Юлия Прокопенко

Ниже опубликован длинный текст. Это перевод статьи о новом продукте на рынке цифрового искусства - невзаимозаменяемом (уникальном) токене. Статья задорно объясняет, почему в цифровом искусстве подлинность не имеет значения и за что люди платят деньги.
Оригинальная статья содержит много ссылок - я не стала их переносить в перевод, хотя они весьма интересны. Любопытные могут почитать оригинал и походить по ссылкам. В частности, из оригинальной статьи можно посмотреть "подлинного" Бипла в хорошем разрешении.
Если я в переводе накосячила с терминологией (ее там довольно много), я с благодарностью учту поправки от специалистов.

Оригинал статьи расположен здесь:
slate-com.cdn.ampproject.org


Уникальный токен – так ли он хорош?
Кал Раустиала и Кристофер Джон Спригман

Продажа на аукционе Кристи’c за 69 млн долл. «уникального(невзаимозаменяемого) токена» или NFT, привязанного к цифровому коллажу «Everydays: первые 5000 дней» породила волну запросов о том, что такое NFT? И как относительно неизвестный персонаж по имени Бипл оказался третьим в рейтинге самых дорогих живущих ныне художников благодаря цифровому произведению, которое новый владелец не может даже повесить на стену?
Последовавший шум в прессе доказал, что в области NFT пересеклись два мощных поля: криптовалюты и совриск. Многие даже поверили, что уникальные токены решили проблему сомнительной подлинности, преследующую цифровое искусство.
Характерная черта любого цифрового произведения в том, что оно воспроизводимо – с абсолютной точностью, в бесконечном количестве и практически бесплатно. Но если привязать произведение к уникальному токену (NFT), то можно – по мнению некоторых – зафиксировать «подлинник». New Yorker в частности сравнил NFT-произведения с «цифровыми Бини Бейбис (авторскими игрушками), каждая из которых существует в единственном экземпляре». Эта мнимая уникальность и объясняет заоблачную стоимость «Everydays», а также многих других NFT-произведений – от твитов до музыкальных видео.
Дэвид Хокни, 83-летний английский автор поп-арт шедевра «Портрет художника (Бассейн с двумя фигурами)», проданного в ноябре 2018 г. за 90,3 млн долл. и ненадолго установившего рекорд цены, заплаченной за произведение живущего художника, однако уже в мае 2019 г. сверженного скульптурой Джеффа Кунса «Кролик» (91,1 млн долл.), полон сомнений. В подкасте об искусстве Хокни заявил: «Чем именно они владеют? Я не понимаю. – по мнению Хокни, - NFT – это сфера международных жуликов и разводил».
И он в чем-то прав. Если присмотреться, уникальные токены совсем не дают гарантии подлинности. Более того, ниже мы объясним, почему они только усложняют вопрос определения подлинности произведений цифрового искусства.
Первый барьер на пути понимания уникального токена – это колтун из технических понятий и бессмысленной ботовни, откружающей совриск, с помощью которого люди пытаются объяснить, что это такое. Сложности начинаются с самого названия. Оно призвано выделить NFT из общей группы блокчейновых инструментов, к которым также относятся, например такие криптовалюты как Биткоин и Эфириум. И Биткоин и Эфириум – «неуникальные» инструменты в том смысле, что каждый Биткоин стоит ровно столько же, сколько любой другой. «Уникальные токены» невзаимозаменяемые потому, что они все разные. Именно на это указывают люди, которые считают, что NFT можно использоваться как идентификатор «подлинности» цифрового произведения.
Но давайте вернемся к «Everydays» и посмотрим, насколько это правда. В описании лота Кристи’с сообщает, что Бипл предоставит покупателю копию «Everydays» в виде 500 Мега-пиксельного изображения с размером файла в 300 Мбайт. Благодаря этому описанию сделка выглядит как типичная продажа произведения искусства – покупатель платит деньги, художник предоставляет «подлинник». Однако в отличии от скульптуры или даже классической фотографии, созданной руками автора, «Everydays» существует в огромном числе идентичных копий, разбросанных по сети, неотличимых от той, которую Бипл предоставил покупателю.
Сама технология, используемая для хранения произведения – одноранговая «Межпланентая файловая система» – создает много копий файла, содержащего «Everydays», и разбрасывает их по сетевым компьютерам, формируя «распределенное хранение». Если вам нужна копия «Everydays», перейдите по ссылке.
