Покупая вино, обрати вниманье на пробку
Покупая цветы, обрати вниманье на запах
Покупая траву, обрати внимание
На выражение глаз продавца
И на всякий случай запомни, где это было

"Теперь о гондонах. Русский писатель - гондон, американский нет."

"НОВАЯ ИДЕЯ ОГОРАШИВАЕТ ЧЕЛОВЕКА,
К НЕЙ НЕ ПОДГОТОВЛЕННОГО
I
ПИСАТЕЛЬ: Я писатель!
ЧИТАТЕЛЬ: А по-моему, ты говно!
(Писатель стоит несколько минут, потрясенный этой новой идеей и падает замертво. Его выносят.)
"

"Когда отправляешься на войну,следует взять с собой мешок с рисом.Одежда воина должна быть сделана из барсучьей шкуры.Тогда в ней не заведутся вши.Во время длительных походов вши причиняют много хлопот."

Итак, в тот памятный день пражские улицы были свидетелями
трогательного примера истинного патриотизма. Старуха толкала
перед собой коляску, в которой сидел мужчина в форменной
фуражке с блестящей кокардой и размахивал костылями. На его
пиджаке красовался пестрый букетик цветов. Человек этот, ни на
минуту не переставая, кричал на всю улицу: "На Белград! На
Белград!"

"И наутро смотрю: открылось окошко, он в него высунулся и потихоньку закурил. Потом - потихоньку заработал, заучился, запил... И стал человек как человек. Вот видите!.."

Официант принес графинчик, бутылку и две конфеты.
- Бутерброды кончились, - проговорил он с фальшивым трагизмом.
Я расплатился. Поднял и тут же опустил стакан. Руки тряслись, как у
эпилептика.

"Нет ничего спиртного! Царица небесная! Ведь если верить ангелам, здесь не переводился херес. А теперь - только музыка, да и музыка-то с какими-то песьими модуляциями. Это ведь и в самом деле Иван Козловский поет, я сразу узнал, мерзее этого голоса нет. Все голоса у всех певцов одинаково мерзкие, но мерзкие у каждого по своему. Я поэтому их легко на слух различаю..."

Поравнявшись с дубом, он вдруг немузыкально заорал: "Сладок кус
недоедала!..."
В лапах у него вдруг оказались массивные гусли -- я даже не
заметил, где он их взял. Он отчаянно ударил по ним лапой и, цепляясь
когтями за струны, заорал еще громче, словно бы стараясь заглушить
музыку...

"Свирид Свиридович, да бросьте, это ж из другого фильма! Вобще, я Вам совєтую - бросьте эту фигню и посмотрите новий фильм Хабибулина. Вот где экзистенция, туда меня и сюда! Чєловек в огороде найшов сапку и давай сапать. Весна прошла, он сапает. Лєто прошло, он сапает. Осень прошла, он сапает. Вот это да..."

но кто осмелится
сказать, что он не наблюдает микроорганизмы, поскольку не видит их
невооруженным глазом? Совершенно аналогично человечество получило
возможность своими глазами заглянуть в будущее при посредстве
машины-предсказателя "МОСКВА-1". Машина времени, наконец, существует! Мы
стоим перед новым поворотом в истории цивилизации!"

"Жил-был Иван Царевич. И вот однажды поймал он Василису Прекрасную, а она ему говорит: а я за тебя замуж не пойду. Потому что умный больно. А пойду я замуж за Ивана Дурака. И стану я тогда Василисой Премудрой.

А Иван Дурак говорит: а я вот не хочу на тебе жениться. И на тебе, Иван Царевич, тоже не хочу, ты уж не обижайся. Тогда они оба и спрашивают: а чего же ты хочешь? А Иван Дурак отвечает: а хочу я найти такую траву, чтобы раз покурить, и на всю жизнь вперло."

У хищных своя жизнь, у травоядных своя, ну, и у грызунов своя,
естественно. Если их между собой сравнивать, то, возможно, одна перед
другой проиграет, но если не сравнивать, то вполне можно жить.
Проголосовали единогласно: не сравнивать.
Жить, но не сравнивать. Чтоб можно было жить.
- Ну, если не сравнивать, так он у нас точно всю траву сожрет!
Это сказал бык. Будто специально для протокола.

"Но, когда выяснилось, какое имя Герасимов дал собаке, любители животных из его дома были просто шокированы. Дело в том, что он назвал своего бультерьера “Муму”. По вечерам Герасимов стал ходить на прогулки к близлежащей реке и, бывало, подолгу простаивал на берегу, глядя в середину потока и напряженно о чем-то думая. Муму резвилась рядом, иногда подбегая к хозяину, чтобы потереться о его ногу и поглядеть ему в лицо своими доверчивыми красными глазками."

Подписываюсь на комментарии...

это экстрим )))

Тоже подписался бы на комменты, но боюсь - харда не хватит :-))

Борьба начинает принимать титанические масштабы...

Я и не знал что они борются.:)
Порой трудно понять что к чему, но читаю с удовольствием - как тот дворник Ипполита Матвеевича.

главное - какое складное повествование вырисовывается...

Тема задана хорошая :-)

Пасиб, повеселилась))

"- С Гришей-филателистом мы вопрос решим. Больной человек, коллекционер. И пропуск у него случайно оказался. Но ты-то зачем его съел?
- Хотел ощутить биение жизни, - сказал Татарский и всхлипнул.
- Биение жизни? Ну ощути..."

-Могли бы коллекционировать картины. Я бы вам помогла, говорила бы, что и где искать,
познакомила бы с людьми, которые рассказали бы вам о том, как собирают
произведения искусства. Подумайте, сколько бедных художников нуждаются в
вашей помощи. Вы могли бы их спасать, а не уничтожать несчастных бабочек,
как какой-нибудь глупый мальчишка. Бабочек коллекционируют и очень умные
люди.

"Не все так просто. Как говорится, умом Россию не понять - но и к сексуальному неврозу тоже не свести. Так что не будем спешить"

Маша Рубинштейн после нескольких лет ужасной эмигрантской жизни встретила мюнхенского красавца-миллионера Гюнтера фон Небельдорфа, который страдает сексуальным неврозом на почве исторической вины: его отец был штурмбанфюрером СС и вешал свои жертвы на крюках мясника.

"Осень уже пришла!" -
Шепнул мне на ухо ветер,
Подкравшись к постели моей.

Ветер играет на эоловой арфе. Петька не удивился, что ветер умеет играть. Но насчет эоловой арфы он все-таки спросил, потому что был почти уверен в том, что никто не знает, что такое эолова арфа. - Музыкальный инструмент, на котором может играть только ветер!

"Называется это "эолова арфа", а по-английски это значит "напугай дурака". Переведи ему."

Но всего ужаснее было то, что наверху этой
башни, в пустом, изогнутом окне были натянуты струны, то есть была устроена так называемая « Эолова арфа ». Когда ветер пробегал по струнам этого своевольного инструмента, струны эти издавали сколько неожиданные, столько же часто странные звуки, переходившие от тихого густого рокота в беспокойные нестройные стоны и неистовый гул, как будто сквозь них пролетал целый сонм, пораженный страхом, гонимых духов.

"Среди опалов, яшм и изумрудов,
В лесу из гладиолусов и маков,
Гуляют гномы - спросите: "Откуда?"
Я их в лицо не видел, но однако -

Когда растает снег на этой крыше,
Когда весна просушит эти лужи,
Я припаду к земле и я услышу
И если мне не веришь, сам послушай.."

Часто попадались красные маки невиданной величины с очень сильным ароматом. Всем было весело: Страшила был спасен, ни людоед, ни овраги, ни саблезубые тигры, ни быстрая река не остановила друзей на пути к Изумрудному городу и они предполагали, что все опасности остались позади.
- Какие чудные цветы! - воскликнула Элли.

"-- Я полагаю -- человек с головой и из Клатов попадет в Будейовицы,-- почтительно ответил Швейк.-- Правда, прогулка не маленькая, особенно для человека, который торопится в свой полк"

- Да так, верно, оно и есть, - продолжала Алиса. - Но интересно, на
какой же я тогда широте и долготе?
Сказать по правде, она понятия не имела о том, что такое широта и
долгота, но ей очень нравились эти слова. Они звучали так важно и
внушительно!

"Мне потом Вовчик Малой книгу одну дал, где все про это растерто, хорошо растерто, в натуре. Ницше написал. Там, сука, витиевато написано, чтоб нормальный человек не понял, но все по уму. Вовчик специально одного профессора голодного нанял, посадил с ним пацана, который по-свойски кумекает, и они вдвоем за месяц ее до ума довели, так чтоб вся братва прочесть могла. Перевели на нормальный язык. "

Газет профессор Персиков не читал, в театр не ходил, а жена профессора
сбежала от него с тенором оперы Зимина в 1913 году, оставив ему записку
такого содержания:
"Невыносимую дрожь отвращения возбуждают во мне твои лягушки. Я всю
жизнь буду несчастна из-за них".

"Ну что ж, я встал и пошел. Не для того, чтобы облегчить себя. Для того, чтобы их облегчить. А когда вернулся, один из них мне сказал: "с такими позорными взглядами ты вечно будешь одиноким и несчастным"."

- И я тебя пожалела, потому как ты одинокий и несчастный. Пошла, можно
сказать, тебе навстречу, отменила все свои дела, переоделась в твои тряпки,
которые мне абсолютно не нравятся и вообще мне не подходят. Ладно, я
сделала, как ты просил, потому что я человек жалостливый и добрый.

"Она мне прямо сказала: "я хочу, чтобы ты меня властно обнял правою рукою!" Ха-ха. "Властно" и "правою рукою"?! - а я уже так набрался, что не только властно обнять, а хочу потрогать ее туловище - и не могу, все промахиваюсь мимо туловища..."

Все это было вранье. И то и другое было вранье. Женщина вовсе не нужна,
пока не начнешь о ней думать. Он научился этому в армии. А тогда ее
находишь, рано или поздно. Когда приходит время, женщина всегда найдется.
И заботиться не надо. Рано или поздно оно само придет. Он научился этому в
армии.

"- А плохая баба? - сказал декабрист. - Разве не нужна бывает и плохая баба?
- Конечно, конечно, нужна, - отвечаю я ему. - Хорошему человеку плохая баба иногда прямо необходима бывает. Вот я, например..."

