другие времена. а ведь было:


"— А на Фернандо-По вдвое жарче, чем в самый жаркий день в вашем городе Новом Орлеане.
— Да? — сказал бармен.
— Точно!—сказал Рейнхарт.— Это просто парализует. Жопу не отклеишь от стула — такая там жара.

Бармен нервно оглянулся на туристов в чистеньких летних костюмах — несколько семейных пар, которые тоже сидели у стойки и ели устрицы.

— Чуть-чуть потише,— сказал он, подавая виски.— Мне рассказывайте.
— Так вот,— продолжал Рейнхарт, величественно принимая стакан,— там, на Фернандо-По, в самое жаркое время дня мы шли на пляж, и великолепные гребцы-ашанти вытаскивали на берег свои долбленые лодки, приветствуя нас криками «Тумба! Тумба!», что означает,— он умолк, чтобы осушить стакан,— что означает на их мелодичном языке «Мир!». Вы ведь знаете, джаз родился у ашанти. У них врожденное чувство ритма.
— Не может быть,— снова оглянувшись, сказал бармен.
— Да, сэр, мы шли к ним, они вытаскивали из своих эбеновых лодок колоссальные количества креветок, и мы варили их в чугунных котлах и поедали десятками, с красным перцем, как Поль дю Шайю . А потом мы ложились на раскаленный песок, подставив раздувшиеся животы свирепому африканскому солнцу, и каждый выпивал по литру кукурузного виски.
— Господи, спаси и помилуй,— сказал бармен, отходя от него.
— Простите, будьте добры, еще стаканчик. Я праздную свое возвращение в христианский мир.
— Пусть этот будет последним, сэр,— сказал бармен. Рейнхарт выпил и увидел, что человек, вскрывавший устрицы, пристально на него смотрит.
— Тумба,— сказал он ласково.
— Так, значит, эти ашанцы нажрутся креветок, а потом выдувают по бутылке виски? — спросил вскрывавший устрицы.
— Да,— сказал Рейнхарт.— Чудеснейший народ.
— Да, это похоже на черномордых,— сказал тот, принимаясь за очередную устрицу.

Рейнхарт вскочил, его табурет отлетел к бару, но устоял.

— Черномордых! — закричал он.— Черномордых! Послушайте, я не могу быть клиентом заведения, где к людям иного цвета кожи при¬меняют гнусные эпитеты!
Стало тихо. Бармен и официант подались к нему. Вскрывавший устрицы озирался с испугом. Еще кто-то в белом пиджаке сделал шаг к чистеньким туристам.."