Nonstop Photos
» Сергей Вараксин
» Голландский натюрморт
Отзывов: 76. Напишите свой отзыв
Голландский натюрморт
4 экспозиции
Отзывы (76)
- Есть оффтопики. Показать?
- Свернуть комментарии
Весьма! И название правильное!
Снимать — значит сконцентрироваться и все время смотреть, смотреть, смотреть. Фотография улавливает мгновение и его вечный смысл.
Комментарий "Фотграфия в четырёх экспозициях". Молью траченая стрекоза, подгнившие фрукты... Нужно было ещё пару струн оборвать.
В каком полку служили?
не знаю
Пора бы знать. Не маленький уже.
P.S. Вольно. Перекур пять минут.
P.S. Вольно. Перекур пять минут.
Довести до личного состава в части их касающейся.
Образец. Пойдёшь в наряд по кухне.
Поближе к кухне. Подальше от всего остального. И когда что не ясно - ложась спать.
Да, там всё близко. Подменка, ножик, три ведра картошки. Спать будем на гражданке, рядовой. А если что не ясно, обращайтесь.
"Я задремал на дне окопа
И мне снится кровать.
Я задремал на дне окопа
И мне снится кровать.
Но слышу крик старшины:
"Ё. твою мать !"
Ты, сука, в арми, нах...
Быстро встать!!!
Ты, суб.., в арми, нах..."
И мне снится кровать.
Я задремал на дне окопа
И мне снится кровать.
Но слышу крик старшины:
"Ё. твою мать !"
Ты, сука, в арми, нах...
Быстро встать!!!
Ты, суб.., в арми, нах..."
Да, было дело. А у нас на границе теперь другие строевые песни, ну, типа: " Я солдат... и уменя нет башки... мне отбили её сапогами... ам солджа... ам солджа... ам солджа.. сол.. джа... сол... джа... джа... джа... джа... джа......." ну, дальше, понятное дело, бегом, и отжиматься через каждые 200 метров. Форма одежды - голый торс.
" -- Будьте любезны, посторонитесь! -- крикнул Швейк.-- Мы
займемся маршировкой. Смотри, Балоун, держи ухо востро, чтобы
мне не приходилось двадцать раз отставлять. Не люблю команду
зря гонять. Итак: Direktion Bahnhof. Смотри, куда тебе
показывают! Marschieren marsch! Glied-- halt! Стой, черт
подери, пока я тебя в карцер не посадил! Glied -- halt!
Наконец-то я тебя, дуралей, остановил. Kurzer Schritt! Ты не
знаешь, что такое "kurzer Schritt"! Я те, брат, такой "kurzer
Schritt" покажу, что своих не узнаешь. Voller Schritt! Wechselt
Schritt! Ohne Schritt! Буйвол ты этакий! Когда я командую "Ohne
Schritt", ты должен топтаться на месте."
займемся маршировкой. Смотри, Балоун, держи ухо востро, чтобы
мне не приходилось двадцать раз отставлять. Не люблю команду
зря гонять. Итак: Direktion Bahnhof. Смотри, куда тебе
показывают! Marschieren marsch! Glied-- halt! Стой, черт
подери, пока я тебя в карцер не посадил! Glied -- halt!
Наконец-то я тебя, дуралей, остановил. Kurzer Schritt! Ты не
знаешь, что такое "kurzer Schritt"! Я те, брат, такой "kurzer
Schritt" покажу, что своих не узнаешь. Voller Schritt! Wechselt
Schritt! Ohne Schritt! Буйвол ты этакий! Когда я командую "Ohne
Schritt", ты должен топтаться на месте."
"Солдат - такой, солдат - сякой, бездельник и буян.
Но он храбрец, когда в строю зальётся барабан!"
Но он храбрец, когда в строю зальётся барабан!"
"Не смотри, что в ранце дыра -
Иди вперед и кричи: ура!"
Иди вперед и кричи: ура!"
Я тоже своим цитирую: "Русские могут в период испытаний с деревянными пушками идти на пулемёты и автоматы, кладя целые дивизии". Нет, "жрать давай" - говорят. Ну, сходишь в запретку, лося завалишь... Так и живём.
"И победа не уменьем, а огромнейшим числом..."
"... одна на всех - мы за ценой не постоим"
"Хоть моя команда и слабосильна,
Зато в кармане моем обильно."
Зато в кармане моем обильно."
С людишками повезло. Это точно. Да и вообще, не пропадём:
"в гарнизонных стоянках довольно примеров,
что дети похожи на господ офицеров".
"в гарнизонных стоянках довольно примеров,
что дети похожи на господ офицеров".
Я сам это заметил.