- Я спрашиваю вас, мистер Трелор, позволительно ли мужчине назвать
женщину свиньей?
Трелор, сидевший рядом с ним, растерялся при этой внезапной атаке; он
не понимал, почему именно его заподозрили в том, что он способен назвать
женщину свиньей.
- Я бы сказал, - пробормотал он неуверенно, - что это... э... зависит
от... того, какая... женщина.

"Когда корабли седьмого американского флота пришвартовались к станции Петушки, партийных девиц там не было, но если комсомолок называть партийными, то каждая третья из них была блондинкой. По отбытии кораблей седьмого американского флота обнаружилось следующее:..."

Поясним радиослушателям, что в ранее принятой терминологии одна
домна составляет десять стаканов, или сто кораблей, или тысячу косяков.
Таким образом, семь ты...

"Он походил на сколоченный из дрянных досок каркас, на который много лет назад повесили сушить какое-то тряпье и забыли, а в этом тряпье непостижимым образом затеплилась жизнь, да так утвердилась, что многому вокруг пришлось потесниться. В целом он мало походил на живое существо и из-за своего кашемирового бушлата больше всего напоминал электрифицированное чучело матроса."

Майк Донован в бешенстве ударил обеими руками по подлокотникам кресла.
- А что же мне было делать с этим электрифицированным чучелом ? Я не собираюсь уступать какому-то механизму, который я собрал своими собственными руками.
- Ну конечно, - недовольно ответил Пауэлл, - а сидеть тут под охраной двух роботов - это значит не уступать?

"- Поистине! Я изумителен и даже совершенен, что явно предполагает Совершенство Всего Сотворенного!! О, сколь же благим должен быть тот, что меня сотворил!!"

Сны стережёт мои двойник мой, как собака,
за зеркалом любым. Кто сотворил меня ,
тот сотворил его, створожив млеко мрака,
и приковав ко мне с приказом: "охраняй".

На острой морде кровь налипла,
Глаза зияли пустотой,
И мерзко крался шопот хриплый:
"Ты сам пришел сюда, ты мой!"

Мгновенья страшные бежали,
И наплывала полумгла,
И бледный ужас повторяли
Бесчисленные зеркала.

Сами стены искрились бесчисленными зеркалами . Я шагнул вперед, Люк - следом.
Зеркала были в рамах всех мыслимых форм. Я пошел очень медленно,
заглядывая в каждое, и велел Люку делать то же самое.
Сперва зеркала отражали лишь нас и противоположную стену. Внезапно
Люк остановился и застыл, повернув голову влево. - Мама! - вырвалось у него.

"Умеющий шагать не оставляет следов. Умеющий говорить не допускает ошибок.
Кто умеет считать, не пользуется инструментом для счета.
Кто умеет закрывать двери, не употребляет запор и закрывает их так крепко,
что открыть их невозможно"

- Хороший у вас пес, - сказал Тальбот. - Умеет закрывать двери .
С этим он ушел. Я проводил его до дома, конечно, чтобы посмотреть, действительно ли он живет там, где сказал...

Как известно, в Петушках нет пунктов А. Пунктов Ц тем более нет. Есть одни только пункты Б. Так вот: Папанин, желая спасти Водопьянова, вышел из пункта Б1 в сторону пункта Б2. В то же мгновение Водопьянов, желая спасти Папанина, вышел из пункта Б2 в пункт Б1. Неизвестно почему, оба они оказались в пункте Б3.

А Папанин по-прежнему чистил свой маузер. За шесть
месяцев зимовки, когда у любого нормального человека нервишки
подсаживаются, это рукоблудие приобрело у него характер маниакального
психоза.Кренкель смотрел на маузер, сдерживая дыхание. Больше всего ему
хотелось стащить незаметно какой-нибудь винтик и поглядеть, как Иван
Дмитриевич рехнется, не отходя от своей тряпочки, когда маузер не
соберется.

Задачка: как поймать в Сахаре льва?

Лес рук: перегородить пустыню, господин учитель! Пополам, каждую половину еще пополам, потом еще, еще – наконец, лев сам собой оказывается в клетке. Можно просеять Сахару через сито. Можно посыпать нюхательным табаком: лев начнет чихать, по чиху мы его и найдем. Сделать надувную львицу, вставить в нее пищалку типа "уйди-уйди" – лев прибежит сам. Поймать зайца, но в документах оформить его как льва. Покрасить пустыню черной краской, а в клетку насыпать песку: лев подумает, что от пустыни только это и осталось. Хорошо, а ты, Игорь, почему молчишь? Но львы вообще не живут в пустынях, господин учитель…

-Напрасно беспокоились, господин учитель , — сказал К., — мне и в голову не придет принять это место».
«Прекрасно, — сказал учитель , — прекрасно, значит, вы отказываетесь без всяких оговорок». И, взяв шляпу, он поклонился и вышел.

На скале, у самого края,
Где река Елизабет, протекая,
Скалит камни, как зубы, был замок.

Был замок построен. Он так был устроен, Что в нашем дыхании чуть колебался, И стражник на башенке нам улыбался, Был замок построен. Был замок построен. Он так был воздушен, Что, если стрелял неприятель из пушек, Чугунные ядра летели сквозь стены летели - Мы мира хотели.

"На столе от лампочки круг,
А за кругом в комнате мрак,
В круге сразу видно, кто друг,
Кто во мраке, ясно, что враг."

Прорвав заколдованный круг, Швейк опять очутился дома.

Догорая дотла, как ахейская шапка на воре,
Тает в небе луна, и на берег бросается море,
Где сидит человек, отирая соленую влагу:
Он когда-то спешил, он вернуться мечтал на Итаку.

Но куда торопиться теперь, если те, кто и помнил, забыли?
Двадцать лет - это срок, что длиннее и глубже могилы,
Для чего возвращаться туда, где у всех помутится от страха?..
Невозможно вернуться в свой дом, не однажды оплаканной тенью из мрака.

Она вскочила с воплем и пред ним
Упала; счастье, ужас и смятенье
Узнать того, кто прежде был любим,
А ныне стал оплаканною тенью.

"А она взяла - и выпила еще сто грамм. Стоя выпила, откинув голову, как пианистка. А выпив, все из себя выдохнула, все, что в ней было святого - все выдохнула. А потом изогнулась, как падла, и начала волнообразные движения бедрами - и все это с такою пластикою, что я не мог глядеть на нее без содрогания..."

Тут герр Шлоссен-Бошен встал и разразился. Он ругал нас по-немецки
(мне кажется, это исключительно подходящий язык для такой цели),
приплясывал, потрясал кулаками и обзывал нас всеми скверными английскими
словами, какие знал. Он говорил, что его еще никогда в жизни так не
оскорбляли. Оказалось, что эта песня вовсе не комическая.

"Тут Жихарь признал и напев: жуткое додревнее заклинание, поднимавшее мертвецов из земли, но не всех подряд, а только проклятых, заклейменных, голодных и рабов, с тем чтобы они разрушили до основания весь мир, а затем..."

"Чего бояться? - думал он между тем сам про себя. - Ведь она не встанет
из своего гроба, потому что побоится божьего слова. Пусть лежит! Да и что я
за козак, когда бы устрашился? Ну, выпил лишнее - оттого и показывается
страшно. А понюхать табаку: эх, добрый табак! Славный табак! Хороший табак!"
Однако же, перелистывая каждую страницу, он посматривал искоса на гроб,
и невольное чувство, казалось, шептало ему: "Вот, вот встанет! вот
поднимется, вот выглянет из гроба!"
Но тишина была мертвая. Гроб стоял неподвижно.

"Хома Брут сжался от страха. Вий повертел головой из угла в угол, посмотрел на двери, на окошки под потолком и сказал:
- Поздравляю, вы пригласили Вия! Слишком мало места для работы в церкви. Закройте все окна и удалите часть нечистой силы.
- А окна зачем закрывать? - пискнул маленький упырь и вновь испуганно умолк.
Вий пожал плечами, как если бы речь шла о само собой разумеющемся, и предложил:
- Попробуйте заменить церковь?"

И три дня и три ночи он не спал и не ел;
Он сидел у окна и на небо глядел,
Он твердил её имя,
Выходил встречать на карниз.
А когда покатилась на убыль луна,
Он шагнул из окна как шагала она,
Он взлетел, как взлетала она,
Но не вверх, а вниз.

Я из дому вышел, когда все спали,
Мой спутник скрывался у рва в кустах,
Наверно на утро меня искали,
Но было поздно, мы шли в полях.

Мой спутник был желтый, худой, раскосый.
О, как я безумно его любил!
Под пестрой хламидой он прятал косу,
Глазами гадюки смотрел и ныл.

Холодно. Иней, прижавшись к забору,
Жизни пророчит ненастную пору.
В драной хламиде , тускнея косою -
Кто-то уже наблюдает за мною.

Ветрено. Сыро, темно. И ветрено.
Полночь швыряет листву и ветви на
кровлю. Можно сказать уверенно:
здесь и кончаю я дни теряя
волосы, зубы, глаголы, суффиксы,
черпая кепкой, что шлемом суздальским,
из океана волну, чтоб сузился,
хрупая рыбу, пускай сырая.

Рыба сырая, волна океана,
воду пью шлемом из пляжного крана,
холодом сводит руки и зубы,
глаголом трубят йерихонские трубы,
ветка гремит барабанною кровлей,
суффиксом суздальским ветер изловлен,
сыро, темно, и полночные листья
с ветром танцуют, их танец изыскан...

Дожил. Изник в товаре. Язык на месте, а слов ничуть.
Рыба в стеклянном шаре меня смущает. Не что-нибудь.
Смотрит она сурово. Молчит неслышно. Блестит едва.
Рыба, шепни два слова. Хотя бы, что ли, "жива, жива".

В двадцать четвертом году Живой, тогда еще подросток, убил свою лошадь.
Прежде на Фролов день в Прудках кропили лошадей и объявлялись по такому
случаю скачки. Призы ставились: то ведро водки, то баран, то стан колес -
мужики миром покупали. Обгонялись на прогоне - широкой неезжалой дороге,
по ней обычно скот гоняли на пастбища к лесу. А в тот год как раз на
прогоне столбы телеграфные поставили. И были они еще не в привычку.

