можно сказать "вовлечением" в процесс
затягивает, меняет состояние
создает внутри поток мыслей и чувств
чтот вроде:

вдох
чтот в этом есть
девушка
свет
пространство
много его слева вверху
но не слишком
достаточно
как сидит!
глаз не видно, но взгляд!
ноги красивые
но это не главное
главное глубже
красивое это
Жизнь, наверное
телефон
машинка печатная
и торшер...
Красивая
что же дальше?
и раньше ведь тоже что-то похожее
было
где-то...

чтот вроде этого
снова вспомнилась книга Хэрригеля "Дзен в искусстве стрельбы из лука"
в этом снимке есть ОНО

«Вы напрасно волнуетесь, — успокоил он меня, — забудьте о попадании в мишень! Вы можете стать мастером стрельбы из лука, даже если не каждый ваш выстрел достигнет цели. Попадание в мишень — это всего лишь внешнее испытание, подтверждающее высший уровень отсутствия намерений, освобождение от своего „я", погруженность — называйте это состояние как хотите. Есть несколько ступеней мастерства, и только когда будет достигнута последняя, вы уже не промахнетесь, стреляя по внешней цели».
«Это как раз то, чего я не могу взять в толк, — ответил я. — Мне кажется, я чувствую, чтб вы имеете в виду под этой настоящей, внутренней целью, в которую нужно попасть. Но не могу понять, как происходит попадание во внешнюю цель, в эту самую бумажную мишень, когда стрелок не целится, и каким образом внешние попадания подтверждают то, что происходит внутри». — «Вы на неверном пути, — сказал мне мастер, — если считаете, что, поняв эти взаимосвязи хотя бы наполовину, сможете двигаться вперед. Здесь речь идет о процессах, не подвластных разуму. Не забывайте, что даже в природе есть нечто, что понять и объяснить невозможно, но это есть, мы к этому привыкли и считаем само собой разумеющимся. Меня часто занимал такой вот пример: паук танцует, плетя свою сеть и не зная, что существуют мухи, которые в нее попадают. Муха, беспечно танцующая в лучах солнца, попадает в паутину, не зная, что ей предстоит. Но сквозь них обоих танцует „это", и в его танце внешнее и внутреннее становятся единым. Так и стрелок попадает в мишень, внешне не целясь, — лучше объяснить я не могу». Сколько бы пищи для размышлений ни дало мне это сравнение (хотя мне так и не удалось домыслить его до конца) — что-то мешало мне почувствовать себя окрыленным и беспечно продолжать тренировки. Некое несогласие, обретая в течение недель все более четкие очертания, вылилось в вопрос: «Можно хотя бы предположить, что после тренировок, длившихся десятилетиями, вы, натягивая тетиву бессознательно и буквально с сомнамбулической уверенностью, так держите лук и стрелу, что, не целясь, попадаете в мишень просто потому, что не можете не попасть?»
Мастер, давно привыкший к моим назойливым вопросам, покачал головой: «Я не буду спорить и утверждать, — сказал он после задумчивого молчания, — что за вашими словами ничего не кроется. Все-таки я встаю „напротив" цели, так, чтобы ее видеть, и направляю выстрел на нее, даже если и не имею такого намерения. Но, с другой стороны, я знаю, что одного только зрения недостаточно, оно ничего не решает, потому что я вижу цель, как если бы я ее не видел».
«Тогда вы должны попадать даже с закрытыми глазами!» — вырвалось у меня.
Мастер посмотрел таким взглядом, что я испугался, не обидел ли его. А потом он сказал: «Приходите сегодня вечером!»
Я сел на подушку напротив него. Он протянул мне чай, и мы долго сидели молча. Не было слышно ничего, кроме бульканья кипящей воды над тлеющими углями. Наконец мастер поднялся и сделал мне знак следовать за ним. Тренировочный зал был ярко освещен. Мастер велел мне поставить в песок перед мишенью противомоскитную свечку, длинную и тонкую, как спица, но попросил не включать там свет. Было-настолько темно, что я не мог разглядеть даже очертаний вала с мишенью, и если бы не крошечный огонек противомоскитной свечки, я, даже предполагая, где находится мишень, не смог бы определить это точно. Мастер «протанцевал» церемонию. Его первая стрела просвистела из сияющего света в глубочайшую тьму. По звуку я понял, что она попала в мишень. Вторая стрела тоже. Когда я зажег свет, то был ошеломлен, обнаружив, что первая стрела попала прямо в яблочко, а вторая расщепила засечку первой и довольно глубоко расколола древко, прежде чем впиться в центр мишени. Я не осмелился вытащить стрелы и принес их вместе с мишенью. Мастер изучающе посмотрел на них. «Вы можете подумать, — сказал он потом, — что первый выстрел вовсе не был произведением искусства, ведь за десятки лет я настолько привык к расположению мишеней, что, несмотря на полную темноту, знаю, где они находятся. Возможно, я даже не попытаюсь это отрицать. Но вторая стрела, которая попала в первую, — как быть с ней? Я точно знаю, что это был не я, этот выстрел нельзя приписать мне. Стреляло и попало в цель „оно". Склонимся перед целью, как перед Буддой!»

взято отсюда