Впрочем:
"В то время, как за океаном
продолжает развертываться самогонка вооружений, мы не можем оставаться в
стороне. Hаши противники развернули холодную войну, от которой больше
всего страдают народы Крайнего Севера. Только в результате последнего
контрнаступления морозов пострадали все озимые... Хотя обещается внезап-
ное потепление в Ираке до 100000 градусов в каждом эпицентре потепления,
в целом по Семипалатинскому полигону - высокая радиоактивная облачность,
после чего все жители выпадут в осадок... По данным HАТО на каждый гек-
тар сибирской тайги приходится до сотни стволов, однако это ложь: напри-
мер, в районе Тюменских нефтяных скважин вряд ли один целый ствол най-
дется, а нашей армии нужны квалифицированные кадры и новая техника для
более углупленного отражения реальной действительности"
Впрочем:
"В то время, как за океаном
продолжает развертываться самогонка вооружений, мы не можем оставаться в
стороне. Hаши противники развернули холодную войну, от которой больше
всего страдают народы Крайнего Севера. Только в результате последнего
контрнаступления морозов пострадали все озимые... Хотя обещается внезап-
ное потепление в Ираке до 100000 градусов в каждом эпицентре потепления,
в целом по Семипалатинскому полигону - высокая радиоактивная облачность,
после чего все жители выпадут в осадок... По данным HАТО на каждый гек-
тар сибирской тайги приходится до сотни стволов, однако это ложь: напри-
мер, в районе Тюменских нефтяных скважин вряд ли один целый ствол най-
дется, а нашей армии нужны квалифицированные кадры и новая техника для
более углупленного отражения реальной действительности"
Как-то всё тебя на антисоветчину заносит, а вот рюмочку замахнуть, да огурчиком солёным это закусить и : "Все срока уже закончены, а у лагерных ворот, что крест-накрест заколочены, - надпись: "Все ушли на фронт". За грехи за наши нас простят, ведь такой у нас народ: если Родина в опасности - значит всем идти на фронт". Эх, бля, Петруха, только б не было войны.
"Мне приснилась война мировая -
Может, третья, а может, вторая,
Где уж там разобраться во сне,
В паутинном плетении бреда...
Помню только, что наша победа -
Но победа, не нужная мне.
Серый город, чужая столица.
Победили, а все еще длится
Безысходная скука войны.
Взгляд затравленный местного люда.
По домам не пускают покуда,
Но и здесь мы уже не нужны."
Может, третья, а может, вторая,
Где уж там разобраться во сне,
В паутинном плетении бреда...
Помню только, что наша победа -
Но победа, не нужная мне.
Серый город, чужая столица.
Победили, а все еще длится
Безысходная скука войны.
Взгляд затравленный местного люда.
По домам не пускают покуда,
Но и здесь мы уже не нужны."
Ну ты совсем погряз в пессимизЬме. Брось, нах, "есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю".
"Чтоб звездами сыпалась
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот..."
Та что ли?
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот..."
Та что ли?
Ну конечно! Это же классика, братан:
"Ура! - и смолкло. - Вон кинжалы!
В приклады! - и пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко,
Как звери, молча с грудью грудь,
ручей телами запрудили,
Хотел воды я зачерпнуть...
(И зной и битва утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна".
"Ура! - и смолкло. - Вон кинжалы!
В приклады! - и пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко,
Как звери, молча с грудью грудь,
ручей телами запрудили,
Хотел воды я зачерпнуть...
(И зной и битва утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна".
"Письмо генералу Z.
"Война, Ваша Светлость, пустая игра.
Сегодня -- удача, а завтра -- дыра..."
Песнь об осаде Ла-Рошели
Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас.
Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге.
И Экватор шире, чем ваш лампас.
Потому что фронт, генерал, на Юге.
На таком расстояньи любой приказ
превращается рацией в буги-вуги.
Генерал! Ералаш перерос в бардак.
Бездорожье не даст подвести резервы
и сменить белье: простыня -- наждак;
это, знаете, действует мне на нервы.
Никогда до сих пор, полагаю, так
не был загажен алтарь Минервы."
"Война, Ваша Светлость, пустая игра.
Сегодня -- удача, а завтра -- дыра..."
Песнь об осаде Ла-Рошели
Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас.
Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге.
И Экватор шире, чем ваш лампас.
Потому что фронт, генерал, на Юге.
На таком расстояньи любой приказ
превращается рацией в буги-вуги.
Генерал! Ералаш перерос в бардак.
Бездорожье не даст подвести резервы
и сменить белье: простыня -- наждак;
это, знаете, действует мне на нервы.
Никогда до сих пор, полагаю, так
не был загажен алтарь Минервы."
Это Иосиф, конечно. Я люблю его больше всех, но он ни хрена не понимал в войнах. Щас убегаю, потом из Багрицкого тебе напишу. Что-то с памятью плохо, башка-то прострелена, сквозняк гуляет.
Извини, кто-то скоммуниздил у меня Багрицкого, но замена тоже ничего так:
"Пей, товарищ Орлов!
Пей за новый поход!