Вороны в тот день летели по небу не простые, а красные.
Примета была самая дурная, да что с того: давненько уж не бывало в Многоборье добрых знамений. Если у кого в печи убегала из горшка каша, то непременно в сторону устья, к убытку; кошки даже в жару спали, спрятав голову под живот, - к морозам; вышедший ночью во двор по нужде обязательно видел молодой месяц с левой стороны. У многих чесалась левая же ладонь, предвещая новые налоги. Мыши в домах до того обнаглели, что садились за стол вместе с хозяевами и нетерпеливо стучали ложками. Повадился ходить со двора во двор крепкий таракан Атлантий - он безжалостно пенял людям, что не сметают крошек на пол, и возразить ему было нечего.

И мясца поесть бы неплохо. А то все мыши да мыши - приелись уже.
Если мясо черного зайца как следует вымочить, да проварить в семи
водах, да на недельку-другую на солнышко выставить, да упарить в печи, -
оно, глядишь, и не ядовитое.
Понятно, если самочка попадется. Потому как самец, его вари, не вари, -
он все такой же. Раньше-то не знали, ели и самцов с голодухи. А теперь
дознались: кто их поест, - у того на всю жизнь в грудях хрипы и булькотня. И
ноги сохнут. И еще волос из ушей прет: черный, толстый, и дух от него
нехороший.

Вернувшись в комнату, я сразу увидел маленького человечка. Он сидел на печке под потолком, скорчившись в очень неудобной позе. У него было сморщенное небритое лицо и серые волосатые уши.

- Цахес, крошка Цахес! - не помня себя закричала женщина. - Да кто же
это научил тебя говорить? Ну, коли ты так хорошо причесан, так славно
говоришь, то уж, верно, можешь и бегать? - Она взвалила на спину корзину,
крошка Цахес вцепился в ее передник, и так они пошли в деревню.

Короче, значит, банкир. Такой себе нормальный банкир, костюм-галстук, работа вместо жизни, и не сказать, что она его прет! не, она его совсем не прет! она
его харит, кумарит и всячески обламывает, но он ее все равно работает-работает-работает. Потому что хочет заработать столько денег, чтобы потом уже никогда не работать. А чтобы положить эти деньги в хороший банк и жить себе на проценты, где-нибудь в деревне, вдали от суеты и прочих звращений - ну, это все сейчас хотят. Или, по крайней мере, говорят, что хотят - в натуре, кого ни спросишь, у всех одно и то же: в деревню! в глушь! и чтобы всего этого никогда не видеть и не слышать и не помнить, и, кого не любишь, в лицо не знать, и смотреть на звезды, и жить спокойно - вот такая нынче тема самая модная. А потом встречаешь их через десять лет, а у них все та же работа, все десять лет без отпуска, и все те же мечты: ну, вот, еще чуть-чуть, и в деревню, хотя уже давно все ясно и очень грустно. Но хрен ли тут грустить - Работать Надо!

Телегин тихо играет на гитаре.

Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим,
как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит
собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую,верую... (Вытирает ему платком слезы). Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь...
(Сквозь слезы.) Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди...
Мы отдохнем... (Обнимает его.) Мы отдохнем!
Стучит сторож.
Телегин тихо наигрывает; Мария Васильевна пишет на полях брошюры; Марина вяжет чулок.

Что в чужом краю, что в отчем -
на высоком небосводе
не увидишь ты алмазов.
Да и кто их видел, впрочем?
При какой такой погоде?

Счастье капризно, даль тревожна.
А жизнь - она и вовсе
одна, второй не будет.
Рим с собою взять не можно.
Помаячь пока что возле,
папа римский не осудит.

- Ах, черный маг? -- отозвался в трубке Римский, -- афиши сейчас будут.
- Ага, -- слабым голосом сказал Степа, -- ну, пока...
- А вы скоро придете? -- спросил Римский.
- Через полчаса, -- ответил Степа и, повесив трубку, сжал горячую
голову руками. Ах, какая выходила скверная штука! Что же это с памятью,
граждане? А?

Игнат поднял голову. Вошли какие-то мужики в овчинах, пряча за спины ржавые большие топоры.
- Дверь отпер... Понятно. То-то я думал - долго ты раздеваешься, - сказал Игнат.
Протоиерей с достоинством расправил бороду.
- Чего вам надо, а? - строго спросил Игнат мужиков.
- Вот, - стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, отвечали мужики, - убить тебя думаем. Всем миром решили. Мир завсегда колдунов убивает.
"Мир, мир... - с грустью подумал Игнат, растворяясь в воздухе, - мир сам давно убит своими собственными колдунами".
- Тьфу ты, - сплюнул протоиерей и перекрестился. - Опять не вышло...
- Так-то разве убьешь, - сказал кто-то из мужиков, сморкаясь в рукав. - Икону надоть.

Федор неслышно шевелился за стенкой; он чувствовал дыхание этих состояний; ворочал ржавый, большой топор.
«Только вечность, вечность!!» — кричал Падов, простирая к себе, в небеса, руки.
Словно ломались преграды на пути к зачеловеческому сознанию.
Соннов ждал, сам не зная чего, с топором в руках.
Анна плакала в углу.

Петр заметил, что у Федора есть странная привычка: отстояв длинную очередь у пивного ларька, тот в последний момент не брал пиво, а отходил, правда, с заметным усилием. Петр заинтересовался, зачем Федор это делает, если через пять минут все равно возвращается и встает в очередь. Федор твердо ответил:
- Чтобы творение оставалось в вечности, не нужно доводить его до конца.
Петр хлопнул себя по лбу и удалился, славя Федора.

- Ну вот-с, -- иронически сказал Ипполит Матвеевич,
- вы только что изволили сказать, что раздавили эти
самые две полбутылки... Ну, а дальше что?
- Дальше?.. А дальше я и говорю, что по зайцу нужно
бить крупной дробью... Ну, вот... Проспорил мне на этом
Григорий Васильевич диковинку... Ну и вот, раздавили мы
диковинку и еще соточкой смочили. Так было дело.
Ипполит Матвеевич раздраженно пыхнул папироской:
- Ну, а зайцы как? Стреляли вы по ним крупной дробью?
- Вы подождите, не перебивайте. Тут подъезжает на
телеге Дачников, а у него, бродяги, под соломой целый "гусь"
запрятан -- четвертуха вина...
Сапежников радостно захохотал, обнажив светлые десны:
- Вчетвером целого гуся одолели и легли спать, тем более
на охоту чуть свет выходить надо. Утром встаем. Темно
еще, холодно. Одним словом, драже прохладительное...
Ну, у меня полшишки нашлось. Выпили. Чувствуем, не хватает.
Драманж! Баба двадцатку донесла. Была там в деревне
колдовница такая - вином торгует...

За бочонком для французской водки. Вот мы пошли с Петром-то Ивановичем к Почечуеву... Уж вы, Петр Иванович... энтого... не перебивайте, пожалуйста, не перебивайте!.. Пошли к Почечуеву, да на дороге Петр Иванович говорит: "Зайдем, говорит, в трактир. В Желудке-то у меня... с утра я ничего не ел, так желудочное трясение..." - да-с, в желудке-то у Петра Ивановича... "А в трактир, говорит, привезли теперь свежей семги, так мы закусим". Только что мы в гостиницу, как вдруг молодой человек...

Покамест ему
подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком,
нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с
горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный
слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам.

Я попытался объяснить им, что подъехать к холму ближе невозможно, но объяснения мои были встречены таким ледяным изумлением Лавра Федотовича, заразившегося мыслью о целебных свойствах парного молочка, такими стенаниями Фарфуркиса: "Сметана! С погреба!", что я не стал спорить.

Только что он успел это подумать, Пацюк разинул рот,
поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время
вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на
другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот.
Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком
отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и
проглатывать.
"Вишь, какое диво!" -- подумал кузнец, разинув от
удивления рот, и тот же час заметил, что вареник лезет и к нему
в рот и уже выказал губы сметаною.

- В большой семье народов зевлом не щелкай! - подарил на прощание Культяпого добрым советом Жихарь и помчался без оглядки. Мироед выл и, судя по звуку, колотился головой о камень, чтобы выплюнуть страшный подарок.

Русская наука чуть не понесла тяжелую утрату.
История болезни профессора ф. Ф. Преображенского.
В 1 час 13 мин. - Глубокий обморок с проф. Преображенским. При падении
ударился головой о палку стула. Т-а.
В моем и зины присутствии пес (если псом, конечно, можно назвать)
обругал проф. Преображенского по матери.

Тут старик пошел ругаться, и ругал всех и каждого, кто только на язык попадется, а потом еще раз выругал всех подряд для верности, чтоб уж никого не пропустить, а после этого ругнул всех вообще для округления, даже и тех, кого не знал по имени, обозвал как нельзя хуже и пошел себе чертыхаться дальше.

Вовремя сказанное крепкое словцо облегчает душу, частая ругань лишает ругательство смысла.

Когда рассердишься, сосчитай до трёх;
когда очень рассердишься, выругайся!

Паливец слыл большим грубияном. Каждое второе слово у него
было "задница" или "дерьмо". Но он был весьма начитан и каждому
советовал прочесть, что о последнем предмете написал Виктор
Гюго, рассказывая о том, как ответила англичанам старая
наполеоновская гвардия в битве при Ватерлоо.

Все. Отменяю подписку на комментарии. Хорошего по маленьку. Мой почтовый ящик решил, что он атакован спамом или DOS или еще чем похуже...

Кто нибудь!!!!! Сотрите эту фотку пожалуйста, пока еще нету жертв...

Странно, думал, что уже никто не смотрит :-)

Какой у Вас чахлый ящик. Каких-то полтора десятка писем за сутки его уж прямо так напугали...

Он еще работает, но стал помечать письма "SPAM:LOW" префиксом. Тут у нас со с памом война не на жисть а на смерть. Мои письма с этого ящика вообще не приходят на половину адресов потому что у него 2 точки после @. Надо будет купить свой домэйн.

Так что, прекратить? Только-только разогнались...

Уже обогнали "Куру"? :-) ( [фотография недоступна] )

Кура - не птица, мелко плавает :)

А ёжики низко летают!

Сейчас ежиков делают - загляденье! С противотуманными фарами...

Ёж птица гордая - пока не пнёшь не полетит.

Страницу пора заносить в Гиннесс бук - грузится по десять минут.

В местном ГинесБуке страница сия сейчас на четвёртом месте: , хотя грузится, пожалуй, дольше всех.

Пора уже на другую площадку переходить :-)

Места (на сайте) пока хватает :)

Вараскин- типа госпадин, ну завязывай кидать-флудить на главной странице, просто заканчивай :))) Ну, и который "Я" Вадим - ну хватит, ну ведь это не КМ- да :)))

Что такое КМ я не понял, а перлы и шедевры текстов на главной странице не грех и разбавить хоть бы и флудом.

