Артём Шульга

Действующие лица:
Обрывки
(Поэтическая поэма полу-романъ)

Глава десятая.
Письмо Пушкина


Действующие лица:
Нижняя часть листа с проставленной датой (дата перечёркнута) периода болдинской осени (верхняя треть оторвана). На листе ближе к низу у левой кромки текста нарисован профиль Натальи. По видимому, это несостоявшееся письмо, так и не попавшее адресату. Попало оно ко мне через руки нынешнего хранителя усадьбы Пушкиных в 1880 году, долгие годы пролежав в верхнем ящике моего письменного стола. Теперь же, с ростом новой волны интереса, я решил придать его огласке. Петербург. Май 1905.


---
*Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками.




Возможно, это довольно причудливо. Но не для чуда ли любви и небесной музыки ради берёмся мы за перо, как за мизинец игривой музы, собираясь с мыслями. Подходит к концу моя тетрадь. Пусть её строки останутся исполнены этой чуждой мне сегодня осени.
Вчера мне привиделся волшебный сон. Снился Онегин. Да, знаю, я должен закончить Онегина. Предчувствие злого пресечения не покидает меня. Здесь, в Болдине, я ощущаю себя особенно. Здесь всё, от течения времени и до стылого воздуха наполнившего меня, настраивает на рабочий лад. И, в чём-то, я даже благодарен тем обстоятельствам, что волею случая задержали меня здесь.
Так вот, мой герой, привиделся мне в утренней рассветной дымке, яркий свет заливал его со спины. Чёрный обтягивающий сюртук, цилиндр с гладкой тростью в правой руке. И всё, всё залито тёплым розоватым светом. Левая рука его была поднесена к животу. Ступив два шага он произнёс: Татьяна. Губы его были сомкнуты и звук, этот звук шёл отовсюду. Никогда я не слышал ничего подобного. Это не было горное эхо, мерно бороздящее скалы. Голос был единовремен и вездесущ. Так, будто некая сила выхватила его из уст и разнесла по воздуху. Утром, встав в скверном самочувствии, собрался, сел верхом, только и выпив кофей.
Весь день думал о Наталье. Карантин! Держу извозчика на поготове. И уже не чаю увидеть её тёмную маленькую головку на своей груди. Они уже решили с приданным и теперь всё, что нас разделяет — прогон на рысаках.

28 ноября 1830