Скоро выпрыгнут кони
Отчаянных дней.
Приговор прозвучал,
Мандолина поёт,
И труба, как палач,
Наклонилась над ней".
Во всём можно найти романтику, Вадим. Пока. Не дай себе засохнуть.
"Пей, товарищ Орлов!
Пей за новый поход!
Скоро выпрыгнут кони
Отчаянных дней.
Приговор прозвучал,
Мандолина поёт,
И труба, как палач,
Наклонилась над ней".
Во всём можно найти романтику, Вадим. Пока. Не дай себе засохнуть.
Ну тогда из менее любимого сейчас тобой:
" Как собака на цепи тяжелой,
Тявкает за лесом пулемет,
И жужжат шрапнели, словно пчелы,
Собирая ярко-красный мед.
А "ура" вдали - как будто пенье
Трудный день окончивших жнецов.
Скажешь: это - мирное селенье
В самый благостный из вечеров.
И воистину светло и свято
Дело величавое войны.
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.
Тружеников, медленно идущих
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.
Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.
Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет. "Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй!"
" Как собака на цепи тяжелой,
Тявкает за лесом пулемет,
И жужжат шрапнели, словно пчелы,
Собирая ярко-красный мед.
А "ура" вдали - как будто пенье
Трудный день окончивших жнецов.
Скажешь: это - мирное селенье
В самый благостный из вечеров.
И воистину светло и свято
Дело величавое войны.
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.
Тружеников, медленно идущих
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.
Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.
Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет. "Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй!"
Совсем недавно лежал в кустах в наряде и размышлял о Гумилёве. Странный поэт. Есть у него совршенно удивительные строчки, но они тонут в тоннах (хорошо сказал) пустой породы.
"Есть бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей - мгновенна и убога.
Но всё в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в бога".
Хорошо, но мне, как старому пограничнику, и это тоже нравится:
"Оглянешься - а кругом враги;
Руки протянешь - нет друзей;
Но если он скажет: "Солги!" - солги.
Но если он скажет: "Убей!" - убей".
"Есть бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей - мгновенна и убога.
Но всё в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в бога".
Хорошо, но мне, как старому пограничнику, и это тоже нравится:
"Оглянешься - а кругом враги;
Руки протянешь - нет друзей;
Но если он скажет: "Солги!" - солги.
Но если он скажет: "Убей!" - убей".
Наряд в кусты это да, это бываеть. И с богом (именно так с маленькой буквы, как и подобает писать доброму христианину) отношения у него разнообразные:
" Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец;
Создав, навсегда уступил меня року создатель;
Я продан! Я больше не Божий! Ушел продавец,
И с явной насмешкой глядит на меня покупатель.
Летящей горою за мною несется Вчера,
А Завтра меня впереди ожидает, как бездна,
Иду... Но когда-нибудь в Бездну сорвется Гора.
Я знаю, я знаю, дорога моя бесполезна.
И если я волей себе покоряю людей,
И если слетает ко мне по ночам вдохновенье,
И если я ведаю тайны - поэт, чародей,
Властитель вселенной,- тем будет страшнее паденье.
И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно - колокольчик фарфоровый в желтом Китае
На пагоде пестрой... Висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.
А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны."
" Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец;
Создав, навсегда уступил меня року создатель;
Я продан! Я больше не Божий! Ушел продавец,
И с явной насмешкой глядит на меня покупатель.
Летящей горою за мною несется Вчера,
А Завтра меня впереди ожидает, как бездна,
Иду... Но когда-нибудь в Бездну сорвется Гора.
Я знаю, я знаю, дорога моя бесполезна.
И если я волей себе покоряю людей,
И если слетает ко мне по ночам вдохновенье,
И если я ведаю тайны - поэт, чародей,
Властитель вселенной,- тем будет страшнее паденье.
И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно - колокольчик фарфоровый в желтом Китае
На пагоде пестрой... Висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.
А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны."
Я знаю, что ты мне не поверишь, но бога нет, а кусты есть. И лежим мы в них ночами вглядываясь в темноту, и проклинаем того, кого нет, и даже молимся ему иногда. Такая, пограничная, наша жизнь. А Гумилёв, конечно, красавец мужчина, и офицер, и поэт хороший, но "...хочется подталкивать слегка катящиеся вяло облака".
В кустах лежат всё больше партизаны, а у них, сам понимаешь:
"А потом партизан спрашивает: так что, в натуре немцев нету? А психиатор отвечает: в натуре нету. И меня нету. И тебя нету. А есть только одно сплошное глобальное гонево, с понтом где-то что-то есть. А на самом деле нигде ничего нету, вот. Врубись, мужик, как клево: нигде вобще совсем ничего нету. И тут партизан как врубился! И как прикололся! Часа три подряд прикалывался, аж вспотел.