В результате в интернете вращается такое количество копий «Everydays», идентичных до последнего пиксела, что очень сложно гарантировать, что кто-то владеет оригиналом/подлинником/каноническим изображением. Сложность сохраняется даже в том случае, если мы соглашаемся, что копия, предоставленная Биплом, «та самая». При любой будущей сделке, доказать, что продавец предлагает «ту самую» копию, и что, когда он сам ее получил, она не была заменена другой идентичной копией, будет очень сложно, если вообще реально. Более того, как только вы узнаете, что такое «уникальный токен» и как он работает, вы увидите, что он совершенно не гарантирует покупателю владение единственным экземпляром «цифрового Бини Бэйби», как на то рассчитывал New Yorker. В реальности NFT может только все запутать.
Дело в том, что «уникальный» в словосочетании «уникальный токен» относится к самому токену – а именно, к коду, формирующему NFT, а вовсе не к произведению искусства, с которым этот токен связан. NFT часто упрощенно описывают как «ссылку» на произведение, «путь» к произведению или «представление» произведения. Эти описания не совсем верны. Уникальные токены представляют цифровое произведение искусства только в самых общих чертах: «хэш» произведения составляет часть кода, формирующего NFT, некоторые токены также включают ссылку на интернет-адрес, где располагается копия произведения.
«Хэш» - это код, который формируется путем пропускания всех данных цифрового файла через аглоритм, создающий краткую буквенно-цифровую «подпись». «Хэш» для «Everydays» выглядит так:
6314b55cc6ff34f67a18e1ccc977234b803f7a5497b94f1f994ac9d1b896a017
Взломать такой 256-битный хэш практически невозможно. Поэтому с практической точки зрения, два разных файла, которые хоть чуть-чуть отличаются друг от друга, не могут иметь одинаковый хэш. Однако – и это самое важное – если мы используем один и тот же алгоритм для шифрования файлов, содержащих идентичный набор данных, все эти файлы будут иметь одинакой хэш.
Что это значит для покупателя «Everydays», заплатившего на аукционе Кристи’c 69 млн долл.? Уникальный токен содержит хэш файла «Everydays», адрес криптовалютного кошелька Бипла и адрес смарт-контракта, управляющего тем, как будет осуществляться сделка с токеном. И все. То есть «уникальный токен», проданный Кристи’c совершенно бесполезен для определения «подлинной» копии «Everydays», даже если мы договоримся о том, какая именно копия является подлинной. (Такой копией может быть та, которую Бипл создал изначально, но она вполне может быть не той, которую он предоставил покупателю, если только Бипл не передал вместе с копией место хранения, которое он использовал во время создания копии).
В любом случае, какой бы ни была «оригинальная» копия цифрового произведения «Everydays», уникальный токен никак не помогает нам определить эту «оригинальность», потому что NFT не относится ни к одной из копий в частности. Все что он делает, это сообщает вам, содержит ли каждая из имеющихся копий «Everydays» те же данные, что и файл, с которого изначально был сгенерирован хэш.
Другими словами, NFT сообщает вам, что у вас есть копия. Но он никак не гарантирует, что это – «та самая» копия.
Некоторые уникальные токены действительно содержать ссылку на интернет-адрес, по которому можно посмотреть произведение искусства. Однако и это никак не решает проблему подлинности. Определить, является ли копия, привязанная к NFT, подлинником, даже если мы, повторяю, договорились о том, что такое подлинник, практически невозможно. Даже изображение, возникающее у вас на экране, когда вы переходите по ссылке, записанной в NFT, - никакой не оригинал – это демонстрация другой копии, созданной в памяти вашего компьютера.
С учетом всего вышесказанного, уникальный токен является не гарантией подлинности, а скорее современной версией настенных рисунков Сола Левитта. Левитт расширил горизонт искусства, продавая произведения, которые содержали инструкцию по созданию рисунка, а также право на создание рисунка по этой инструкции. Владея инструкцией, вы довольно точно можете определить, соответствует ли работа тому, что в инструкции написано, и больше ничего.
Чтобы доказать, является ли рисунок на стене, который вы разглядываете и который выполнен по инструкции Левитта, «подлинным» Левиттом, вам нужно знать, кто создал этот конкретный рисунок, было ли у них на это разрешение самого Левитта, и насколько точно они следовали его инструкции. Короче, вам нужно знать много мелочей – цепочку титулов, управляющих правом собственности, и правила пользования этим правом – это очень сложно даже в физическом мире, что же говорить о цифровом мире, который по умолчанию бесконечно плодит идентичные копии. (Внимание: в отличии от инструкций Левитта, хэшы NFT не позволяют вам создавать произведения. Хэш работает только в одном направлении).