Вот и блудите флудом МК-КП - один хрен нетудовый москамолец :))
А вы напридумывали-то что :)))

Так я почти ничего и не придумывал. А всё же "МК-КП" это что есть?

Московский комс-ц и Комс-я правда :))

Или я давно к газетам в киосках не присматривался, или в Киев их редко завозят.

"И - боже вас сохрани - не читайте до обеда советских газет"

Швондер оторопел, но быстро оправился и учтиво заметил Шарикову:
- Вы, гражданин Шариков, говорите в высшей степени несознательно.На воинский учет необходимо взяться.
- На учет возьмусь, а воевать - шиш с маслом, - неприязненно ответил
Шариков, поправляя бант.

- Пишите: "Швейк, строгая диета, два раза в день промывание желудка и раз в день клистир"

- Старик! Ты себе представить не можешь, что тут со мной было! Десять
кругов ада, клянусь всем святым! Страшное дело! Представляешь, понабежали
со всех сторон, с трубками, наконечниками, с клистирами наперевес, все в
белом - жуткое зрелище...

...
Из окна высунулась другая старуха и стала смотреть вниз на разбившуюся, но от чрезмерного любопытства тоже вывалилась из окна, упала и разбилась.
...

-- А не надо, -- сказала старуха, пристально меня рассматривая. --
-Сама вижу. Привалов Александр Иванович, одна тысяча девятьсот тридцать
восьмой, мужской, русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был,
не имеет, а будет тебе, алмазный, дальняя дорога и интерес в казенном
доме, а бояться тебе, бриллиантовый, надо человека рыжего, недоброго, а
позолоти ручку, яхонтовый...

ПАССАЖИР. Можно чаю?
ПРОВОДНИЦА. А яду тебе не надо?
ПАССАЖИР. Яду не надо.
ПРОВОДНИЦА. А то могу налить.
ПАССАЖИР. Спасибо, не надо.
ПРОВОДНИЦА. Вы не стесняйтесь.
ПАССАЖИР. Мне бы чаю.
ПРОВОДНИЦА. Чаю, значит?
ПАССАЖИР. ЕГО.
ПРОВОДНИЦА. С сахарком?
ПАССАЖИР. ЕСЛИ МОЖНО.
ПРОВОДНИЦА. Ложечкой НЕ размешать?
ПАССАЖИР. Спасибо, я сам.
ПРОВОДНИЦА. А яду, значит, не надо?
ПАССАЖИР. Вы уже предлагали.
ПРОВОДНИЦА. Работа такая.
ПАССАЖИР. Понимаю.
ПРОВОДНИЦА. Работать никто не хочет, а кататься взад-вперед --
пожалуйста, чаю ему, трясь, хресь, елкин вексель, алкин штепсель, три
аршина, восемь в кубе, через драный компостер налево!
ПАССАЖИР. Если не трудно, повторите, пожалуйста, еще раз.

Проводница повторяет еще раз.

ПАССАЖИР. Большое спасибо, теперь запомнил.
ПРОВОДНИЦА. А ТЫ КТО?
ПАССАЖИР. А Я -- ЛИНГВИСТ.
ПРОВОДНИЦА. Лингвист, возьми яду!

(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)
(слишком много заглавных букв)

Официант, как юла, стирает пыль со стола,
Когда она идет в вагон-ресторан.
Ее дед по мамаше был Дерсу Узала,
Ее прадед был Сусанин Иван.
Она проводит тебя по скалистым горам
И не оступится на горной тропе,
Она нальет тебе чай в стакан,
А потом уйдет в свое купе.
Если ты веришь в чудо,
Если ставишь на свою звезду,
Ты во что бы то ни стало познакомишься с ней,
А также все, что я имею в виду,
Какой это кайф, кайф, кайф, кайф...
Проводница! Проводница! Проводница!

- А ты вот чего: ты зайди в ресторан вокзальный. Там вчера вечером херес был. Не могли же выпить за вечер весь херес!..

Червинская шепнула:
- Алешка, люди свои... не стесняйся. Хвостов глотнул коньяку прямо из горлышка чайника, потом он встал - глыба! - и запел приятным задушевным баритоном:
Среди долины ровныя,
На гладком бережке
Сидит бедняжка, охая,
С бумажкою в руке.

Когда же раздались заключительные стихи песни:

Я за то тебя, детинушку, пожалую
Среди поля хоромами высокими,
Что двумя столбами с перекладиною... -

то все пали ниц и зарыдали.

О, вы, кому всего милей
Победоносные аккорды, —
Падите ниц ! Пред вами гордый
Потомок шведских королей.
Мой славный род — моя отрава!
Я от тоски сгораю — весь!
Падите ниц : пред вами здесь
Потомок славного Густава.
С надменной думой на лице
В своем мирке невинно-детском
Я о престоле грезил шведском,
О войнах, казнях и венце.
В моих глазах тоской о чуде
Такая ненависть зажглась,
Что этих слишком гневных глаз,
Не вынося, боялись люди.

Сейчас, бесценная толпа,
ты подойти сюда.
Тут у позорного столба
будет зрелище суда.
Палач будет казнить людей,
несть эллин и несть иудей.
Всякий приходи созерцай,
слушай и не мерцай.
Заглушите приговорённых плач
криком, воплями и хохотом.
Бонжур палач,
ходи говорю шёпотом.
Люди бывают разные,
трудящиеся и праздные,
сытые и синие,
мокрые и высокие,
зелёные и глаженые,
треугольные и напомаженные.
Но все мы люди бедные в тиши
однажды плачем зная что мы без души.
Это действительно тяжёлый удар
подумать что ты пар.
Что ты умрёшь и тебя нет.
Я плачу.

- Иван Арнольдович, самый важный момент - когда я войду в турецкое
седло. Мгновенно,умоляю вас, подайте отросток и тут же шить. Если там у меня
начнет кровоточить, потеряем время и пса потеряем. Впрочем, для него и так
никакого шанса нету, - он помолчал, прищуря глаз, заглянул в как бы
насмешливо полуприкрытый глаз пса и добавил: - а знаете, жалко его.
Представьте, я привык к нему.
Руки он вздымал в это время, как будто благословлял на трудный подвиг
злосчастного пса Шарика. Он старался, чтобы ни одна пылинка не села на
черную резину.

Африкан Свиридович. От ви напрасно питаєтесь, Саломон Самсонович, найті у Вальки якусь естетику, отталківаясь от антропоморфності.
Саломон Самсонович. Ви говоріте понятнєй, Африкан Свиридович.
Африкан Свиридович. Ну от смотрітє, от ви говоріте, шо Валька некрасіва, а лєбєдь красівий?
Саломон Самсонович. Красівий.
Африкан Свиридович. А от давайте, шоб у вас була така шия, як у лєбєдя, отакі лапи красні і пір'я кругом, тоже красіво, а? Шо мовчите

- А это что у вас, дражайшая Солоха? -- произнес он с
таким же видом, приступив к ней снова и схватив ее слегка рукою
за шею, и таким же порядком отскочив назад.
- Будто не видите, Осип Никифорович! -- отвечала Солоха.
- Шея, а на шее монисто.
- Гм! на шее монисто! хе! хе! хе! -- И дьяк снова
прошелся по комнате, потирая руки.

Я уже одет, как полагается по роли: синие джинсы, рубашка в бело-синюю клетку, ботинки, котелок дерби, куртка из сыромятной кожи. Сбоку - револьвер весом три с четвертью фунта. По ту сторону строения, у коновязи, меня ожидает лошадь, все мое снаряжение уже упаковано в аккуратный вьюк из походного одеяла, притороченный к седлу.

Молодой человек лет двадцати пяти, прекрасно сложенный, с правильными чертами лица,одетый в живописный костюм мексиканского ранчеро : на нем
бархатная куртка, брюки cо шнуровкой по бокам, сапоги из шкуры
бизона с тяжелыми шпорами, ярко-красный шелковый шарф
опоясывает талию; на голове черная глянцевaя шляпа, отделанная
золотым позументом. Вообразите такого всадника, сидящего в
глубоком седле мавританского стиля и мексиканской работы, с
кожаным, украшенным тиснеными узорами чепраком, похожим на те,
которыми покрывали своих коней конквистадоры. Представьте себе
такого кабальеро -- и пред вашим взором будет тот, на кого
смотрели плантатор и его спутники.

Гаучо
Кто-то сказал им, что их предки пришли по морю; кто им сказал что такое море.
Метисы белых кровей. Их врагами были метисы красной крови.
Миллионы людей не слышали слова "гаучо", или знали его как ругательство.
Им было знакомо движение звезд, повадки птиц и законы ветров, они помнили форму туч и знали луну в лицо.
Они пели тихо и медленно, до зари у них не было голоса вовсе.
...
Они прожили жизнь во сне, не зная кем или чем они были.
Когда-нибудь это случится и с нами.

"Симпатичные, в сущности, люди, то есть птицы, - думала она. - Прав-
да, не очень умны, зато доверчивы, а ведь и это немало".
Плохо было только одно: они воровали все, что попадалось на глаза. Но
не вообще все, а только то, что блестело. Почти в каждом гнезде лежали
золотые и серебряные колечки, цветные стеклышки, которыми девочки играют
в классы, брошки, серьги и запонки. Это было неприятно

- Да... Живем, живем - а зачем? Тайна веков. И разве постиг кто-нибудь тонкую нитевидную сущность светил?

Впрочем, я уже тогда глубоко задумывался над происхождением слов.
Именно тогда я открыл происхождение (ненавижу кавычки!) слова - айва.
...В древности русская женщина и кавказский мужчина гуляли в наших
дремучих лесах. Вдруг они увидели незнакомое дерево, усеянное незнакомыми
могучими плодами.
- Ай! - воскликнула русская женщина.
- Ва! - удивился восточный мужчина.
Так неведомый плод получил название - айва. Что занесло русскую женщину
в наши дремучие леса, съели они тогда айву в библейском смысле или нет, меня
в те времена не интересовало.

— Не, - сказал Игнат. - Путаешь. Эту песню господин барон специально для нас сочинили, чтоб мы пели и думали. А чтобы нам легче запомнить было, в ней и слова такие же, как в той песне, про которую ты говоришь, и музыка.