А потом говорит: в натуре, клево-то как! Нигде вобще ничего нету. И гадов немцев тоже нету, Надо пойти корешам сказать, а то они в лесу сидят на изменах, в город за хлебом сходить стремаются. А психиатор говорит: нет, братан, то ты, наверное, еще не совсем врубился. Потому что никакого города нету. И хлеба нету. И корешей твоих тоже нету. А есть одно сплошное глобальное гонево, и все на него ведутся, как первоклассники. С понтом где-то что-то есть. "
"А потом партизан спрашивает: так что, в натуре немцев нету? А психиатор отвечает: в натуре нету. И меня нету. И тебя нету. А есть только одно сплошное глобальное гонево, с понтом где-то что-то есть. А на самом деле нигде ничего нету, вот. Врубись, мужик, как клево: нигде вобще совсем ничего нету. И тут партизан как врубился! И как прикололся! Часа три подряд прикалывался, аж вспотел.
А потом говорит: в натуре, клево-то как! Нигде вобще ничего нету. И гадов немцев тоже нету, Надо пойти корешам сказать, а то они в лесу сидят на изменах, в город за хлебом сходить стремаются. А психиатор говорит: нет, братан, то ты, наверное, еще не совсем врубился. Потому что никакого города нету. И хлеба нету. И корешей твоих тоже нету. А есть одно сплошное глобальное гонево, и все на него ведутся, как первоклассники. С понтом где-то что-то есть. "
В кустах лежат всё больше партизаны...
---------------------------------------------------------
Неплохой зачин, ритм хороший. Я, конечно, не психиатр, и партизан у меня знакомых нету, но про "кусты" могу ещё чего-нибудь из Бродского подкинуть. Он понимал нас, пограничников:
"Пограничной водой наливается куст,
и трава прикордонная жжётся.
И боится солдат святотатственных чувств,
и поэт этих чувств бережётся.
Над холодной водой автоматчик притих,
и душа не кричит во весь голос.
Лишь во славу бессилия этих двоих
завывает осенняя голость.
Да в тени междуцарствий елозят кусты
и в соседнюю рвутся державу.
И с полей мазовецких журавли темноты
непрерывно летят на Варшаву".
---------------------------------------------------------
Неплохой зачин, ритм хороший. Я, конечно, не психиатр, и партизан у меня знакомых нету, но про "кусты" могу ещё чего-нибудь из Бродского подкинуть. Он понимал нас, пограничников:
"Пограничной водой наливается куст,
и трава прикордонная жжётся.
И боится солдат святотатственных чувств,
и поэт этих чувств бережётся.
Над холодной водой автоматчик притих,
и душа не кричит во весь голос.
Лишь во славу бессилия этих двоих
завывает осенняя голость.
Да в тени междуцарствий елозят кусты
и в соседнюю рвутся державу.
И с полей мазовецких журавли темноты
непрерывно летят на Варшаву".
У Бродского про Солдата есть, конечно:
" Холуй трясется. Раб хохочет.
Палач свою секиру точит.
Тиран кромсает каплуна.
Сверкает зимняя луна.
Се вид Отчества, гравюра.
На лежаке -- Солдат и Дура.
Старуха чешет мертвый бок.
Се вид Отечества, лубок.
Собака лает, ветер носит.
Борис у Глеба в морду просит.
Кружатся пары на балу.
В прихожей -- куча на полу.
Луна сверкает, зренье муча.
Под ней, как мозг отдельный, -- туча...
Пускай Художник, паразит,
другой пейзаж изобразит."
" Холуй трясется. Раб хохочет.
Палач свою секиру точит.
Тиран кромсает каплуна.
Сверкает зимняя луна.
Се вид Отчества, гравюра.
На лежаке -- Солдат и Дура.
Старуха чешет мертвый бок.
Се вид Отечества, лубок.
Собака лает, ветер носит.
Борис у Глеба в морду просит.
Кружатся пары на балу.
В прихожей -- куча на полу.
Луна сверкает, зренье муча.
Под ней, как мозг отдельный, -- туча...
Пускай Художник, паразит,
другой пейзаж изобразит."
Это не про солдат, братан. Это про Россию. Ну не любил её Иосиф. При любом удобном случае пнуть старался. Гений, что поделать. Имеет право. Хотя, мог бы, конечно, и помяГШе, как поступали другие гении в подобных случаях, типа: "Россия, нищая Россия, мне избы серые твои, твои мне песни ветровые - как слёзы первые любви", ну и т.д., сам знаешь.
Однако "Солдат" и "Дура" именно с большой буквы, а Россию Иосиф любил, но... как бы тебе объяснить... Иногда в таких случаях говорят "странною любовью", но это кому что странно. Вот тоже странный случай был с одним солдатом:
"Четыре года длился бой,
А мир не наступал.
Солдат махнул на все рукой
И смертью героя пал.
Однако шла война еще.
Был кайзер огорчен:
Солдат расстроил весь расчет,
Не вовремя у мер он.
