"Нужно снять его поскорее с ковра, на всякий случай, и положить на каменные плиты пола, ибо чего доброго, просочится кровь и замарает шкуру, давайте снимем его оттуда". Дмитрий Павлович взял убитого за плечи, я поднял его за ноги, и мы бережно уложили его на пол ногами к уличным окнам и головою к лестнице. через которую вошли. На ковре не оказалось ни единой капли крови, он был только немного примят упавшим телом... ...То, что я увидел внизу, могло бы показаться сном, если бы не было ужасною для нас действительностью: Григорий Распутин, которого я полчаса тому назад созерцал при последнем издыхании, лежащим на каменном полу столовой, переваливаясь с боку на бок, быстро бежал по рыхлому снегу во двор дворца вдоль железной решетки, выходившей на улицу, в том костюме, в котором я видел ею сейчас почти бездыханным . Первое мгновенье я не мог поверить своим глазам; но громкий крик его в ночной тишине на бегу "Феликс, Феликс, все скажу царице"-.. убедил меня, что это он, что это Григорий Распутин, что он может уйти, благодаря своей феноменальной живучести, что еще несколько мгновений, и он очутится за вторыми железными воротами на улице, где, не называя себя, обратится к первому, случайно встретившемуся, прохожему с просьбой спасти его, так как на его жизнь покушаются в этом дворце, и... все пропало. Естественно, что ему помогут, не зная, кого спасают, он очутится дома на Гороховой, и мы раскрыты. Я бросился за ним вдогонку и выстрелил . Из дневника В. М. Пуришкевича - Убийство Распутина