От барона вкусно пахло пыльной дорогой, конским потом и
смешанным букетом разных вин.
- Я вижу, вы тоже совершенно трезвы, мой друг, - с огорчением сказал
он. - Впрочем, вы всегда трезвы. Счастливец!
- Садитесь, мой друг, - сказал Румата. - Уно! Подай нам эсторского,
да побольше!
Барон поднял огромную ладонь.
- Ни капли!
- Ни капли эсторского? Уно, не надо эсторского, принеси ируканского!
- Не надо вообще вин! - с горечью сказал барон. - Я не пью.
Румата сел.
- Что случилось? - встревоженно спросил он. - Вы нездоровы?
- Я здоров как бык. Но эти проклятые семейные сцены... Короче говоря,
я поссорился с баронессой - и вот я здесь.
- Поссорились с баронессой?! Вы?! Полно, барон, что за странные
шутки!
- Представьте себе. Я сам как в тумане. Сто двадцать миль проскакал
как в тумане!
- Мой друг, - сказал Румата. - Мы сейчас же садимся на коней и скачем
в Бау.
- Но моя лошадь еще не отдохнула! - возразил барон. - И потом, я хочу
наказать ее!
- Кого?
- Баронессу, черт подери! Мужчина я или нет в конце концов?! Она,
видите ли, недовольна Пампой пьяным, так пусть посмотрит, каков он
трезвый! Я лучше сгнию здесь от воды, чем вернусь в замок...

Затрещит в водовороте,
Заскрипит ли в повороте - я не слушаю,
То разуюсь, то обуюсь,
На себя в воде любуюсь,- брагу кушаю.

Гарсон склонил птичью голову и начал чирикать. Наш борец раздраженно
нарисовал на меню бутылку и ткнул вразумительный рисунок ему в лицо,
пристукнув по середине стола: чтоб, мол, вот такая была здесь!
Гарсон сделал уважительное лицо и притаранил бокастый темный пузырь,
весь в паутине. Наш понял, что залетел в паршивого пошиба забегаловку, где
норовят сбыть чужаку завалящий хлам, неликвиды. Зараза! Хрен с ним...
Обтер пузырь салфеткой, сунул ее грубо гарсону - твоя вообще-то работа!
Гарсон благоговейно распечатал, повертел перед борцом на тарелочке вынутую
пробку с буквами, и налил в большой бокал на самое донышко. Наш с улыбкой
наложил свою лапу на его ручку и пощелкал пальцами - неси жрать. Гарсон
дернув кадыком и показал меню - что, мол, прикажете? Тот - пальцем в гущу
строчек: раз, два и три - это неси! Однова гуляем! И получил под нос
яства: спаржу, устрицы и лягушачьи лапки.
Отодвинул он эту дрянь, пригорюнился, и стал думать, как
по-французски "мясо". Мясо он не вспомнил, и стал вспоминать "хлеб".

Рашен Канары

(Исполняется на языке оригинала) Хау мач... вот это? Большое, синее -- хау мач? Ду ю спик инглиш? Спэниш? Че, онли спэниш? Ну, эль момент. Э-э... Их бин купить вот это. Зис -- хау доллара? Вот, блин, тупой. Ай вонт зис! Зис! Давай, загорелый, соображай! Завязывай лопотать по-своему, не хиляет, лисен сюда. Лисен сюда, говорю! Зис хочу! Зис, зис и вон зис! Их бин башлять! Доунт андэрстэнд? Онли спэниш? Хенде хох! ГЫ-ы-ы... Шутка, смайл! Купить, купить это все! Не понимать? Косишь, чернявый? Кэш, андэрстэнд, кэш? Да опусти руки-то! Ай эм раша, ре-лакс! Нихт стрелять. Мир, дружба, долларз! Покупать это все. Цузамен, наличман! Ну? Хилтон, муйня вот эта синяя с дельфинами... Их бин владеть! Так! Резвее сучи ногами, чувак, квикли за лоером, одна нога здесь, другая -- хиа! Май нейм из Паша фром Люберцы, салям алейкум, ферштейн? И давай, отмороженный, заманал уже, начинай понимать по-русски, включаю счетчик!

Америка, год 199, город - любой, русский магазин.
Покупатель- продавцу: Мне пол-паунда свисс-лоу-фетного творогу.
Продавец : Тю!.. Та разве ж творог - свисс-лоу-фетный? То ж чиз!
Покупатель (удивляясь): Чиз?
Очередь ( в нетерпении): Чиз, чиз! Не задерживайте, люди же ж ждут!
Покупатель (колеблясь) Ну свесьте пол-паунда чизу.
Продавец: Вам послайсить или целым писом?

-- Откуда? -- задаю я всем вопрос! Он истомлен голодом и жаждой! Ему жарко. Ну, взял на пробу горемыка мандарин. И вся-то цена этому мандарину три копейки. И вот они уж свистят, как соловьи весной в лесу, тревожат милицию, отрывают ее от дела. А ему можно? А? -- и тут Коровьев указал на сиреневого толстяка, отчего у того на лице выразилась сильнейшая тревога, -- кто он такой? А? Откуда он приехал? Зачем? Скучали мы, что ли, без него? Приглашали мы его, что ли? Конечно, -- саркастически кривя рот, во весь голос орал бывший регент, -- он, видите ли, в парадном сиреневом костюме, от лососины весь распух, он весь набит валютой, а нашему-то, нашему-то?! Горько мне! Горько! Горько!

Его единственный глаз сверкал в полумраке. Рот скривила горькая гримаса. Он поднял пистолет и навел его на Энди. - Нет! - вырвалось у Чарли. - Нет! Рэйнберд выстрелил, дымок просочился сквозь сетку глушителя. Пуля вонзилась в стену позади безвольно поникшей головы Энди; полетели свежие щепки. Рэйнберд подставил для упора здоровую руку и снова выстрелил.

Зубы кости слоновой
у луны ущербленной.
О, канун умиранья!
Ни былинки зеленой,
опустелые гнезда,
пересохшие русла...
Умирать под луною
так старо и так грустно!

...над Гримпенской трясиной стлался густой белый
туман. Он медленно полз в нашу сторону, окружая нас и справа и слева
низким, но плотным валом. Лившийся сверху лунный свет превращал его в
мерцающее ледяное поле, над которым, словно черные пики, вздымались
верхушки отдаленных гранитных столбов. Холмс повернулся в ту сторону и,
глядя на эту медленно подползающую белую стену, нетерпеливо пробормотал:
- Смотрите, Уотсон, туман движется прямо на нас.

Я шел через луговины и пажити, через заросли шиповника и коровьи стада, мне в поле кланялись хлеба и улыбались васильки... Закатилось солнце, а я все шел “Царица небесная, как далеко еще до Петушков! - сказал я сам себе. - Иду, иду, а Петушков все нет и нет. Уже и темно повсюду... “Где же Петушки?” - спросил я, подходя к чьей-то освещенной веранде... Все, кто был на веранде, расхохотались и ничего не сказали. Странно! Мало того, кто-то ржал у меня за спиной. Я оглянулся - пассажиры поезда “Москва-Петушки” сидели по своим местам и грязно улыбались. Вот как? Значит, я все еще еду?

К тому времени вокруг сидело уже несколько сот
этих lizards и смотрело, как я открываю раковины. А
некоторые пробовали сами вскрыть раковину какой-то
скорлупкой, которая там валялась. Это, брат, меня и
удивило. Ни одно животное не умеет обращаться с
инструментами. Что поделаешь, животные - они и есть
животные, таков закон природы. Правда, я видел в
Байтензорге обезьяну, которая умела открывать ножом такой
tin, то есть жестянку с консервами.

"Махно, сломав сардиночный нож, вытащил из кармана перламутровый ножик с полусотней лезвий и им продолжал орудовать, открывая жестянки с ананасами, французским паштетом, с омарами, от которых резко запахло по комнате".

Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом
закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий
себя человек оперирует закусками горячими. А из горячих московских закусок -
это первая. Когда-то их великолепно приготовляли в Славянском базаре.

Пейте большими стаканами, через полчаса по стакану, по возможности избегая всяких закусок. Если это кому-нибудь трудно, можно позволить себе минимум закуски, но самой неприхотливой: не очень свежий хлеб, кильку пряного посола, кильку простого посола, кильку в томате.

Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия. Как называлась эта рыба ?
Артемий Филиппович (подбегая). Лабардан -с.
Хлестаков. Очень вкусная. Где это мы завтракали? в больнице, что ли?

Снежное утро,
Сушеную рыбу глодать одному -
Вот моя участь.

Жили у старой женщины
Две рыбы фугу.
Одна белая, другая серая - две веселых рыбы .

Снова рассвет.
Ветка стучит в стекло.
Отпилю.

Костер погасал, и в него подбросили последнюю ветку , из последней
вязанки.
- Ночь кончается, - сказал Арагорн. - Уже скоро рассвет .
- Если он сможет пробиться сквозь эти облака, - заметил Гимли.

Он на секунду поднял к звездному небу лицо, которое приобрело мечтательное и возвышенное выражение, и тихо вздохнул. Потом - видимо, придя в себя, - шагнул к костру, повернулся к двум своим спутникам спиной, повозился руками возле пояса, и языки огня почти мгновенно угасли под ударом тяжелой пенной струи.

Только две вещи в мире достойны подлинного изумления — звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас.

- Глумись, глумись над Категорическим Императивом, - сказал кудесник. - Доглумишься...
- Да я и духа с таким именем не знаю! - отрекся Жихарь, подумав: "Язык наш - враг, а рот - губитель!" И сделал, уж постарался, лицо глупое-глупое, так что даже глаза из голубых стали пустые и прозрачные.
Беломор поглядел в эту пустоту с последней надеждой, потом похоронил ее там и махнул рукой.

- Боже, пропал калабуховский дом! - В отчаянии воскликнул Филипп
Филиппович и всплеснул руками.

Когда человек замечает в себе какой-нибудь недостаток, от которого он никакими способами не может избавиться, - ему ничего больше не остается, как объявить этот недостаток качеством. И чем серьезнее и значительнее недостаток, тем настоятельнее сказывается потребность облагородить его.