На кладбище стелилась мгла,
Он спал в тиши ночей.
Но как-то раз к нему пришла
Комиссия врачей.
Вошла в могилу сталь лопат,
Прервала смертный сон.
И обнаружен был солдат
И, мертвый, извлечен.
Врач осмотрел, простукал труп
И вывод сделал свой:
Хотя солдат на речи скуп,
Но в общем годен в строй.
И взяли солдата с собой они.
Ночь была голубой.
И если б не каски, были б видны
Звезды над головой.
В прогнившую глотку влили шнапс,
Качается голова.
Ведут его сестры по сторонам,
И впереди - вдова.
А так как солдат изрядно вонял -
Шел впереди поп,
Который кадилом вокруг махал,
Солдат не вонял чтоб.
..."
"Четыре года длился бой,
А мир не наступал.
Солдат махнул на все рукой
И смертью героя пал.
Однако шла война еще.
Был кайзер огорчен:
Солдат расстроил весь расчет,
Не вовремя у мер он.
На кладбище стелилась мгла,
Он спал в тиши ночей.
Но как-то раз к нему пришла
Комиссия врачей.
Вошла в могилу сталь лопат,
Прервала смертный сон.
И обнаружен был солдат
И, мертвый, извлечен.
Врач осмотрел, простукал труп
И вывод сделал свой:
Хотя солдат на речи скуп,
Но в общем годен в строй.
И взяли солдата с собой они.
Ночь была голубой.
И если б не каски, были б видны
Звезды над головой.
В прогнившую глотку влили шнапс,
Качается голова.
Ведут его сестры по сторонам,
И впереди - вдова.
А так как солдат изрядно вонял -
Шел впереди поп,
Который кадилом вокруг махал,
Солдат не вонял чтоб.
..."
Ну, «немцы» любят всё странное, а что немцу хорошо, то русскому фьюить, переворачивая пословицу. И «странная любовь» к родине ни к чему хорошему поэтов не приводит, что я тебе и пытался продемонстрировать на примере Блока. Ты скажешь, что он тоже немец был. Да брось ты. В России жить – по волчьи выть. Иосиф же любви к родине не испытывал ни "странной", ни естественной, и никогда этого не скрывал. "Слава богу, чужой. Никого я здесь не обвиняю. Ничего не узнать, я иду, тороплюсь, обгоняю. Как легко мне теперь, оттого, что ни с кем не расстался. Слава богу, что я на земле без отчизны остался". Вообще "защита" Бродского от "посягательств" патриотов, это уже просто комплекс какой-то. Неуютно, блин, даже демократам без любви к родине в последнее время. Симптом хороший. Но не нуждаются гении в защите. Какая мне разница, что он ел, кого любил. Для меня строчка важнее человека, ведь я солдат «забери меня домой мама». А про солдат, ну что тебе сказать... не умеют "немцы". Чумазый не может (с).
"Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую".
Вот так надо.
"Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую".
Вот так надо.
"В русском брюхе долото сгнило" гласит пословица. Переворачивать же пословицы так, чтобы "фьють" было русским мне кажется не вполне родинолюбиво. И странное не замай я его люблю, почти как Блок родину. "Защищать" же Бродского, как ты правильно сказал нет нужды. А солдат у тебя какой-то аффектозный выходит я вот про других солдат расскажу, но это надо в полную строчку.
"День-ночь-день-ночь - мы идем по Африке,
День-ночь-день-ночь - все по той же Африке
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Восемь-шесть-двенадцать-пять - двадцать миль на этот раз,
Три-двенадцать-двадцать две - восемнадцать миль вчера.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Брось-брось-брось-брось - видеть то, что впереди.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Все-все-все-все - от нее сойдут с ума,
И отпуска нет на войне!
Ты-ты-ты-ты - пробуй думать о другом,
Бог-мой-дай-сил - обезуметь не совсем!
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
И отпуска нет на войне!
Счет-счет-счет-счет - пулям в кушаке веди,
Чуть-сон-взял-верх - задние тебя сомнут.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Для-нас-все-вздор - голод, жажда, длинный путь,
Но-нет-нет-нет - хуже, чем всегда одно, -
Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
Днем-все-мы-тут - и не так уж тяжело,
Но-чуть-лег-мрак - снова только каблуки.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Я-шел-сквозь-ад - шесть недель, и я клянусь,
Там-нет-ни-тьмы - ни жаровен, ни чертей,
Но-пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!"
День-ночь-день-ночь - все по той же Африке
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Восемь-шесть-двенадцать-пять - двадцать миль на этот раз,
Три-двенадцать-двадцать две - восемнадцать миль вчера.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Брось-брось-брось-брось - видеть то, что впереди.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Все-все-все-все - от нее сойдут с ума,
И отпуска нет на войне!
Ты-ты-ты-ты - пробуй думать о другом,
Бог-мой-дай-сил - обезуметь не совсем!
