей жизни. Цель подобных новаций состояла в том, чтобы создать предельно доступное и, кажущуюся элементарным для прочтения и понимания, произведение. Безусловно, это было, своего рода, реакцией на сложность и элитарность авангарда 50-х гг. Фотография, будучи заложницей реализма, в той или иной степени производит его «копии». Поэтому, быть может поэтому, минимализм в фотографии так естественен и гармоничен. Минимализм особо притягателен и тем, что дает возможность расшифровывать сложный конструкт под названием «искусство» с иллюзией некой доступности. В эпоху постмодернизма, когда умственная, идеологическая концепция порой подавляет изобразительную, минимализм становится прибежищем для современных невротиков. Красота здесь побеждает! И не важно, что минимализм как течение антисубъективно, а искусство всегда персонифицировано. И, порой, почти невозможно атрибутировать авторство работ, особенно в современной фотографии в цифровом ее воплощении, не требующем особого ремесленнического мастерства. Бесконечные пустынные пейзажи, геометрические ритмы современной архитектуры, тростинки на ветру, камушки, водные глади... Осознание обществом возможности глобальной экологической катастрофы, демонстрирует тенденцию отказа от излишеств, а ускорение ритмов современной жизни подняло спрос на «успокоительные» картины, в которых нет места шуму и суете.
Простота кажется профанацией, но, говорящий «я так тоже могу», предполагает то же, что и Аристотель: искусство есть «техне» — мастерство. Можно добиться большего или меньшего сходства, рисуя портрет, но нельзя лучше или хуже закрасить холст черной краской. А где нет «лучше» и «хуже», там со здравой аристотелевской точки зрения, нет искусства. Процесс, поколебавший эту самоочевидность, начался тогда, когда появились «технические» искусства (фотография, например), где мастерство не преимущество, а только опыт. Минимализм, не принимаемый большинством как искусство, в той исторической ситуации, когда он возник, стал пониматься как своеобразная игра между автором и реципиентом, игра со своими особыми правилами: нарочито доступное, «непридуманное», «искреннее», становится популярным, массовым. Отрицая «цветущую сложность» минимализм не примитивизирует искусство, но дает максимальную степень свободы реципиента от избытка авторского. Возникает свободное, пустое место на месте общем, которое можно заполнить самостоятельно. Пустота на поверку оказывается куда более сложной, чем кажется. Минимализм требует от зрителя сотворчества, на том уровне, на котором он сотворен. Правая часть — ящик, который нарисовал Сент-Экзюпери, а в левую зритель должен вложить «барашка», которого он хочет. Все вместе это называется минималистическим искусством.
Фотографии из серии Белкова «Зимний блюз» дают зрителю полную свободу, они «дружественны», полностью открыты для его интеллектуальной активности: от зауми до возможности, не понять означаемое, но усладиться увиденным. Бесконтекстные пейзажи. Голубое на голубом, плюс столбики, деревца, горизонт... От бытового снимка они отличается как Дюшановский писсуар — от всех прочих. «Копия реальности», которую нельзя использовать по назначению, она предназначена только для созерцания, а, следовательно, становится эстетическим объектом. Работы Белкова — это, прежде всего, авторская интонация. Уловив её можно попробовать «попасть» в его пространства, до бесконечности расширить их, так как границ не существует; никаких, ни коммуникативных, ни контекстуальных, ни визуальных. Белкову не чужды готовые формы, визуальные клише. Кажется, что вы уже встречались с подобным? Это и есть главный трюк минималистической фотографии — возвращаться к своему «первобытному источнику» [реальности], примитивности которой она всегда пыталась избегать.
Ольга Аверьянова,
кандидат искусствоведения,
руководитель Отдела искусства фотографии ГМИИ им. А. С. Пушкина,
куратор, критик