Но настоящий взлет ее начался, когда какой-то корреспондент с ее слов (а может, и сам выдумал) тиснул в газете сенсационное сообщение, что Люшка порывает с дедовским методом доения коров и отныне берется дергать коров за четыре соска одновременно -- по два в каждую руку. Тут-то все и началось. Выступая в Кремле на съезде колхозников, Люшка заверила собравшихся и лично товарища Сталина, что с отсталой прежней технологией покончено отныне и навсегда.
А на реплику товарища Сталина: "Кадры! Кадры!" обязалась обучить своему методу
всех доярок своего колхоза. "А получится ли у всех?"- лукаво спросил товарищ
Сталин. "Да ведь у каждой доярки, товарищ Сталин, по две руки",-- бойко
сказала Люшка и выставила вперед собственные ладони. "Правильно",--
улыбнулся товарищ Сталин и кивнул головой.

Вопрос Флетча прозвучал резко и громко, как пистолетный выстрел.
- Мисс Муни... вы убили Стивена Питермана?
Репортеры разом повернулись к нему, кто-то даже ахнул.
Мокси Муни вскинула на него сразу сузившиеся карие глаза.
- Вы убили Стивена Питермана? - повторил Флетч.
- Как тебя зовут, умник? - спросила она, сверля его взглядом.
- Флетчер, - ответил Флетч. И тут же добавил. - Вы можете звать меня Флетч. Если возникнет нужда обратиться ко мне.
Другие репортеры цокали языком и качали головой, выражая негодование наглостью коллеги.
А Мокси повернулась к камерам и ответила четко и ясно, глядя в объектив: "Я не убивала Стива Питермана".
Репортеры вновь забросали ее сочувственными вопросами: "Давно вы знакомы со Стивом Питерманом? У вас сложились близкие отношения?"
Вновь голос Флетча перекрыл всех.
- Мисс Муни... Стив Питерман был вашим любовником?
На этот раз, когда она посмотрела на Флетча, лицо ее перекосило от отвращения.
- Нет, он не был моим любовником.

- Он? Да, он очень хорошо шел, - говорила Джой Молино лейтенанту. -
Он... как это говорится... задал темп. О да, он отлично задал темп.

Тихо, тихо ползи,
улитка, по склону Фудзи,
вверх, до самых высот!

Удав уже полз по гребню зеленого холма и был от них на расстоянии
десяти прыжков. Возжаждавший не заставил себя долго упрашивать. Он сделал
два прыжка от Учителя в сторону приближающегося удава, и это были далеко не
самые удачные его прыжки, хотя он очень не хотел рисковать жизнью Учителя.
Тем не менее он прочертил борозду, как сказал Учитель, и сразу же
сделал десяток прыжков в сторону от удава, и каждый прыжок был удивительно
удачен, хотя он изо всех сил сдерживал себя.

- Иногда, когда наваливается темнота и ночь сажает свою злющую метель на цепь, я иду вдоль каменного узора улиц, вжимая голову в плечи и, дрожа от холода, вспоминаю, как ко мне в первый раз пришел Прыгун. Темнота тогда начинает меркнуть, и я опять начинаю верить. Верить во что-то иное, в иное новое, и снова в новое.
- Скользящий идет по улице и вспоминает, как к нему первый раз пришел Прыгун. Силы, данные Прыгуну, начинают уходить, понимание ускользает, и требуется все больше времени и собственных сил, чтобы удержать это. И мир все время пытается помешать ему, и кинуть в забвение.
- Когда человек начинает ходить в хлебочную, а не в булочную, когда он перестаёт отчаиваться и начинает откофеваться, когда человек начинает переходить улицу только на желтый свет, он приоткрывает ворота для связи с нами. И когда эти ворота становятся широкими, он может позвать нас, и мы придем, когда человек потеряет последнее. Надежду на это.

ЖИЛ один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно. Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было. У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было! Так что не понятно, о ком идет речь.
Уж лучше мы о нем не будем больше говорить.

Поздно :))
"Покупая вино, обратите внимание на пробку"

Валькирия разразилась длиннейшим проклятием, где поминались черт, собака, родители второго пилота, английские свиньи, католики, петухи и плохая погода. Я согласно покивал и добавил от себя очень приблизительную кальку малого шлюпочного загиба.

Клевинджер искренне считал себя правым, но Йоссариан -- тоже, так
как у него были доказательства: совершенно незнакомые люди палили в
него из пушек каждый раз, когда он поднимался в воздух, чтобы сбросить
на них бомбы. И это было далеко не смешно.

Я истреблял себя полгода, я бросался под все поезда, но все поезда останавливались, не задевая чресел. И у себя дома. Над головой, я вбил крюк для виселицы, две недели с веточкой флер-д-оранжа в петлице я слонялся по городу в поисках веревки, но так и не нашел. Я делал даже так: я шел в места больших маневров, становился у главной мишени, в меня лупили все орудия всех стран Варшавского пакта, и все снаряды пролетали мимо.

Мэт схватил нож и ударил им себя в грудь.
Ударил? Рука оказалась пустой. Голова его упала на грудь. Внезапно он
выпрямился. Шипенье прекратилось. Мэт зажег свет и увидел, что газовый
кран, который он сумел открыть, когда споткнулся о плиту, уже закрыт.
Hе помогли ни яд от насекомых, ни нож, ни газ. Он почувствовал, как его
охватило отчаяние. Выхода не было.

Но тут произошло сотрясение воздуха, все в пещере осветилось, запрыгало, заходило ходуном, вежливый кот Бастер, не дожидаясь. Когда бурное движение воздуха обернется видимой и плотной материей, истек тихим фиолетовым дымом, а перед очами Данилова предстала и сама по себе сверкающая, но и вся в дорогих камнях демоническая женщина Анастасия, смоленских кровей, роскошная и отважная, прямо кавалерист-девица, схожая с Даниловым судьбой, однако удачливее его...

Они помолчали. На противоположной стене громко стучали старые ходики,
но их в темноте не было видно. Время шло к ночи.
Чонкин глубоко вздохнул и придвинулся к Нюре. Нюра
вздохнула еще глубже и отодвинулась. Чонкин снова вздохнул
и придвинулся. Нюра снова вздохнула и отодвинулась. Скоро
она очутилась на самом краю лавки. Двигаться дальше было
опасно.

-- Я, кажется, слышал звук пощечины,-- кротко сказал Ходжа Насреддин.-- И зачем обязательно драться, если можно сказать словами?

я, как и ожидал, увидел нож, а в правой у "лейтенанта" был "ТТ",
который он, помедля, направил на меня.
Можно было без труда двумя-тремя пулями обезвредить его - он стоял
совершенно открыто, - но я уже выбрал его для экстренного потрошения, и
потому следовало взять его невредимым -- желательно без единой царапины.

- Револьвер да зубная щетка - вот и все, что нам понадобится.

Тургенев хотел стать храбрым как Лермонтов и пошел покупать
саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял
и закричал нарочно: "Смотри-ка, Гоголь (а никакого Гоголя с ним
не было), смотри, смотри-ка, Тургенев саблю покупает, давай мы
с тобой ружье купим". Тургенев испугался и в ту же ночь уехал в
Баден-Баден.

- За такие деньги он выдавил из себя декадента не по каплям, как советовал ваш классик, а как из клистира - тугой струей.

Птичий Город выпорхнул из гнезда, отряхнул перышки и поскакал за
утренней выпивкой. И ах! Бар мексиканца закрыт, другой пункт спасения
утопающих - тоже. Естественно, из всех глоток разом вырывается крик
изумления и жажды, и жители скопом несутся в "Голубую змею" И что же они
видят в "Голубой змее"?
За одним концом стойки сидит Джефферсон Питерс, этакий восьминогий
спрут - эксплуататор, справа у него кольт и слева у него кольт, и он готов
дать сдачи либо долларами, либо пулей. В заведении - три бармена, а на стене
вывеска в десять футов длины: "Каждая выпивка - доллар". Энди сидит на
несгораемой кассе, на нем шикарный синий костюм, в зубах первоклассная
сигара, вид выжидательный. Тут же начальник полиции с двумя полисменами:
трест обещал им бесплатную выпивку.
Да, сэр, не прошло и десяти минут, как Птичий Город понял, что дверца
клетки захлопнулась.

Телезритель - он и публика, он же и актер - какое-то время еще тупо смотрит на потемневший экран, потом начинает ерзать в мягком кресле и потирать подбородок. Ему, похоже, немного не по себе. Наконец он справляется с собой, громко рыгает, протягивает руку и выключает экран.

Наш Неотразимчик побил все рекорды сибаритства: даже не варил горячего. Он
приноровился гипнотизировать обитавших в окрестных лесах енотов, и те сами
являлись к нему на обед. И до чего только может дойти лень! Еноты очень
ловко действуют лапками, и Лемуэль заставлял их раскладывать костер и
самих себя поджаривать. Интересно, свежевал он зверей или нет? А когда
Неотразимчику хотелось пить, он - стыдно сказать! - собирал над головой
небольшую тучку и устраивал дождь прямо себе в рот.

Краткий разговорник для туристов на планету Локрин

Гостиница

Это мой спутник (спутница). Нет, он (она) не сойдёт за чаевые.
Я позову управляющего.
Это не может быть моя комната. Я не дышу аммиаком.
Лучше всего я чувствую себя при 290-303 градусах по Кельвину.

На вечере

Это Вы?
Это весь Вы?
Как много (сколько) Вас здесь?
Рад познакомиться с Вашим клоном.
Да, дружба требует показать это в натуре, но прошу меня извинить.
Вы ядовиты?
Вы съедобны? Я несъедобен!
Мы, люди, не регенерируем.
Мой спутник (спутница) несъедобен (несъедобна).
Это моё ухо.
Я ядовит.
Вы так совокупляетесь?
Это считается эротичным?
Большое Вам спасибо.
Объясните, пожалуйста.
Вы меняете цвет?
Вы беременны?
Мне лучше покинуть комнату.
Немедленно доставьте меня в земное консульство.
Благодарю вас за любезное предложение, но я не могу отправиться с вами к месту кладки яиц. Мы ведь живородящие.

В больнице

Нет!
Отверстие для приёма пищи у меня на другом конце тела.
Лучше я это сделаю сам.
Пожалуйста, не впускайте (не выпускайте) местную атмосферу -- мне будет крайне неудобно.
Я не ем свинец.
Термометр в этом месте не даст полезной информации.

Пока они говорили, Бруччо медленно двинулся вперед,
пристально глядя на зверя, сидящего на рукавице. Язон сделал
знак арбалетчикам, чтобы не стреляли. Бруччо остановился на
безопасном расстоянии от шипокрыла, не сводя с него глаз.
Шипокрыл расправил свои кожистые крылья и зашипел. На кончике
каждого когтя выступили капли яда. В отсеке царила мертвая
тишина.
Бруччо осторожно поднял руку. Подержал ладонь над
шипокрылом. Потом слегка коснулся его головы и сразу опустил
руку. Зверь сидел смирно, только чуть вздрогнул.