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
И отпуска нет на войне!
Счет-счет-счет-счет - пулям в кушаке веди,
Чуть-сон-взял-верх - задние тебя сомнут.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Для-нас-все-вздор - голод, жажда, длинный путь,
Но-нет-нет-нет - хуже, чем всегда одно, -
Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
Днем-все-мы-тут - и не так уж тяжело,
Но-чуть-лег-мрак - снова только каблуки.
(Пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Я-шел-сквозь-ад - шесть недель, и я клянусь,
Там-нет-ни-тьмы - ни жаровен, ни чертей,
Но-пыль-пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!"
Туриста видно за версту. Тура-туру-тура-туру. Африка, блин. Пыль под сапогами. "Бремя белого человека". А вокруг в это время тоже поют, только тихо:
"От куста к кусту переползайте,
как ползут к своей добыче змеи,
Прыгайте стремительно с утёсов -
Вас прыжкам учили леопарды.
Кто добудет в битве больше ружей,
Кто зарежет больше итальянцев,
Люди назовут того ашкером..."
"От куста к кусту переползайте,
как ползут к своей добыче змеи,
Прыгайте стремительно с утёсов -
Вас прыжкам учили леопарды.
Кто добудет в битве больше ружей,
Кто зарежет больше итальянцев,
Люди назовут того ашкером..."
Я обо что гутарю-то? что пограничник пехотинца недопонимаеть! Пограничнику или в кустах полежать или уж в бой и как у нас говорят "світ за очи". Пограничники вообще не воюют, какие там пограничники на войне? На войне воюет пехота и тогда уж не до кустов, да и бой не главное, а главное манёвр (не путать с учениями) и тут уж пыль, сапоги и не только в африке, а и везде. А а цитату из Гумилёва спасибо :-)))
"Слой замороженной водки висит
над алой кипящей кровью.
Русский коктейль."
"Простите пехоте,
что так неразумна бывает она:
всегда мы уходим,
когда над Землею бушует весна.
И шагом неверным
по лестничке шаткой
спасения нет.
...
"
"Слой замороженной водки висит
над алой кипящей кровью.
Русский коктейль."
"Простите пехоте,
что так неразумна бывает она:
всегда мы уходим,
когда над Землею бушует весна.
И шагом неверным
по лестничке шаткой
спасения нет.
...
"
Про водку хорошо. Но не знаю кто это. Никогда не слышал. И про кровь. Я люблю про кровь. Как у поэта ЛермонтОва: "Уже затихло всё; тела стащили в кучу; кровь текла струёю дымной по каменьям, её тяжёлым испареньем был полон воздух. Генерал сидел в тени на барабане и донесенья принимал..../.../...Я думал: "Жалкий человек. Чего он хочет!.." Блин, вот тупой парень, этот ЛермонтОв. Ну чего генерал хотеть может? Поесть, поспать, ну, бабу там в палатку, если не старый ещё, попариться может ещё, вон как надымили-то. Ну, подошёл бы, представился, как положено, спросил бы. А то навыдумывает всякого, обзывается ещё...
P.S. А с пехотой нам, пограничникам, делить нечего. И вообще, солдат ребёнка не обидит.
P.S. А с пехотой нам, пограничникам, делить нечего. И вообще, солдат ребёнка не обидит.
Дык, пограничник и вовсе не солдат :-( Подчинён и то не минобороны, а вовсе чекистам разным. Эт у тебя извечная тоска зелёная. Пограничноик-то не воевать должон, а ловить всяких контрыбандистов и прочих нарушителей, вот он по бою и тоскует.
"Господа, ура, викторья наша,
Неприятиль итираду объявил!
А подать сюда обозную Наташу,
У меня осталось что-то много сил!"
Да не переживай ты так! Наташи и в мирное время хороши.
"Господа, ура, викторья наша,
Неприятиль итираду объявил!
А подать сюда обозную Наташу,
У меня осталось что-то много сил!"
Да не переживай ты так! Наташи и в мирное время хороши.
Во! Соображает мужик, не то что этот ЛермонтОв.
А, про чекистов ты прав, братан. Врагов навалом и кто-то должен их выводить на чистую воду. И фотографы так же не должны стоять от этого дела в стороне. Учиться, учиться и учиться!
"Чтобы прошёл художник школу
Суда и следствия и вник
В простую правду протокола,
В прямую речь прямых улик.
Чтоб о любой повадке волчьей
Художник мог сазать стране.
И если враг проходит молча,
Иль жмётся где-нибудь к стене.
Или с достоинством приличным,
Усердно голосует "за",
Ещё не пойманный с поличным,
Ещё не названный в глаза, -
Чтоб от стихов, как от облавы
Он побежал, не чуя ног,
И рухнул на землю без славы
И скрыть отчаянья не мог".
