«...Откуда же берется новое высокое искусство? Оно ведь не прорастает из старого высокого искусства. Старое высокое искусство, так еще в 18 веке, один мыслитель говорил: «Вчерашней пищей не живут». И искусство, как ни странно, выбрасываясь в пошлость, в дешевку, в неискусство, в имитацию, в то, что портит вкус, вдруг неожиданно оттуда начинает расти. Помните, как писала Ахматова: «Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда». Искусство редко вырастает из рафинированной, хорошего вкуса, обработанной формы искусства. Оно растет из сора...»
«...Происходит постоянная сложная работа. Пошлость — это яд, но этот яд тоже необходим для развития. Чистота, закованность, последовательность, высокое благородство — это цель, но, завоевав победу, эта цель делается часто бесплодной, как для продолжения рода необходимы хотя бы два пола. Нельзя, чтобы все было чистым. Чистая вещь прекрасна в нравственном смысле, но у нее нет детей. Искусство — это живая сложно организованная мысль. И нам ее трудно понять, потому что мы находимся внутри этой мысли. Можем понимать, то что мы снаружи наблюдаем. Как нам легко описывать иностранные языки, и как трудно описывать свой родной. Мы находмися внутри искусства. Мы с ним родились. Он в нас, и мы в нем. И когда мы говорим, что мы вне искусства — это только один из жанров искусства. Выйти из искусства нельзя, как нельзя выйти из языка. Даже когда мы молчим, мы молчим на каком-то языке. И, поэтому, искусство — это мы...»