Слово Бегемот (Бе'эмот) множественно. Ученые заверяют, что это усилительная множественная форма древнееврейского "бе'эма" означающего "животное". Все это пишет Луис де Леон в своем труде "Описание книги Иова": "Бегемот - древнееврейское слово, значащее животные; согласно же признанному мнению ученых людей, подразумевается слон, названный так из-за своих неумеренных размеров; будучи одним животным, исчисляется он многими".

Магистры жалостливо улыбнулись.
-- Хороший ты программист, Саша, -- сказал Эдик.
-- Салака, -- сказал Корнеев. -- Личинка.
-- Да, Сашенька, -- вздохнул Роман. -- Ты даже представить себе не
можешь, я вижу, что такое настоящая, подробная, тщательно наведенная
галлюцинация.
На лицах магистров появилось мечтательное выражение -- видимо их
осенили сладкие воспоминания. Я смотрел на них с завистью. Они
улыбались. Они жмурились. Они подмигивали кому-то. Потом Эдик вдруг
сказал:
-- Всю зиму у нее цвели орхидеи. Они пахли самым лучшим запахом,
какой я только мог выдумать...
Витька очнулся.
-- Берклианцы, -- сказал он. -- Солипсисты немытые. "Как ужасно мое
представленье!"

- Поистине, я существую! Насчет этого нет ни малейших сомнений. Но вот вопрос - кто, собственно, говорит: "Я существую"? То есть: кто я? Как тут найти ответ? Ба! Если б кроме меня было еще хоть что-нибудь, с чем я мог бы себя сопоставить и сравнить, это еще куда ни шло, но дело-то в том, что нет ничего, ибо видно, что ничего абсолютно не видно! Итак, существую лишь я, и притом как чистейшая всевозможность, ведь помыслить я могу все, что хочу; но сам-то я что такое - пустое место для мышления, или как?

Говорят ( теперь это трудно проверить ), что именно Гладышев первым, задолго до профессора Шкловского, высказал предположение об искусственном происхождении спутников Марса.
Но, помимо всех этих попутных идей, была у Гладышева еще и такая,
которой решил он посвятить всю свою жизнь и посредством ее обессмертить свое имя в науке, а именно: вдохновленный прогрессивным учением Мичурина и Лысенко, надумал он создать гибрид картофеля с помидором, то есть такое растение, у которого внизу росли бы клубни картофеля, а наверху одновременно вызревали бы помидоры.

Великий академик Карл Густав Похель родился в 1532 году в Германии на хуторе Нахельсдорф в трех часах ходьбы от Йоханнесбурга. Его отец, Густав Карл, был мелким торговцем шерстью и запонками. Мать, Луиза фон Гейгер, происходила из знатного обнищавшего сословья йоханнесбургских феодалов.

Уже с младенчества Карл удивлял окружающих своими не по-детски взрослыми идеями, поступками и изобретениями, многими из которых мы пользуемся и по сей день. Уже в три года он изобрел правостороннее движение. В четыре - купирование хвостов собакам и урну для бумаг. А в день своего пятилетия сочинил знаменитую песню "Кляйне Вальдшнеп Моцион", ставшую на многие века бессмертным гимном наиболее прогрессивных кругов немецкой детворы. На русский язык эта песня была переведена к середине XIX века как "Чижик-Пыжик".

Именно таким человеком был Джон Скарроу, капитан "Утренней звезды",
однако и он вздохнул с облегчением, когда услышал всплеск падающего якоря
в ста ярдах от пушек крепости Бас-Тер. Сент-Китт был конечным портом его
рейса, и завтра рано утром бушприт его корабля повернется в сторону Старой
Англии. Хватит с него этих морей, кишащих бандитами! С того часа, как
"Утренняя звезда" покинула порт Маракаибо на южноамериканском берегу с
трюмом, полным сахара и красного перца, каждый парус, мелькнувший на
фиолетовом просторе тропического моря, заставлял вздрагивать капитана
Скарроу.

Фpагмент либpетты для опеpетты.

Hа сцене мягкий полусвет, в заливе пpячется коpвет. Зыбь. Hа клотике
пиpаты. Хоp пиpатов (менуэт):

- Лихоpадочно дpожа, дыша на лезвие ножа, поджидаем мы испанца
небольшого тоннажа.

Водичка в бухте - что агат, в нее вдвигается фpегат, на коpме дон Педpо
Лопец, инквизитоp, жлоб и гад.

Педpо (бас):

- По тоннажу я вам совсем не подхожу! Как шаpахну из оpудий, всех
к мамаше положу.

Капитан пиpатов Джон:

- Шо ты лезешь на pожон? Мы в гpобу тебя видали с твоим блохастым
тоннажом!

Пользует его pужжом. Испанец намеpтво сpажен. Моpяки (меланхолично):

- Hе видать нам больше жен!

Тpи последующих сцены сплошь забиты гpабежом.

Был у царя генерал, он сведенья собирал. Спрячет рожу в бороду -- и
шасть по городу. Вынюхивает, собака, думающих инако. Подслушивает
разговорчики: а вдруг в стране заговорщики? Где чаво услышит -- в книжечку
запишет. А в семь в аккурат -- к царю на доклад.

Темень за окном густа, как джем
Кто умножает знания, тот глух и нем
Не запереться ли сов7 -
так будет лучше в7

Ланк зацепился пальцем босой ступни за шкуру хвостатого медведя на полу и рухнул. Пудинг попал прямо в лысеющую голову Уолта. Горячий густой джем волной потек по лицу и бороде Уолта, измазал свежий жилет. Воя от боли, изумления и ярости, Кейдж подскочил. В этот момент за окном столовой раздался пронзительный крик. Секундой позже в столовую
влетел малыш Тони.
- Джек идет! - кричал он. - Джек вернулся! И мы - богачи! Мы богачи!..

Вытянула и стащила в альбом.:-)))

Нет, даже на выделенке это невозможно загрузить!

Нужно отдельный сервер :-)

"...И стали они подвигать каменную плиту в указанное место, и подвигали весьма сильно, и гораздо замучились, и начали вопить, говоря:
- Вот, понимаешь, подвигаем мы эту плиту уже три дня и три ночи, она же пока не сдвинулась и на воробьиный скок. Горе нам, ибо не тянем мы эту плиту во исполнение воли Светоначальника, и велит он нас обломить, и некому нам помочь, так как нет никого на земле, кроме нас и Пославшего нас подальше.
Услышал Мироед, что кто-то гундит, и выехал к людям из норы на лыжах, и стал смущать их, говоря:
- Вот, понимаешь, упираетесь, а пользы нет. Возьму и помогу вам во имя свое. Согласны ли Колесу поклониться и Рычаг применить?
Приступили они к нему и рекли:
- Ей, начальник, ты наш отец, а мы твои чада, понял? Тела наши иссохли, плита же ни с места, словно каменная. Колесу твоему поклонимся и Рычаг умело применим, хоть и не ведаем, кто да что они такие, понял?
И вынул Мироед из бездонного своего загашника Колесо, и показал, как оно получается, и снова спросил:
- Согласны ли вы, чтобы всякое дело в мире шло, как это Колесо катится и вращается? И возрадовались они, и возгалдели:
- Ей, начальник, согласны мы на Колесе твоем катиться хотя бы даже до конца времен, понял?
И культяпый Мироед возрадовался, ибо знал, что у кольца нет конца, и Рычаг даровал просто, в придачу.
И встал обратно на лыжи, и уехал к себе в нору.

- Жень Ци, Жень Ци... - пробормотал Юань Мэн. - Голову, может, и не отрублю, но в ссылку точно отправлю.
- Чего? - спросил врач. - Увас были какие-то галлюцинации в коме?
- Не в коме просто, но в Коми я был, - тихо сказал Юань Мэн.
- Как? - спросил врач.
- Так, - сказал Юань Мэн. - И вы сами, в сущности, тоже в Коми. А в ссылке тут мы все.

Пусть любопытный сам поставит небольшой опыт. Например, такой: пусть он встанет рано утром, подойдет на цыпочках к окну и, осторожно отведя штору, выглянет наружу...

299-й.:-)

А Сергей переживал о неспортивности...

Зря переживал, наверное

контрольная надпись: С САМОГО УТРА - ПЕРВЫМ ДЕЛОМ СЫГРАТь НА АККОРДЕОНЕ
.
..
.. .
.. ..
.. ...
.. .. ..
... ... .
... ... ..
... ... ...
... ... ... .
... ... ... ..
... ... ... ...
... ... ... ... .
... ... ... ... ..
... ... ... ... ...

... И немедленно выпил.

Требовать от испанца, чтобы, войдя в трамвай, он не окидывал взглядом знатока всех едущих в нем женщин, - значит требовать невозможного. Ведь это одна из самых характерных и глубоко укоренившихся привычек нашего народа. Та настырность и почти осязаемость, с какими испанец смотрит на женщину, представляются бестактными иностранцам и некоторым моим соотечественникам. К числу последних отношу себя и я, ибо у меня это вызывает неприятие. И все же я считаю, что эта привычка - если оставить без внимания настырность, дерзость и осязаемость взгляда - составляет одну из наиболее своеобразных, прекрасных и благородных черт нашей нации. А отношение к ней такое же, как и к другим проявлениям испанской непосредственности, которые кажутся дикарскими из-за смешения в них чистоты и скверны, целомудрия и похоти. Но если их очистить, освободить изысканное от непристойного, возвысить благородное начало, то они могли бы составить весьма своеобразную систему поведения, наподобие той, суть которой передается словами gentleman или homme de bonne compagnie

У ирокезов каждой общиной - овачирой - правили "военный" вождь, "мирный" вождь и женщина-правительница, чье положение было выше, чем у первых двоих. Она руководила всеми работами, распределяла все продукты. Целомудрие индеанок доходило до того, что они не смотрели на мужчин, и лишь танцы их испанцы находили "неприличными" (это при том, что женщины с мужчинами не танцевали). Для того, чтобы волосы были крепкими и черными, они обрекали себя на добровольную пытку, часами выдерживая их в кипящей воде с травами. "Индеанки┘ в общем лучшего сложения, чем испанки", - пишет Диего де Ланда (уж кто бы сравнивал, но не его святейшество епископ Юкатана!). Овьедо пишет о некоей женщине-вожде:
на мой взгляд умерла она от отчаяния, оказавшись в плену, поскольку обхождение с ней было только хорошим. Узналось же, что она из рода правителей по почтению и уважению, что выказывали ей другие пленненны женщины, ибо ни при каких обстоятельствах не садилась ни одна из них в ее присутствии, и обращались к ней, не поднимая глаз. Была эта правительница-индеанка красива, казалась она женщиной Кастилии, а манеры и достоинство ее вызывали восхищение, когда стояла она, нагая, далекая от смешливости или похоти , с выражением на лице сумрачным, но скромным, потому что не могло ей быть более 16 или 17 лет

В железном дворце греха живет наш ласковый враг:
На нем копыта и хвост, и золотом вышит жилет -
А где-то в него влюблена дева пятнадцати лет,
Потому что с соседями скучно, а с ним - может быть, нет.
Ударим в малиновый звон; спасем всех дев от него, подлеца;
Посадим их всех под замок, а к дверям приложим печать.
Но девы морально сильны и страсть как не любят скучать,
И сами построят дворец, и найдут как вызвать жильца.