А, про чекистов ты прав, братан. Врагов навалом и кто-то должен их выводить на чистую воду. И фотографы так же не должны стоять от этого дела в стороне. Учиться, учиться и учиться!
"Чтобы прошёл художник школу
Суда и следствия и вник
В простую правду протокола,
В прямую речь прямых улик.
Чтоб о любой повадке волчьей
Художник мог сазать стране.
И если враг проходит молча,
Иль жмётся где-нибудь к стене.
Или с достоинством приличным,
Усердно голосует "за",
Ещё не пойманный с поличным,
Ещё не названный в глаза, -
Чтоб от стихов, как от облавы
Он побежал, не чуя ног,
И рухнул на землю без славы
И скрыть отчаянья не мог".
Я вот чем дальше, тем больше замечаю, что опять начинают всё больше воспевать чекистов. Всё возвращается на круги своя, опять солдат в загоне, врагов ищут :-(
А всё ведь проще! Но и сложнее, конечно.
"Знаешь, как убить врага, совсем не ерунда,
Hа то она война и опытным бойцам
Ужасно нелегко - иль совесть не даёт,
Или трясутся руки.
Чтоб руки не тряслись, налей-ка двести грамм
Простого коньяка - тогда душа легка,
Как белые крыла и сердце, как пилот,
Манит-зовёт в полёт.
...
"
А всё ведь проще! Но и сложнее, конечно.
"Знаешь, как убить врага, совсем не ерунда,
Hа то она война и опытным бойцам
Ужасно нелегко - иль совесть не даёт,
Или трясутся руки.
Чтоб руки не тряслись, налей-ка двести грамм
Простого коньяка - тогда душа легка,
Как белые крыла и сердце, как пилот,
Манит-зовёт в полёт.
...
"
Да ты прав, братан. Последний раз воспевали где-то году так в 1935-ом. Осип Мандельштам отличился, он очень любил чекистов:
"Сухомятная русская сказка! Деревянная ложка - ау!
Где вы, трое славных ребят из железных ворот ГПУ?
Чтобы Пушкина чудный товар не пошёл по рукам дармоедов,
Грамотеет в шинелях с наганами племя пушкиноведов".
А теперь ведь и президент нас бывший чекист, и врагов дофига опять, пора бы уже снова начать воспевать, пока не поздно.
"Сухомятная русская сказка! Деревянная ложка - ау!
Где вы, трое славных ребят из железных ворот ГПУ?
Чтобы Пушкина чудный товар не пошёл по рукам дармоедов,
Грамотеет в шинелях с наганами племя пушкиноведов".
А теперь ведь и президент нас бывший чекист, и врагов дофига опять, пора бы уже снова начать воспевать, пока не поздно.
" Упекли пророка в республику Коми,
А он и перекинься башкою в лебеду,
А следователь-хмурик получил в месткоме
Льготную путевку на месяц в Тиберду..."
А он и перекинься башкою в лебеду,
А следователь-хмурик получил в месткоме
Льготную путевку на месяц в Тиберду..."
Ну дык! По-разному бывает. Некоторым пророкам больше повезло с Архангельской областью. Как писал один "молодой негодяй": "Даже самая глупая власть учится на ошибках, и в следующий раз ошибается не там и не так, или там же , но менее серьёзно. Счастливчик Бродский оказался в нужное время и на нужном месте и был подвергнут наказанию, принесшему ему впоследствии больше дивидендов, чем может принести смерть мультимиллионера-дедушки счастливому единственному внуку".
"Кому зима, арак и пунш голубоглазый, кому душистое с корицею вино...".
"Кому зима, арак и пунш голубоглазый, кому душистое с корицею вино...".
Обсуждать власть мне, честно говоря, не очень интересно. Это у тебя минутный порыв после выборов. И это пройдёт.
А о том, что напишут всяческие щелкопёры когда-то писал поэт хорошо понимавший солдат:
"По вкусу если труд был мой
Кому-нибудь из вас,
Пусть буду скрыт я темнотой,
Что к вам придет в свой час,
И, память обо мне храня
Один короткий миг,
Расспрашивайте про меня
Лишь у моих же книг."
А о том, что напишут всяческие щелкопёры когда-то писал поэт хорошо понимавший солдат:
"По вкусу если труд был мой
Кому-нибудь из вас,
Пусть буду скрыт я темнотой,
Что к вам придет в свой час,
И, память обо мне храня
Один короткий миг,
Расспрашивайте про меня
Лишь у моих же книг."
Власть не выбирают, братан. Всякая власть от бога, как любит повторять наш главный расейский режиссёр. А "щелкопёр" этот неплохой поэт, многие говорят даже что хороший. Но и этот тоже ничего: "Хороша была галера: румпель был у нас резной, и серебряным тритоном нос украшен был стальной. Кандалы нам терли ноги, воздух мы хватали ртом, полным ходом шла галера, шли акулы за бортом. Белый хлопок мы возили, слитки золота и шерсгь, сколько ниггеров отменных мы распродали - не счесть". Хорошо...
