Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава тринадцатая. Два слова о носах
Обрывки
(Поэтическая поэма полу-романъ)
Глава тринадцатая.
Два слова о носах
Действующие лица:
Данный черновик письма недавно найден в закрытом ящике письменого стола в Риме в доме, где квартировал Гоголь. Адресат письма не проставлен, но содержится пометка «в Питер моему смуглому другу», проставленная на обороте. По содержанию рукопись можно приблизительно датировать 1929-1930 годом (оценка гоголистов). Рука Гоголя не вызывает сомнения у специалистов. Почерк тоже.
---
*Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками.
Знаете ли вы украинский нос? О, вы не знаете украинского носа! Всмотритесь в него. С середины лба висит месяц. Необъятный несметный нос раздался, раздвинулся еще необъятнее. Торчит и пышет он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественный нос! Очаровательный нос! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключен в темно-зеленые стены садов. Девственные чащи черемух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный носач — ночной ветер, подкравшись мгновенно, понюхивает их. Весь ландшафт спит. А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных волнений стройно возникают в ее глубине. Божественный нос! Очаровательная нос! И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи. Сыплется величественный гром украинского пятака, и чудится, что и месяц заслушался его посереди неба... Как очарованное, дремлет на возвышении село. Еще белее, еще лучше блестят при месяце толпы хат; еще ослепительнее вырезываются из мрака низкие их стены. Песни умолкли. Все тихо. Благочестивые люди уже спят. Где-где только светятся узенькие окна. Перед порогами иных только хат запоздалая семья вдыхает свой поздний ужин.
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребрянных ноздрей мосты.
Луна спокойно с высоты
Над Белой Церковью сияет
Носатых гетманов черты
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо всё кругом;
Но в замке шепот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
Упершись носом о колени,
Окован, Кочубей сидит
Ноздрями на небо чадит.
‹1929-30?›
- Есть оффтопики. Показать?
- Свернуть комментарии
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой Церковью сияет
И пышпых гетманов сады
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо всё кругом;
Но в замке шепот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
В глубоком, тяжком размышленье,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно на небо глядит.
А всё, что было выше, вызвало восторг только у Костина.
Но что поделать - он в принципе, восторгающийся человек - умиляется даже унылому замогильному пессимизму Гринина.
А ниже то, что было до Гоголя
Впрочем (рассудочно) откуда Пушкину что либо знать об украинской ночи... Чтобы ТАК написать об украинской ночи, нужно родиться Гоголем!!!
Возможно, это посвящение Гоголя своему другу и учителю.
Также возможно, что Гоголь показывал свои ранние черновики до написания Полтавы, потом оставил это дело, прочитал Полтаву и вернулся — закончил
И каак махнёт
Полетели —
три фужера венецианских,
бутылка каберне на кружевное платье,
да ещё чьё-то пенсне в салатницу с фуа-грой и трюфелями по-московски
пушкин открывает дверь и кричит:
- няня! няня! к нам пушкин в гости пришёл"
..
— Няня! Няня! Я пришёл!
ЗЫ. Знаю, потому что я в то утро переоделся А. Радионовичем.
Потом мы все втроём пошли к Пятачку и стали свидетелями, как Винни на ходу сочинил знаменитое «кто ходит в гости по утрам..»