В тот солнцем пронизанный миг, за
который мой взгляд успел оползти коленопреклоненную девочку (моргавшую
поверх строгих темных очков - о, маленький Herr Doktor, которому было
суждено вылечить меня ото всех болей), пока я шел мимо нее под личиной
зрелости (в образе статного мужественного красавца, героя экрана), пустота
моей души успела вобрать все подробности ее яркой прелести и сравнить их с
чертами моей умершей невесты. Позже, разумеется, она, эта nova, эта Лолита,
моя Лолита, должна была полностью затмить свой прототип. Я только стремлюсь
подчеркнуть, что откровение на американской веранде было только следствием
того "княжества у моря" в моем страдальческом отрочестве. Все, что произошло
между этими двумя событиями, сводилось к череде слепых исканий и заблуждений
и ложных зачатков радости. Все, что было общего между этими двумя
существами, делало их единым для меня.
У меня, впрочем, никаких нет иллюзий. Мои судьи усмотрят в
вышесказанном лишь кривлянья сумасшедшего, попросту любящего lefruit vert. В
конце концов, мне это совершенно все равно. Знаю только, что пока Гейзиха и
я спускались по ступеням в затаивший дыхание сад, колени у меня были, как
отражение колен в зыбкой воде, а губы были как песок.
"Это была м о я Л о", - произнесла она, - "а вот мои лилии".

а вы не забыли все что обсуждаете то?

= роман, который они обсуждали , не публиковался в СССР. Поэтому они - дураки по дурости, а циники по должности - вынуждены были осуждать его, не зная текста.Когда я был маленьким, я слышал фразу "Я Пастернака не читал, но скажу...", а когда подрос, читал разные записи тогдашних выступлений, письма в газеты и мнения разных деятелей той поры. И всё время считал, что ключевое слово там "Пастернак" и вся проблема, стоявшая перед простыми дураками и непростыми циниками, осуждавшими Пастернака состояла в том, что невозможно осуждать нечитанное.

Золотой фонд Фотографера :-)))

"И если мне наймется и не спится
Или с похмелья нет на мне лица –
Открою Кодекс на любой странице,
И не могу – читаю до конца."

Ты видишь – нет на мне лица .
Я подышу перед дорогой,
Я это выпью до конца.
Я всё равно уже отравлен,
Но мне отрава эта всласть.
Там, где от центра до окраин
Не слаще выжить, чем пропасть.
И пусть свеча почти задута,
Я и допью, и допою.
Не забирай мою цикуту,
Пускай отраву, но мою!

...Он умирал, безумец Девона. Наивный, гордый, слабый человек с насмешливыми строгими глазами -- и шесть часов перебирал в горсти крупицы, крохи Времени, слова, стеклянные и хрупкие игрушки, боль, гнев и смех, и судороги в горле, всю ржавчину расколотого века, все перья из распоротой души, все тернии кровавого венка, и боль, и плач, и судороги в горле... Он умирал.

"В земной юдоли
Мне стопы тернии пронзят до боли .
В твоей ли власти заменить мне дом,
Тоску умерить сладкую о нем?
Как мне бродить с тобою по долинам -
Безрадостным, холодным и пустынным,
Как мне забыть бессмертия удел?

У солдата в медной каске,
У монаха и у вора,
У бродячего танцора,
Что от троицы до пасхи
Всем показывает пляски,
У лихого горлодера,
Что рассказывает сказки,
У любой бесстыжей маски
Шутовского маскарада -
Я у всех прошу пощады.

У девиц, что без опаски,
Без оттяжки, без зазора
Под мостом иль у забора
Потупляют сразу глазки,
Раздают прохожим ласки,
У любого живодера,
Что свежует по указке,-
Я у всех прошу пощады.

Но доносчиков не надо,
Не у них прошу пощады.
Их проучат очень скоро -
Без другого разговора
Для показки, для острастки,
Топором, чтоб знали, гады,
Чтобы люди были рады,
Топором и без огласки.
Я у всех прошу пощады.

Не у кого просить пощады
И не за что просить прощенья.
Все адские чаны и чады
Почтеннее, чем отвращенье.

И как перед собой ни ахай
И как внутри себя ни ной,
Но выбор меж пивной и плахой
Всегда кончается пивной.

Извините, моим вмешательством была нарушена "нить" повествования. Каюсь и удаляюсь. Но ужасно интересно до чего вы договоритесь.

Печатные тексты расскажут тебе столько полезного и интересного , что не уметь читать было бы так же ужасно , как быть слепым. Тебе это понятно? - Да, сэр. - Ты боишься, Джордж? - Нет, сэр. - Отлично. Теперь я объясню тебе, с чего мы начнем. Я приложу вот эти провода к твоему лбу над уголками глаз. Они приклеятся к коже, но не причинят тебе никакой боли. Потом я включу аппарат и раздастся жужжание.

Оно покажется тебе непривычным, и, возможно, тебе будет немного щекотно, но это тоже совершенно безболезненно. Впрочем, если тебе все таки станет больно, ты мне скажешь, и я тут же выключу аппарат. Но больно не будет.

Ну, как, договорились ? Судорожно глотнув, Джордж кивнул.

И теперь, испытывая непередаваемый ужас, он закрыл глаза.
Омани улыбнулся, сверкнув зубами.
Ты понимаешь, что я хочу сказать. Где-то должен быть конец. Где-то должны быть мужчины и женщины, способные к самостоятельному мышлению.
Но мы не умеем определять, способен ли человек к
творческому мышлению. Это слишком тонкая вещь.

“Она требует слишком многого, - отвечали мне, - она обращается к людям, не угнетенным грубыми обязанностями, она ищет тонких и избалованных ощущений, она нуждается в избытке времени, в избытке светлого неба и сердца, в избытке otium в самом дерзком смысле; но всех этих хороших вещей мы, нынешние немцы, не имеем, а следовательно, не можем и давать”.

"всякое живое существо из всего того, что рождается, в силу лучшей своей прирожденной деятельности в одинаковой степени пользуется и покоем и удовольствием, в этом находит наслаждение и потому стремится к нему... и человек, имея ум и , естественно, размышление о жизни, ощущает наибольшее наслождение и действительный покой тогда, когда он помышляет относительно себя о лучшем состоянии..."

О, нет! Молить Тебя не стану!
Еще, еще огня бросай,
О, растравляй живую рану
И только слез мне не давай!

Слеза стекала по щеке.
Слеза стекала .
Ты изменял все время мне,
А я не знала.

Сегодня ты принес цветы,
А я не рада.
Ненужных слов не говори,
Прошу, не надо.

Твоя любовь - смертельный яд
Он очень сладок.
Я поняла, на женщин ты
Уж больно падок.

Ты не обязан мне ничем,
И это классно.
Я не обязана тебе
(слова напрасны).

Нет, ревность - не моя черта.
Ты это знаешь.
Но то что был тогда неправ,
Сам понимаешь.

Меня не гложет то, что ты
С другой гуляешь.
Обидно только, что совсем
Меня не знаешь.

Ты не заметил то, что я
Совсем другая.
Ты не заметил, я тебе
Давно чужая.

Сегодня ты в глазах прочел
Все, что не видел.
Но как же поздно понял ты,
Кого обидел.

Хорошо, можно и стихами.

У бедного сердца возникла мечта,
Вспарить из тьмы одиночества.
Но, только...
...всё оказалось не так -
Дрожит на ладони,
... корчится.

Чувствую рыбой себя на крючке,
Птицей, забытой в неволе.
Пойманный, стреноженный, но ничей -
В путах,
...один,
... в поле...

Можно путы любви порвать,
Разом разрушить стены,
Но, как я смогу о тебе не мечтать,
Куда без тебя
... денусь.

Классная фотография.

- Какая классная фотография!, - сказала она.
- Обычный выстрел затвора, рефлекторная реакция пальца на событие, - ответил Мориссон. - Я тогда даже не задумался, почему снял это - просто движение мускулов спровоцировало нажатие спуска, а камера записала эти глаза, эти губы, эту злость парня и нежность у девушки, этот фон закатного неба, эту волнительную дрожь прибоя... Все уже ушло и умерло - мгновение жизни кануло в Лету, а фотография - вот она, лежит под стеклом, радует глаз и будит воображение... Закурим, Изольда?

Еще до брахманоф в Индии была цивилизация, токо называлась "культура Харраппы". Просуществовав тысячу лет, она внезапно исчезла около 2000 года до нашей эры. Куда она ... делась, имееца много теорий, типа изменились русла рек или пришли злобные кришнаиты и всех по... Есть ряд альтернативных теорий, например что харрапанцы изобрели минуя плавку железа сразу ядерную бомбу и друг друга перебомбили

«Золото бунта, или Вниз по реке теснин» встречает читателя примерно с той долей приветливости, с какой мог бы встретить путешественника житель запрятанного от цивилизации и крайне агрессивного племени.
Выскакивают раскрашенные вооруженные воины, кричат на непонятном языке и начинают совершать труднообъяснимые действия. Несмотря на то, что события, описываемые в романе, происходят в России не такого уж древнего 1778 года, степень родства с его героями первые страниц тридцать – воистину нулевая, а незнакомых слов – пять на десять («Бурлаки бросились вытаскивать новые потеси, лежавшие на кочетках на кровле коня»).

Работы автора впечатляют оригинальномтью мышления.