Шоб тот неплохой пэт да не писал бы прозу, так оно и ладно б. Хотя читать его бывает интересно. Да. Опять же деятельный он. Но как-то суетно. А тот кто писал про галеру писал про многие корабли "Боливар" "Мэри Глостер" и другие. Но.
"Я знаю, что вельможа и бродяга,
Святой отец и пьяница поэт,
Безумец и мудрец, познавший благо
И вечной истины спокойный свет,
И щеголь, что как кукла разодет,
И дамы - нет красивее, поверьте,
Будь в ценных жемчугах они иль нет,
Никто из них не скроется от смерти."
"Я знаю, что вельможа и бродяга,
Святой отец и пьяница поэт,
Безумец и мудрец, познавший благо
И вечной истины спокойный свет,
И щеголь, что как кукла разодет,
И дамы - нет красивее, поверьте,
Будь в ценных жемчугах они иль нет,
Никто из них не скроется от смерти."
Ага:
"Я знаю, как на мёд садятся мухи,
Я знаю смерть, что рыщет, всё губя,
Я знаю книги, истины и слухи,
Я знаю всё, но только не себя".
А Лимон пусть пишет, да побольше. Сейчас все должны писать, кто ручку держать умеет. Время такое. Потом отсеется.
"Я знаю, как на мёд садятся мухи,
Я знаю смерть, что рыщет, всё губя,
Я знаю книги, истины и слухи,
Я знаю всё, но только не себя".
А Лимон пусть пишет, да побольше. Сейчас все должны писать, кто ручку держать умеет. Время такое. Потом отсеется.
И снимать должны все у кого хватит сил на кнопку нажать, а мы уж прямо тут и отсеем. Время такое. Да. Древнее китайское проклятие "Чтоб ты жил в эпоху премен". Впрочем мне кожется на время жаловались не то со времён царя Гороха, не то со времён царя Соломона.
"Я знаю мир -- его судить легко нам,
Ведь всем до совершенства далеко,
Я знаю, как молчат перед законом,
И знаю, как порой молчит закон.
Я знаю, как за хвост ловить удачу,
Всех растолкав и каждому грубя,
Я знаю -- только так, а не иначе...
Я знаю все, но только не себя."
"Я знаю мир -- его судить легко нам,
Ведь всем до совершенства далеко,
Я знаю, как молчат перед законом,
И знаю, как порой молчит закон.
Я знаю, как за хвост ловить удачу,
Всех растолкав и каждому грубя,
Я знаю -- только так, а не иначе...
Я знаю все, но только не себя."
Россия же. Мужики стихи читают, а бабы, только отвернись, хрясь коню по морде, да давай в горящую избу прыгать.
"Времена не выбирают, в них живут и умирают"
"Я не помню в лицо тот единственный день,
И скорее всего, был иначе одет он:
Не в казенный картуз, козырек набекрень,
И не в черный тулуп под морковным жилетом.
Но оставим на нем маскарадный костюм,
Назовем его "стрелочник", выпишем стрелку...
Пусть возьмет за рычаг, как берутся за ум,
И допустит ошибку, как адскую сделку."
И скорее всего, был иначе одет он:
Не в казенный картуз, козырек набекрень,
И не в черный тулуп под морковным жилетом.
Но оставим на нем маскарадный костюм,
Назовем его "стрелочник", выпишем стрелку...
Пусть возьмет за рычаг, как берутся за ум,
И допустит ошибку, как адскую сделку."
ветер неверный северный и водка не греет мля скверно братан мне скверно наверно курну сегодня я
сострадание распространяет заразу страдания
Хорошее дело, но как и водка редко изменяет состояние, а чаще усиливат то, что есть. Я вот надысь трубочку свою старую случайно нашёл... Эх!
А про солдат я вот ещё вспомнил:
"Жертв прошлых коррид годы держат в плену
Не любит солдат вспоминать про войну.
Но стоит забыться и сон повторится
Боль сдавит затылок и лоб.
Кровавя лужа, он ранен контужен
И танки утюжат окоп."
А про солдат я вот ещё вспомнил:
"Жертв прошлых коррид годы держат в плену
Не любит солдат вспоминать про войну.
Но стоит забыться и сон повторится
Боль сдавит затылок и лоб.
Кровавя лужа, он ранен контужен
И танки утюжат окоп."
Очень понравились оба варианта, этот чуть больше, но я просто не чувствую и не понимаю цвет вообще.
Да у нас на границе с цветом тоже не очень. Зелёное больше всё :)
в общем - очень хорошо, но согласна с Волком про ЛВУ :)
Запоминающяся работа, и диалоги с удовольствием прочитал.
Некое подражание Полушкину.
дурак ты, батенька
И правда дурак.
Ещё и провакатор, похоже. На фонарь!
9