Аукционный дом Кристи’с не торгует реализуемыми замыслами, каковыми являются рисунки Сола Левитта, он торгует произведениями искусства, напрмер, художника Бипла, создавшего «монументальный цифровой коллаж» «Everydays». Но Кристи’с не продал «Everydays». Он даже не продал уникальную копию «Everydays». И даже уникальной технологии, способной определить уникальную копию «Everydays», Кристи’c не предложил. Аукцион продал уникальный токен.
Все это открывает новые интересные возможности. Что если Бипл создаст новую копию «Everydays», сгенерирует новый NFT, и Кристи’c снова его продаст? Условия аукциона – по крайней мере те, которые находятся в открытом доступе – этого не запрещяют. Но даже если создание новых копий было бы запрещено, к NFT это не имело бы никакого отношения. Равно как и к закону об авторском праве. Закон об авторском праве однозначно закрепляет за художником исключительное право изготавливать копии своих работ. Когда художник продает свою работу, авторское право за ним сохраняется, если только оно также не продано – в этом случае закон об авторском праве требует, чтобы это условие было отдельно прописано. Поэтому согласие автора не множить копии цифрового произведения, которые он может в последствии выпустить на рынок в сопровождении NFT, должно быть прописано дедовским способом в обычном контракте.
Но вернемся к NFT: уникальный токен не только не является гарантом подлинности, но и напротив только усложняет дело. Почему? Да потому что любой человек может создать NFT любого цифрового произведения искусства. Создание уникального токена не является копированием, распространением или воспроизведением самого произведения искусства, то есть закон об авторском праве на NFT не распространяется. Более того, многие NFT созданы третьими лицами для чужих произведений, и каждый из них принадлежит другому человеку. Таким образом, уникальные токены не только бесполезны для определения оригинала, но и несут в себе много сомнительной и потенциально противоречивой информации об их владельцах – если, конечно, вы в принципе рассматриваете NFT как серьезную заявку на право собственности на то или иное произведение искусства.
Если уникальные токены и могут устанавливать свои правила в области экономики, они никак не влияют на законы интеллектуальной собственности.
Тогда вокруг чего столько шума? Возможно, сказалась пандемическа скука, возможно, излишний энтузиазм по поводу всего, что имеет отношение к блокчейну. (Помните случай с корпорацией «Лонг Айленд Айс Ти»? Ее акции взлетели на 432 процента после того, как она поменяла название на «Лонг Блокчейн Корп.»). В случае с «Everydays» некоторые даже подозревают сговор между Биплом и покупателем.
Возможно, уникальный токен – это своебразный потлач 21 века. Как объяснил более века тому назад Торштейн Веблен в «Теории праздного класса», богатые, особенно недавно разбогатевшие, склонны к «показному потреблению». Демонстративное и даже бесшабашное разбазаривание капитала становится признаком статуса.
Чем NFT особенно интересны как социальное явление, так это тем, что они – самый свежий и самый чистый пример того, что можно назвать «вебленовским товаром». Для экономиста «вебленовский товар» - это нечто, потребляемое только потому, что оно (потенциально) определяет статус через показное потребление (например, дорогое шампанское, поданное в ночном клубе в сопровождении бенгальских огней). «Вебленовский товар» чем дороже, тем привлекательнее. Суть именно в цене.
По мере того как жизнь перемещается в сеть, туда же уходит и битва статусов. Инстаграм, возможно, первое поле этой битвы. Вы действительно можете покупать подписчиков и подделывать снимки, но все что изображено в вашей ленте, как правило, неуникально – за всем этим стоят реальные вещи и места (даже если вы там никогда не были).
Уникальные токены – совсем другое дело. NFT – это вам не самолюбование на фоне Бали, но настоящий цифровой продукт, который даже нельзя потрогать или понюхать. Он связан с произведением искусства, что выдает в вас тонкого знатока и в то же время дематериализует акт потребления. Вы владеете не искусством, но токеном (сертификатом) – тем, что никто не видит и что никто (с большой вероятностью) не может перепродать. (действительно, кто захочет быть вторым человеком, готовым заплатить за право не владеть «Everydays»?).
Владение NFT совмещает традиционный вебленовский статус с аурой крипто-гуру 21 века. Как написал Верже в пояснении к уникальному токену: «Приобретающий Моне может наслаждаться им как физическим объектом. В цифровом искусстве копия ничем не хуже оригинала». Важен лишь «образ владельца оригинального Бипла».
Даже при том, что владелец-то на самом деле, им не владеет.